Меня охватывает страх. Егор, оказывается, огромная туша из мышц, и мне не удается вырваться из-под него. Я трепыхаюсь под ним, и под пряным парфюмом чувствую острый запах пота и слабые нотки крови. — На интеллигенцию ты не течешь, — рывком задирает юбку. — Или это сегодня у тебя такое настроение, что хочется придурка? А? — Прекрати! Под страхом растекается жар и слабость. Я теряю контроль над ситуацией. Я не должна возбуждаться на грубые руки, которые шарятся по моей груди, животу и талии. И на тяжелые хриплые выдохи. И сейчас я не чувствую себя женой Егора, а куском мяса, который он сожрет и не подавится. Шуршит ширинка. — Егор! — Заткнись! Перехватывает локтевым сгибом мою шею, и одним толчком берет меня. Я выдыхаю хриплый полукрик-полустон и распахиваю глаза. — Я твой муж, Инга! С рыком вжимается в меня. Впиваюсь ногтями в его мускулистое предплечье через плотный рукав пиджака. Грубые и резкие толчки выбивают из меня хриплые и сиплые стоны, на глазах выступают слезы. — Решила, что я опять тебе с улыбочкой отпущу? Новый глубокий рывок, и мое нутро сжимается острыми спазмами, которые расходятся под рык и яростные толчки судорогами по всему телу. Егор напрягает руку, перекрывая мне кислород. Я открываю рот, в глазах темнеет, и через секунду легкие обжигает судорожный вдох. Внутренности скручивает, мышцы расходятся на лоскуты и мое лоно мягкими тисками обхватывает пульсирующий во мне член. Рык Егора оглушает. Чувствую его влажные губы на ухе, шее и вздрагиваю с жалобными стонами в его руках. Он разворачивает меня к себе лицом, вдавливает в стену и целует, зарывшись в волосы пальцами и шумно выдыхая. И у меня нет сил сопротивляться и кусаться. — У тебя не выйдет вынудить меня прийти к разводу, — вглядывается в мои глаза. — Это слишком просто, Инга. — Что ты творишь… — И вот ты какая под всем этим лоском приличной и скучной жены, — зло шепчет он. — Шлюха. Но ты моя шлюха, Инга. Не выпорхнешь ты из нашего брака к какому-нибудь Бураку… Нет… Не он будет тебе вертеть на своем шампуре. По ногам скатываются теплые вязкие капли. — Я это буду делать, — стискивает мой подбородок. — И милый мишка тебе не по душе. — По душе… — Лжешь. — Егор, — сипло отвечаю я. — Мы просто на взводе… — Ты перестала видеть во мне мужика, Инга, — зло шипит он. — Я подполз под твой каблук. Там уютно, Инга, но уют не заводит, да? Можно уютно покушать, уютно полежать перед телевизором, но уютно не потрахаешься. — Все ты сводишь к траху… — Ты тоже хочешь траха, Инга. Ты просто тугая, — приближает лицо и выдыхает. — Во всех смыслах, милая. Ты мне чуть член не передавила. — А ты меня чуть не задушил… Отстраняется, заправляет член в ширинку и застегивает молнию. Я едва стою на ногах. Приваливаюсь к стене. — А теперь трусы надела, — Егор скрещивает руки на груди. — Без трусов я тебя отсюда не выпущу. — Не говори со мной в таком тоне… — Да ты только такой тон сейчас и способна воспринимать, — делает шаг ко мне. — Может, ты хочешь домостроя, дорогая, но стесняешься об этом сказать? Глава 20. Вы не собираетесь разводиться? — Переоденешься, а потом только на работу пойдешь, — шипит за спиной Егор. — Или ты решила мокрой юбкой в своих архивах всяких Бураков и Каримов соблазнять? — Твой домострой не решит наши проблемы. — Решит, — глухо отзывается Егор. — Я такого не потерплю, — разворачиваюсь на пороге к Егору. — Мне дома тиран не нужен. — А я тебя не спрашиваю, нужен или нет? — щурится. — Ты мне еще пуговицы на ширинку будешь пришивать, стоя на коленях. У меня брови ползут на лоб. Я медленно открываю рот, подбирая слова для ответа, но ничего в голову не приходит. Егор самодовольно ухмыляется. — Я не буду жить с таким козлом, — наконец охаю я. — — Ты будешь трахаться с таким козлом. Я хватаю его за бороду, шумно выдыхая ярость, а он с усмешкой вваливается в дом, вдавливает меня в стену и рычит: — И никто больше не будет спрашивать, как тебе нравится. Я буду делать так, как нравится мне. Усекла? — Нет, не усекла, — отвечаю я, но голос мой — хриплый и дрожит. — Отпусти меня. — Я, может, тебя вообще из дома сегодня не отпущу, — скалится в улыбке. — Пришло время спрашивать с тебя супружеский долг. Ты мне крупно задолжала. И вот Егор поддается ко мне, чтобы заткнуть мой рот поцелуем и резко замирает. Со второго этажа доносятся обрывки смеха и крика. — Они же должны быть в школе, — шепчу я и медленно моргаю, выныривая в реальность с двумя сыновьями. — Должны, — Егор поскрипывает зубами.. — Прогуливают, что ли? — Похоже на то, — шепчет Егор. — Вы все, короче, решили пойти в разнос, да? Отстраняется, размашисто шагает к лестнице и с шумным выдохом поднимается по ступеням. Я за ним. — Вот же говнюки. — Я халат накину… — окликаю Егора, который оглядывается. И сейчас он не Егор-мудак, а Егор-отец. Злой, но отец, а не агрессивный дровосек. На цыпочках бегу к спальне, и через пару минут возвращаюсь к Егору, который уже стоит у комнаты мальчишек. — Получай! — смеется Паша. — Сейчас фаерболлом ему в рожу дам! — рычит Саша. Переглядываемся с Егором, который медленно выдыхает и затем распахивает дверь: — Я не понял! Пашка и Сашка сидят на полу перед телевизором. В ужасе оглядываются и роняют джойстики. Взъерошенные, в школьной форме и синяками под глазами. — Я не понял, — повторяет Егор и делает шаг. — Нас отпустили, — тихо отвечает Саша. — Ага, отпустили… — кивает Паша. — Отпустили? — переспрашиваю я. — Честно, отпустили… — шепчет Саша и бледнеет. — Честно, пап. — А если я сейчас позвоню вашей классной? — вскидываю бровь.