В последние недели перед тем, как тринадцатилетняя Димма лишила себя жизни, Хюльда плохо спала, словно предчувствуя неминуемую беду. И даже тогда она не выказала необходимой решимости, которая, вероятно, могла бы спасти жизнь ее девочке. В тот самый миг, когда Диммы не стало и Хюльда увидела реакцию Йоуна на ее смерть, ей открылась правда. Ей не пришлось спрашивать, а ему – отвечать. Весь мир перевернулся вверх дном в мгновение ока. По каким-то причинам они продолжали разыгрывать спектакль, исполняя роли сплоченных супругов, хотя их брак закончился, как только Димма свела счеты с жизнью. Вероятно, Хюльда избегала открытой конфронтации с Йоуном, опасаясь, что тень его страшного преступления ляжет и на нее. Она боялась злых языков, которые принялись бы судачить о том, что она якобы обо всем знала и могла бы что-нибудь предпринять, чтобы остановить его и спасти жизнь своего ребенка. И хуже всего то, что, вероятно, эти обвинения имели бы под собой почву. Поэтому Хюльда ни словом не обмолвилась с человеком, которого когда-то любила. Не задала ему ни единого вопроса о том, что он сотворил с ее дорогой дочерью. Ее не интересовало, сколько продолжалось насилие и когда оно началось. Но она не сомневалась в том, что самоубийство дочери явилось прямым следствием этого насилия, и, хотя Димма лишила себя жизни собственными руками, вина за это лежала на Йоуне. Кроме того, Хюльда не хотела выслушивать жуткие подробности, представляя себе ужасные сцены, через которые пришлось пройти Димме. Вместе с Диммой умерла часть самой Хюльды. Ненависть к Йоуну держала ее на плаву в самые черные дни ее существования, когда горе утраты и чувство ответственности за случившееся готовы были ее раздавить. А таких дней было не счесть, как и бессонных ночей. После кончины Диммы они никогда не говорили о дочери и не произносили ее имени вслух. Хюльда и помыслить не могла о том, чтобы упоминать Димму в присутствии ставшего ей чужим человека – даже не человека, а чудовища. И у Йоуна хватало разума никогда не затрагивать прискорбной темы в присутствии Хюльды. XXV Хюльда пришла в себя не сразу. В первые секунды она не могла вспомнить, что произошло, где она находится и с кем. А когда все-таки вспомнила и попыталась открыть глаза, голова чуть не взорвалась от вспышки адской боли. Она где-то лежит. Но где? Над ней было светлое ночное небо, а это что… земля? Где же она, черт возьми? Хюльда снова закрыла глаза. Боль была нестерпимой. Он ударил ее по голове – Бьяртур. Вновь открыв глаза, Хюльда, к своему ужасу, обнаружила, что лежит в выкопанной под фундамент траншее на стройплощадке в той самой долине. Потом она увидела Бьяртура. В руке он держал лопату. Хюльда попыталась вскрикнуть и почувствовала во рту вкус земли и песка. Преодолев жуткую сухость в горле, она прокричала: – Что вы делаете? Бьяртур улыбался. Его спокойствие производило устрашающее впечатление. – Честно говоря, не ожидал, что вы оклемаетесь, – протянул он. – Можете кричать, сколько влезет, – мы здесь одни. Это участок моего приятеля – я помогаю ему в строительстве летнего дома. Хюльда попыталась сесть, но у нее ничего не вышло. – Я вас на всякий случай связал, – сказал Бьяртур и сбросил на Хюльду целую лопату земли. Она инстинктивно зажмурилась, чувствуя, как комки земли падают ей на грудь и лицо. Когда Хюльда, часто моргая, приоткрыла глаза, они наполнились песчинками и мелкими частичками земли и заслезились. – Что вы, черт возьми, делаете? – закричала она в приступе гнева, на мгновение позабыв о страхе. – Я закапываю вас в траншее. Под летним домом вас никто не найдет. – Можно мне… можно мне воды? – Воды? Бьяртур немного подумал и сказал: – Нет, не стоит. Но вы сами виноваты. Вам не следовало приезжать ко мне с разговорами о Кате! Никто не обнаружил связи между Катей, Еленой… и мной. Рисковать, как вы понимаете, я не могу. – Так вы собираетесь меня убить? – Я… собираюсь вас закопать. И тогда вы наверняка умрете. У Хюльды бешено заколотилось сердце. Она предприняла отчаянную попытку освободиться, но ей удалось лишь беспомощно дернуться из стороны в сторону. – Не дергайтесь! – Значит… вы и от Кати избавились этим же способом?.. – спросила Хюльда. – Ну, не совсем. Она… она лежит в другом месте. – Где? – Думаю, вас это не касается. Хотя вы ведь все равно не сможете никому об этом рассказать. Там, где лежит она, холоднее, чем в вашей траншее. – Он улыбнулся. – Она тоже поехала со мной за город, правда совсем в других обстоятельствах. Я был в нее влюблен, и она это знала. Я думал, что эта поездка станет началом наших отношений. Но она, видимо, считала иначе… и случилось то, что случилось. Хюльда старалась дышать ровно – если она хочет остаться в живых, нельзя поддаваться панике. Выход из этой кошмарной ситуации обязательно найдется – нужно только потянуть время, отвлекая его разговорами. – Елену тоже убили вы, – произнесла она. – Вы долго беседовали с ней по телефону вечером накануне ее смерти. Об этом вы умолчали. – Елена обо всем догадалась, – сказал Бьяртур. Он собирался сбросить в траншею очередную порцию земли, но застыл с лопатой в руках. Тактика Хюльды сработала – только бы он продолжал говорить! – Она была единственным человеком, кто знал о нашей близкой дружбе с Катей, и все время приставала ко мне с расспросами о том, куда та подевалась. Поначалу я лгал ей, что помог Кате скрыться от властей вдали от Рейкьявика. Тогда Елена стала требовать, чтобы я отвез ее к ней. Как-то вечером она позвонила мне и стала угрожать, что пойдет в полицию. Этого я допустить не мог и попытался ее переубедить. Понимаете? Хюльда кивнула. – В тот же вечер я пригласил ее прокатиться к морю. Причин бояться меня у Елены не было. XXVI – Я должна встретиться с Катей, – говорила Елена в трубку. – Встретиться! – Это невозможно, – ответил Бьяртур. Он сидел у себя в гараже, а вернее, в гараже своих родителей. Месяц выдался трудный – работы было мало и никакого вдохновения продолжать книгу. Происшествие в горах занимало все его мысли – ему пришлось убить женщину, которую он любил. Катя приехала в Исландию в надежде получить убежище, и ему предложили поработать с ней переводчиком. Так они и познакомились. Она была такая красивая… Совсем не зная английского, Катя часто обращалась к нему за помощью, и они, бывало, говорили вечера напролет. Их объединяла любовь к природе и интерес к русской литературе. Бьяртур никогда не пользовался особым успехом у женщин, по крайней мере у исландок, и, преодолев сорокалетний рубеж, почти смирился с тем, что так и проживет холостяком. И тут в его жизни появилась Катя. Бьяртур мечтал, как они поженятся и она получит вид на жительство… Он переедет в другое жилье или отправит родителей в дом престарелых и поселится с Катей в их доме. В своем воображении он рисовал радужные картины их совместного будущего и ждал лишь подходящего случая для их воплощения в жизнь, считая, что Катя разделяет его помыслы. Ему казалось, что она тоже его любит. Однажды она обмолвилась, что с удовольствием съездила бы за город. Он поймал ее на слове, полагая, что долгожданный случай наконец-то представился. Они поедут в горы и остановятся в приюте для туристов, где и начнутся их отношения, – вдали от цивилизации, на фоне великолепных зимних пейзажей. Но все пошло наперекосяк! В конце концов ему пришлось убить ее. Конечно, он не хотел этого, но иногда выбирать не приходится. Как и в случае с Еленой; он был вынужден убить ее. Она постоянно спрашивала о Кате, и он был вынужден лгать. Он сказал, что помог ей скрыться. Катя, мол, узнала, что вряд ли получит вид на жительство, и запаниковала. Конечно, это тоже было неправдой, но он должен был придумать убедительную причину, которая заставила бы ее сбежать. Елена не стала сомневаться в правдивости его слов. Бьяртур надеялся на то, что Елену вскоре депортируют из Исландии, а значит, ему больше не придется встречаться с ней и никто никогда не узнает о постигшей Катю судьбе. Полиция занималась поисками последней, но никто не знал об их с Бьяртуром поездке в горы, и никому – кроме Елены – не было известно о том, что они так дружны. А они действительно были дружны – до той самой ночи в горном приюте. Звонок Елены привел Бьяртура в немалое волнение. Она позвонила ему однажды вечером и сообщила радостное известие – ей дают вид на жительство. И Елене во что бы то ни стало хотелось встретиться с Катей и поделиться с ней новостью, а также убедить ее перестать скрываться, чтобы они обе смогли начать жизнь в Исландии с нового листа. – Я должна ее увидеть! – говорила Елена. – Ну как ты не понимаешь? Скажи мне, где она. Это останется между нами. Мне нужно с ней встретиться и поговорить. – Нам нельзя рисковать, – отвечал Бьяртур. На линии повисла тишина. – В таком случае я пойду в полицию, – заявила Елена. – В полицию? – Да, и скажу там, что ты помог ей сбежать. Тогда полиция устроит допрос, и тебе придется рассказать всю правду. Может, для Кати это шанс получить наконец вид на жительство! Для этого ей просто нужно выйти из тени. Снова повисло молчание. Их беседа продолжалась так долго, что нервы Бьяртура были уже на пределе – он устал лгать, а теперь еще испугался. Отправляться в тюрьму в его планы не входило. Об убийстве никто не знал и не мог знать! Труп лежал на дне ледниковой расщелины, а хижину он вычистил так тщательно, что там не осталось никаких следов. Да никому и в голову бы не пришло, что они там с Катей ночевали, ни одной живой душе. Бьяртур был уверен, что ему удалось выйти сухим из воды, пока эта стерва Елена не вознамерилась все испортить. – Ну ладно, – сдался он. – Ладно? – Елена явно удивилась. – Значит, мне идти в полицию? – Нет, я расскажу тебе, где Катя. Раз уж ты так настаиваешь. А может, лучше съездим к ней? – Серьезно? Конечно, поехали! – Отлично. Сегодня у тебя и правда счастливый день, прекрасные новости… Я отвезу тебя к Кате. Пока он говорил, в голове у него уже сложилось решение, куда они поедут. Небольшая бухта между Рейкьявиком и Кеблавиком подойдет идеально. Он прекрасно знал это место, как и несчетное количество других уголков Исландии, благодаря тому что не первый год работал гидом и много об этом читал. Преимущество той бухты состояло в том, что там их никто не увидит. Спуститься к ней на машине невозможно, поэтому последний отрезок им придется пройти пешком. – Ты за мной заедешь? – спросила Елена. – Хм… В общежитие – нет. Нельзя, чтобы меня видели. Ну, из-за Кати. Он назвал магазин, до которого от общежития можно дойти пешком, и предложил Елене встретиться там.