Если бы не пляшущие перед глазами искры, не кровь, тамтамами стучавшая в ушах, – происходящее казалось бы более правдивым. Звуки долетали как сквозь толстые занавеси, весь мир словно покрылся патиной. Сосредоточиться получалось на чем-то одном, и Газван не был уверен, что он видит и слышит – а что ему только кажется. После дворцовой прохлады залитая солнцем площадь походила на горячие купальни. Было ветрено, и прямо над головой кружили чайки, широкими крыльями ловя воздушные потоки. Царевич не терял времени даром. Пока чародеи спорили, пока Аджит вновь стаскивал тела, а Верховный готовился к Прыжку – он начал принимать присягу. Не по годам умный мальчик, бесы бы его побрали! Десятники братьев один за другим опускались в пыль мостовой, склоняли головы и бормотали клятвы. Ианад касался обнаженной шеи клинком, и воины Харса тут же подталкивали следующего. – Ты сказал, мы слышали, – произнес царевич. Детина, которому бы место в кузне, поднялся – и упрочившийся в вечности обратил внимание на магов. «Разве вы хотели не этого?» – спросил Аджит: всего-то полминуты назад – и в то же время в полусхене отсюда. Нет, не этого. Ханнан вывез царевича из имения Семеди. Юный наследник, и войско, и собравшаяся толпа… и, несомненно, голова князя – даже Усопший, завидев все это, сложил бы оружие. Мауз с Ханнаном должны вести переговоры, а царевич в нужных местах кивал бы и поддакивал. Чего маг точно не хотел – так это мальчишки, который начал решать сам. От такого можно ждать чего угодно. – Первый-в-Круге… – голос был высоким и детским, но откуда эти вкрадчивые, почти слащавые нотки? – Мы ждали, когда ты наконец придешь. Опуститься на колени? Того требовал этикет, и это было правильно – но малец начал лишать голов, а толпа восторженно ревела. После крови и гари минувших дней, после месяцев сладкой хвори Азаса – ей был нужен царь. И все же какой… породистый щенок! Ему тринадцать или тридцать? Ианад пока не обзавелся маской, но мальчик в ней не нуждался: по-детски гладкое лицо было спокойным и холодным, как лики статуй. – Я принес твоих врагов… владыка, – под стук крови, тревожный, словно барабанный бой, Газван преклонил колени. – Да продлятся твои годы и прирастет царство! – Мы видим. Мы примем твои клятвы позже. Наши воины проводят тебя и спутника в наше войско. Жди. – Мы видим… Мы примем клятвы… Позже… – надрывался глашатай, передавая слова лучезарного. Теснимые солдатами, люди все прибывали: они толклись уже не только на площади, но и в прилегающих улицах. Одни кричали «Слава!», другие – «Казнь! Казнь!». Чуть в стороне, за цепью храмовых дружинников, потрясал тыквой-горлянкой грязный дервиш. Три чайки в невозможно синем небе, три гафира заступили путь, стоило чародеям приблизиться к повозке. Сопровождавшие магов храмовые дружинники переговаривались с охраной. Цветные брызги в глазах становились гуще, и Газван забеспокоился… поначалу. Если и грядущая его жизнь выдохлась, он умрет прежде, чем успеет что-либо понять. Потом перед ним возник Мауз. Он дышал часто и прерывисто, как… как при совокуплении, и говорил: – Давай, старик… Ты согласился назвать меня опекуном и соправителем. Он преклонил колени, и обнаженной шеи коснулась широкая и плоская полоса света – как клинок, но клинок, растущий прямо из ладони чародея. – Делай же, колдун… – сказал советник. – Я не хочу… я… ты сам признал, что это лучший выход! И Газван сделал. Мауз – теперь уже ас-Нехат – встал и молча протянул ему увесистую флягу, которую Первый-в-Круге благодарно принял. Пара глубоких и жадных глотков – и гул в ушах как будто отступил. Аджит отряхивал свою галабию от пыли. «Ты сказал, мы слышали!» – в очередной раз гаркнул глашатай. – Давай, старик… – сказал Мауз. – Это вытяжка из корней хебени, должно помочь. Пей, кому говорят! Газван глотнул еще раз и задохнулся от горечи. Апельсиновое дерево развесило блестящие листья прямо над головой. – Что… что происходит? – через силу выдохнул маг. – Ты опять собрался помирать, вот что, – ворчливо отозвался советник. – Аджит немного подлатал тебя. – Нет, я про… – Верховный неопределенно повел головой. Кстати, где он? Это было что-то вроде походной ставки – если называть ставкой место, где остановился отряд в пару тысяч человек. Поодаль спешившийся всадник повязывал поверх шлема платок, под соседним деревом расположились жрецы. С той стороны площади долетал низкий утробный рокот голосов. – О, все как мы задумали! – заверил советник. – Только Ханнан… Царевича охраняли колдуны с заката. С ним все в порядке, его осмотрели и лекари, и Аджит. Целитель устало кивнул: – Истощение силы. К слову сказать, у вас тоже! – Он их убил? – хрипло выдавил маг. – Ханнан? Закатных змей? – зачем-то переспросил вельможа. – Проклятье, ты знаешь, о чем я говорю! Мауз облизал губы. Затем вытер о полы кафтана ладони. – Они ушли, – только и сказал он. – Как? Что ты несешь? Где их теперь искать? Смотреть, как советник жует губы, было невыносимо. – Не думаю, что их придется искать, – наконец нашел слова Мауз. – Я разошлю гонцов и перетрясу кварталы иноземцев по всему Царству, но мы их не найдем. Поверь мне. Они отступили. – Куда? – выдохнул маг. – Аджит, проверь его слух, – походя бросил советник. – По-твоему, они будут стоять до последнего? Ну да, поставили на князя, бросили кости, но ведь не гибнуть за него! Они понесли потери и ушли. Первый не выглядел убежденным, и Мауз повторил: – Мы начнем поиски. Будем настороже. Но поверь старой и очень, очень толстой лисе: они отступили. Толпа разразилась воплями – так что спор все равно потонул бы в шуме. – Что это за зрелище с судом и казнью? – ворчливо спросил Газван, когда гвалт утих. – Казнью без суда, – Мауз поднял жирный палец. – В последний миг я решил не рисковать. Столица примет Царя Царей, что бы тот ни делал, а меня… примут ли они мое решение? Я не уверен. Верховный выругался. Перед глазами вновь сгустились тени, собственный голос донесся словно издалека. – И что он сделает назавтра? Казнит меня? Тебя? – Ианад знает, кто отравил его отца. И кто пытался его спасти, тоже. Ты был готов признать его соправителем, напомнил себе Газван. Ты предложил ему золотую маску. Казалось бы, править – теперь уже дело Мауза… Нехорошее предчувствие или упрямство? Верховный дорого бы дал, чтобы понять. – Осталась последняя часть замысла, – сменил он тему. – Ты… – толстяк замялся, – ты уверен, что это нужно? – Нет, но передумать мы уже не сможем. Где Наджад? Он убивал, выслеживал и спасал, он был сегодня магом, воином и палачом. Остался крохотный, едва заметный шажок – и он станет еще и предателем… И вот потом все кончится. Кончится так или иначе. – Вы еще не пришли в себя! – горячо заговорил Аджит. – Вам нельзя… – Как раз подобные дела лучше делать не в себе, – невесело усмехнулся Газван. – Так где Наджад? Господин камня отыскался в Старом Городе к востоку от Района Садов, в клубке улиц, зажатом меж Дорогой Царей и рекой. Вернее, отыскался не сам Наджад, а второй отряд, которым руководил смотритель. Дома здесь теснились один к другому, солнце вызолотило осыпающиеся мозаики вдоль крыш, но в узких улочках царила тень. Среди крошащихся колонн и дряхлых акаций потрепанный отряд напоминал беженцев, чью деревню спалили степняки. – Боги воплотились в вас, мудрый! – протараторил молодой чародей, похоже, выставленный за часового. Он храбрился, этот юнец, еще утром считавший себя воителем. За его спиной Газван видел обожженных и раненых: кто сидел, кто лежал, многие обессилели настолько, что даже не повернули головы при появлении Верховного. Увязавшийся следом за Газваном целитель присвистнул. – Отведи меня к Наджаду, – велел Первый. Вместо ответа часовой лишь промямлил нечто невразумительное. – Он не сможет, – угрюмо сказал вышедший навстречу маг. – Господин камня остался там. Неопределенный кивок на запад. – Он мертв? – спросил из-за спины Аджит. – Ему же лучше, если да! Это выплюнул полный чародей в лохмотьях, но глухой ропот показал, что с ним согласны все. Газван поднял руку, призывая к молчанию. – Рассказывай, – приказал он первому магу. – С самого начала. – Наджад сказал, другие отряды уже нападают, – начал тот, – и наша цель – ударить в незащищенный фланг. Так и сказал, во фланг… Он бросил нас в лоб, без всякого укрытия. Все шло хорошо несколько мгновений, а потом настало пекло. Он скривился, но продолжил, глядя вдаль поверх плеча Верховного: – Мы собрались вместе и укрепили щиты. Там же, у всех на виду. Стало не до атаки, тут бы выжить… Так мы продержались еще… недолго. Нас было пятьдесят, и многие погибли почти сразу. Когда осталось меньше сорока, мы отступили, Наджад приказал рассеяться по зданиям. Ну, поначалу помогло, но в итоге стало даже хуже. По отдельности мы слишком слабы. Здесь двадцать три человека. Это те, что отступили… бежали… но смогли собраться и уйти, прикрыв друг друга. Где-то ползвона, как нас оставили в покое. – Закатные колдуны мертвы, – глухо сказал ему Газван. – Семеди тоже. У стелы Джаркаса стоят союзники, и там же, в судейской палате, наш первый отряд. Война окончена.