Вот теперь, мой милый, оглянись назад. Или не выходит? — А неплохой кофе, — делаю очередной глоток. — Надо будет чаевые оставить. И мои слова летят мимо Егора, который даже не моргает. Только крылья носа вздрагивают при выдохах. И вступаю я в бой не с Алиной или другими возможными сучками. Это бессмысленно. Я вступаю в бой с самой собой. Я сама себе враг. Раньше Егор давил во мне мои комплексы своим напором, прорывался сквозь них, но они никуда не ушли. Они остались со мной, ушли глубже и медленно отравили меня. И если они раньше принимали облик стыда и смущения, то теперь обратились в нечто иное, ведь мужа и отца своих детей глупо стесняться. — Инга… — хрипит Егор. Глава 17. Я разговариваю с женой, козел! — Инга… — повторяет Егор. А я делаю вид, что ничего такого не произошло. Подумаешь, трусы сняла. Каждый день их снимаю под столом. Конечно, очень хочется засмущаться до кривой улыбки и щек в красных пятнах, но я же зрелая женщина, а зрелые женщины дразнят мужей иначе, чем милые малолетки. — Надо бы встретиться с Машей, — задумчиво тяну я. — Поговорить с ней. Поддержать. Да, я беру Егора недоумением. Я знаю, что у меня не выйдет его соблазнять, как роковой красотке или игривой кокетке. Нет этого во мне. И не было раньше, когда мы встретились. Поэтому жеманничать, копируя кого-то — глупо, и мне самой потом будет неприятно. Поэтому трусы я сняла без многообещающих улыбок, подмигиваний и вздохов с охами. Взяла и сняла. Только аккуратно, без лишней суеты и шума. И это сработало. Егор реально подвис. — С Машей, говорю, встретиться, — подпираю лицо кулаком и всматриваюсь в глаза Егора. — Да, встреться… — говорит он, а потом наклоняется ко мне. — Вопрос-то у меня обратно встал. Смотрим друг другу в глаза. Секс был для нас раньше тайной, напряжением и изучением друг друга. Сейчас вроде изучать нечего, но вот оказалось, что я способна снять трусы в кофейне, а после сидеть пить кофе. Еще бы неделю назад я возмутилась, а сейчас даже не краснею. Над дверью звенят колокольчики, и в кофейню входит приземистый широкоплечий мужичок. Злой такой, а за ним блондинка появляется: — Вот он, — всхлипывает она и указывает, на Егора. — Вот. — По твою душу пришли, — слегка прищуриваюсь я. Егор медленно встает, не спуская с меня взгляда: — И зря пришли. — Эй, урод! — окликает Егора мужик. — Ты чо на мою телку наехал? А дальше четкий, выверенный и резкий удар от Егора по наглой роже, визги Алины и блондинки, и брызги крови с громким хрустом. Я же делаю спокойный глоток тыквенного рафа. Зрелость она такая. Совсем не визгливая. Наблюдаю за тем, как мой муж бьет под дых незнакомого мужика и как тот крякает, и закусываю кончик языка. — Я сейчас разговариваю со своей женой! — Егор встряхивает мужика за грудки, в ярости вглядываясь в окровавленное и бледное лицо. — С женой! А когда я говорю с женой, мне никто не должен мешать! У нас тут очень тонкие и трепетные отношения, которые портят всякие долбоебы! Девки верещат, а у меня сердце учащает бег. У меня муж — злобный дровосек, который за шиворот тащит свою жертву к выходу, а затем выталкивает на крыльцо. — Оставь его! — верещит блондинка. — Скройся, тупая сука! — гаркает на нее Егор, и блондинка цепенеет. — Права папик купил?! И папик получает под зад пинок, а затем он хватает и блондинку за плечо и выталкивает к обескураженному и окровавленному мужику: — Тупая шмара. Алина тем временем со всхлипами спряталась под стойку. — Притащился свою курицу защищать, — Егор хлопает входной дверью и шагает ко мне, сгибая и разгибая пальцы. — Гондон штопанный. Я молчу. Егор выхватывает пару салфеток, вытирает кровь с костяшек и вновь садится. — Что тебе опять не так? — смотрит на меня. — Стыдно за меня? Зато никаких шуток! Я встаю, выхожу из-за стола, медленно разворачиваюсь и шагаю в сторону уборной. И мне любопытно. Насколько мой муж внимателен сейчас. Заметит ли влажное пятнышко под попой. Стыдно ли мне? Нет. Обижена ли я сейчас на Егора за его правду? Нет. Я сейчас хочу, чтобы он встал и пошел за мной. И не буду я звать его за собой словами и намеками. Не про меня это. Да, со мной сложно. И сложно было всегда. Потеряли мы в браке не разговоры, слова и четкие инструкции в постели, а настроение и напряжение. — Как же ты меня зае… — ругань Егора обрывается на полуслове, и я скрываюсь в закутке с уборными. Глава 18. Все, я ухожу Егор дергает ручку, а дверь я заперла. — Инга… — Что, милый? — рассматриваю отражение в зеркале. Конечно, я сейчас хочу распахнуть дверь и впустить своего мужа к себе. Но… За свои слова надо отвечать. Я же фригидное бревно в постели. — Открой дверь, Инга. — Нет. — Инга… — Знаешь, что я сейчас сделаю? Слышу через дверь, как Егор шумно выдыхает. Я включаю воду и тщательно мою руки с мылом. Затем вытираю их бумажными полотенцами.