– Серьезней не бывает. – Лена улыбнулась, смахивая с ресниц слезы. – Скоро будет два месяца. – Что ж ты молчала? – упрекнул он. – Я думала… думала, нам это ни к чему. Слишком сложно. А теперь поняла, что иначе и быть не может. Правда? – Она с надеждой и одновременно с тревогой заглянула ему в глаза. Виктор выдержал ее взгляд и кивнул. – Правда. Если ты так хочешь, я не могу быть против. …Через семь месяцев на свет появилась Валюшка. Лена взяла в университете академку – времени отчаянно не хватало. Мать болела, Виктор работал день и ночь, помогать было практически некому. Ритка таскала из комнаты на кухню пеленки, совала в беззубый рот сестренки пустышку, пела ей колыбельные песенки на своем тарабарском языке. Валюшка слушала, блестела глазенками, затихала, причмокивая соской. «Нянька!» – ахали соседки во дворе, глядя на Ритку, деловито качающую коляску за бортик – до ручки она не доставала. Потом, когда годовалая Валюшка делала свои первые, крохотные шажочки по квартире, Ритка ловила ее в охапку, уже вполне разборчиво восторженно вопя: «Моя лялечка!» Лена смотрела на них и умирала от счастья. Она жалела лишь об одном – отец никогда не узнает, что его просьба выполнена… Они всегда были неразлейвода, ее девчонки, – до самых последних лет, когда Ритка вступила в переходный возраст. Тогда она сразу стала другой, резковатой, изменчивой, порой безжалостной к младшей сестренке. Валюшка тоже в долгу не оставалась, в ответ на грубое слово выдавала десять. И все-таки они оставались близкими, родными: поссорившись, непременно мирились, в беде проявляли солидарность и сочувствие… – …Мам, ты проснулась? – Ритка вопросительно смотрела на Лену. – Кажется. – Ты долго спала. Час, не меньше. Тетя Катя звонила, сказала, что выехала за нами. Наверное, скоро будет. Лена кивнула и с трудом заставила себя сесть на постели. – Ты зачем роешься в столе? – Блокнот свой искала. Помнишь, перед отъездом я засунула его к тебе? Лена не помнила, но вновь кивнула. – Нашла? – Да. Вот он. – Ритка помахала в воздухе голубым ежедневником. – Мам, я еще знаешь что нашла? «Миг счастья»! Ты все-таки взяла его из музея? – Да. – Умница, мамуль! Какая ты умница! Можно я поставлю, а то что она в ящике валяется? – Не дожидаясь ответа, Ритка установила картину на столе, прислонив ее к карандашнице. – Вот так. Я пойду, а то еще не все собрала. – Она выпорхнула за дверь. Лена с еще большим трудом поднялась на ноги. Шаркающими шагами дошла до стола, склонилась над картиной. Да, все так и есть. Денис был прав: муравейник действительно почти закрыт. И солнечные лучи из-за деревьев ложатся косо, по-вечернему. Как же она раньше смотрела и не замечала? Лена осторожно коснулась холста пальцами. Тот был теплый и твердый на ощупь, едва уловимо пах пылью и стариной. Она смотрела на него так долго, что перед глазами поплыла рябь… Потом раздался звонок в дверь. Лена слышала, как выбежала в коридор Ритка, щелкнул замок, и Катин голос произнес весело и звонко: – Встречайте гостей! В спальню заглянула Валюшка. – Мамочка, тетя Катя приехала. – Да, милая, я слышу. – Лена наконец оторвала взгляд от картины и пошла в коридор. Катя в ярко-красных полотняных шортах и бежевой майке в полоску стояла посреди прихожей и улыбалась. Круглое лицо было румяным, по-мальчишечьи коротко подстриженные волосы взмокли и прилипли ко лбу. – Привет, Леночек! – Она достала из кармана платок. – Запарилась, пока доехала к вам. Одни сплошные пробки. Самый час пик. – Здравствуй, Катюша. – Лена подошла к сестре, поцеловала ее в розовую сдобную щеку. – Спасибо, что выручаешь. – Да что ты. – Катя небрежно махнула рукой и принялась вытирать мокрые лицо и шею. – Когда вернешься в Москву? – Не знаю. Может быть, уже в среду. – Ну девчонки-то могут побыть у меня и до следующих выходных. Верно, попрыгуньи? – Катя хитро глянула на Ритку и Валюшку. – Верно, – с готовностью подтвердила Ритка. – Я сейчас, – заторможенным голосом проговорила Лена, – чайник поставлю. – Она хотела идти на кухню, но Катя удержала ее за руку. – Издеваешься? Мне сейчас только чаю не хватает! Тогда у меня точно из ушей пар повалит. Все, красавицы, хватайте свои шмотки и шагом марш в машину. Нам бы доехать засветло, а то у меня дальний свет барахлит. Ритка снова повисла у Лены на шее. – Мамусик, мы будем скучать. Правда, Валь? – Правда. – Валюшка стояла чуть поодаль, серые глаза ее были серьезными и задумчивыми. На мгновение Лене показалось, будто младшая дочка чувствует, что с ней творится неладное. И даже догадывается, в чем причина. – Слушайся Риту, Валюша. И, пожалуйста, не ссорьтесь. Валюшка кивнула. – Мам, а куда ты уезжаешь? – По работе, детка. Это ненадолго. – Пойдем. – Ритка ухватила сестру под руку и взяла за лямки старенький рюкзак, – Пока, мамуль, счастливо тебе съездить. – До свиданья. Дверь захлопнулась. Лена перевела дух, без сил опустилась на банкетку и закрыла лицо ладонями. Ждать. Теперь только ждать, пока вернется Денис. Чтобы сказать ему… сказать… Нет! Это невозможно! Немыслимо! Как она скажет? Как? И что он ей ответит? Лена посидела еще немного, потом зашла в гостиную. Заметила валяющийся на диване позабытый девчонками тетрис. Подняла его, надавила на пуск. Грянула бодрая электронная музыка. По экрану поползли замысловатые геометрические фигуры, быстро заполнили все пространство, и тут же на табло возникла надпись game over. Музыка началась снова. Лена с силой нажала на «стоп», тетрис смолк. Она повертела его в руках и кинула обратно на диван. Удивительно, но ей вдруг стало значительно легче, она почти успокоилась. Это, конечно, было спокойствие обреченного – но что поделать, пусть хоть так. У нее даже хватило сил смыть расквасившийся за день макияж и накраситься заново со всем старанием и тщательностью. Как раз за минуту до того, как в дверь позвонили. Лена замерла перед зеркалом, потом сосчитала до трех и пошла открывать. – Привет. – Денис с ходу сунул ей в руки тяжеленный полиэтиленовый пакет. – На, посмотри: нормально, на твой взгляд? Она заглянула внутрь и увидела три толстые широкоформатные книги в ярких глянцевых обложках. В самом углу притулилась маленькая картонная коробочка. Лена вытащила наугад одну из книг: это оказалась энциклопедия юного биолога. Она не спеша пролистала страницы: крупный текст, красочные картинки, какие-то таблицы. Положила книгу назад в пакет, достала коробочку, аккуратно распечатала, вдохнула слабый, но тонкий аромат. – Все так, как нужно. – Лена закрыла духи и вернула их на место. – Слава богу. – Денис облегченно вздохнул. – А то, знаешь, глаза разбегаются. Столько всего – в Козлянске небось и сотой части этого нет. А духи действительно классные, я нюхал. – Тут только он спохватился, что они с Леной могут быть не одни в квартире, и понизил голос: – Девицы твои уехали? – Уехали. Совсем недавно. Пойдем, я тебя накормлю. – Между прочим, до поезда всего три часа, – предупредил Денис. – Да, я знаю. Она мысленно прокляла себя за эти слова. К чему эта подлая ложь? Надо сказать все как есть. Чем раньше, тем лучше. Или… все-таки подождать? Пусть он хотя бы поест нормально. – Знаю, – повторила Лена тверже и тронула его за руку. – Пошли. Денис, ничего не заподозрив, послушно последовал за ней в кухню и сел за стол. Кажется, он был рад тому, что девчонки уехали. Во всяком случае заметно повеселел. Лена положила ему в тарелку остатки второго и тут же вспомнила, что у нее самой во рту за день не было ни крошки. Мысль о еде, однако, вызывала тошноту. Она отошла к окну и оттуда молча наблюдала за Денисом. – Лен, ты вещи все сложила? – Почти. – Иди собирайся. А то опоздаем. Она подумала, что в этот момент он до смешного напоминает Виктора – деловым и безапелляционным тоном, в котором отчетливо звучало недовольство и нетерпение. Неужели все мужчины одинаковы, когда речь идет о том, чтобы ехать на вокзал? – Сложу, не волнуйся. Мне осталось совсем чуть-чуть. – Интересно, чем ты все это время занималась? Могла бы собраться нормально. – Перестань ворчать. – Лена улыбнулась и налила ему чая. – Ты-то сама ела? – поинтересовался Денис. – Ела, успокойся.