– Добрый вечер, я здесь по делу Лауры Кордеро. Вы знаете, что она пропала? – рявкнул на него Меццанотте, чтобы внушить ему страх и не дать времени на размышления. И тут же сунул ему под нос удостоверение, стараясь прикрыть имя пальцем. – Да, конечно. Есть новости? С синьориной всё в порядке? – Не беспокойтесь об этом. – Меццанотте грубо оттолкнул его. – Мне нужно войти в квартиру Кордеро. Прямо сейчас. У вас ведь есть дубликат ключей? – Да, но… – нерешительно возразил швейцар. – Разве вам не нужен ордер или что-то в этом роде? – Нет, если есть особые обстоятельства. Это необходимо и срочно. Итак, где ключи? Это правда, сотрудник судебной полиции при определенных обстоятельствах может провести проверку по собственной инициативе, без постановления, подписанного прокурором. Но не на основании простого подозрения, тем более если у него нет соответствующих полномочий по этому делу. – Не знаю… Я не думаю, что доктору Кордеро… – Доктор Кордеро, как вы знаете, находится за границей, и с ним невозможно связаться. Возьмете ли вы на себя труд объяснить ему, что из-за него полиция не смогла провести расследование, от которого может зависеть безопасность его дочери? – Нет, нет, – заикаясь, произнес мужчина, покраснев. – Я… я схожу за ними. – Вот это правильно. Наконец Рикардо вошел в квартиру Кордеро на третьем этаже, надеясь, что смотритель не станет опасаться настолько, что позвонит в полицейский участок за разъяснениями. Когда он включил свет, то увидел, что оказался в огромной гостиной, какие до сих пор видел только в журналах, посвященных интерьерам. Все вокруг отличалось редкой элегантностью и непревзойденной утонченностью. Совершенство, но в то же время отталкивающая холодность. Дом, созданный для того, чтобы им любовались, а не жили в нем. Через некоторое время Рикардо понял, что спальни, скорее всего, расположены наверху, на вершине эффектной синусоидальной лестницы, которая возвышалась перед входом. Найти комнату Лауры было несложно. Подойдя к двери из коридора, инспектор сразу узнал ее – настолько она отличалась от остальной квартиры сдержанной простотой. Комната, похожая на свою хозяйку. Рикардо вошел внутрь. Японская кровать, прикроватная тумбочка, письменный стол, небольшой диван, двухдверный шкаф, полки, забитые книгами. На стене – очаровательный эскиз углем, изображающий танцовщиц. Стараясь не обращать внимания на неприятное ощущение нарушения границ личного пространства Лауры, – еще один показатель того, что эта история затронула его слишком сильно, – Меццанотте начал поиски. На полках стояли в основном медицинские тома, русская и французская классика в мягких обложках. Он перелистывал страницы одну за другой, в итоге не найдя ничего, кроме засушенного цветка и нескольких листков бумаги, на которых были написаны фразы вроде той, что выскользнула из «Мадам Бовари»: «Бесконечность страстей можно вместить в одну минуту, как толпу в маленькое пространство». Рикардо открыл шкаф. У Лауры был довольно скромный гардероб для девушки ее возраста и социального происхождения. На некоторых более изысканных вещах все еще были бирки – вероятно, подарки, которые она никогда не носила. Он порылся везде – даже, с некоторым душевным дискомфортом, в отделении для нижнего белья, – но среди одежды ничего не было спрятано. Подойдя к футону, Меццанотте безуспешно пошарил под подушкой, а затем под матрасом. Что-то всколыхнулось в нем, когда он почувствовал слабые следы ее духов, исходящие от простыней. На столе в беспорядке лежали раскрытые книги, пачки ксерокопий, тетради, ручки и карандаши – всякая учебная ерунда, бесполезная для него. Порывшись в ящиках, Рикардо наткнулся на квадратный блокнот с кожаной обложкой. Он развязал шнурок, удерживающий его в закрытом состоянии, и пролистал страницы. Это был дневник за текущий год, в котором скупые записи о повседневных делах Лауры чередовались с геометрическими рисунками – такими, которые обычно набрасывают от скуки во время какой-нибудь лекции. Он сел, чтобы получше изучить его. Заметки в основном касались учебы в университете и волонтерской деятельности. Имя Сони повторялось несколько раз до 30 мая, где было написано «Отъезд: Соня 18:07». Последняя заметка была под сегодняшней датой: «Распределение ЦП 8:00». Стало быть, Лаура хорошо помнила о той встрече с нуждающимися, на которую она не явилась тогда утром. Меццанотте удивился, что предыдущая страница осталась чистой. Встреча с ним, намеченная на вечер пятницы, казалась важной, так почему же она никак ее не отметила? Вообще, судя по повестке дня, общественную жизнь Лауры нельзя было назвать интенсивной, но также не было ничего, что подтверждало бы инсинуации Де Фалько о ее романтических отношениях. Вернее, кое-что Рикардо нашел, но не то, чего опасался. Даже наоборот. На следующий день после их приключения в пансионе «Клара», закончившегося ужином у Фарида, имя Кардо повторялось аккуратными рядами, пока не заполнило всю страницу. Проявление подростковой глупости, которое должно было бы заставить его улыбнуться, если б он не был взволнован, как втюрившийся мальчишка. После тщательного изучения записей за последние несколько недель остались только две, которые Меццанотте не сразу понял и которые, казалось, были как-то связаны между собой: 21 мая ИСЕИ 11:30 Амос (12) Лия (8) ??? 1 июня Эстер Л. 17:00 это они! Подземные пути? «ИСЕИ» звучало как какая-то аббревиатура. Меццанотте не знал, что она означает; придется это проверить. Что касается цифр рядом с двумя именами, то, если он правильно помнил, они соответствовали возрасту детей, которых искала Лаура. Рикардо задумался над тем, что могут означать эти записи. Наиболее вероятным ему показалось следующее толкование: Лаура обратилась в этот ИСЕИ, где ей предоставили информацию о личности детей. Однако она не была уверена, что это были они, пока некая Эстер Л., которую Лаура встретила несколько дней спустя, не подтвердила ей это. Его пугало выражение «подземные ходы», обведенное несколько раз. Он не сомневался, что речь идет о вокзале. Это что, намек на станцию-призрак, куда он спустился на грузовом лифте вместе с железнодорожником? Но как Лаура узнала о ее существовании, и почему это должно было ее волновать? Почему, черт возьми? Почему? 34 часа с момента исчезновения Бесцветный рассвет пробивался сквозь мутную пелену дымки и смога, разливая свой изнуренный свет по все еще пустынным улицам, вплоть до окна, где Меццанотте, одетый в одни трусы-боксеры, выглядывал наружу в поисках прохлады. Но даже дуновение ветра не потревожило вернувшуюся в город духоту, предвещавшую очередное палящее лето. В ту ночь Рикардо не сомкнул глаз. Несмотря на усталость, несколько часов отдыха, которые можно было себе позволить, он провел, ворочаясь в постели, разгоряченный и беспокойный, не в силах перестать думать о Лауре, продолжая размышлять о том, что могло с ней случиться. В пятницу вечером она покинула Центр около восьми часов. При этом не повернула направо, как обычно, – значит, она шла не домой, и Меццанотте был совершенно уверен в том, что у нее не свидание: в ее жизни не было никаких признаков других мужчин. Платье, вызвавшее ажиотаж в Центре, наверное, было надето для него. Ведь был же намек с ее стороны, что после таинственной встречи у них будет время поужинать вместе… Так что это могла быть за встреча? Хотя у него не было конкретных сведений, интуиция подсказывала ему, что речь шла о двух детях. Тех детях, которых – хотя в какой-то момент она сказала ему, что ошибается – Лаура никогда не прекращала искать. В предыдущие дни она получила информацию о них – сначала из этого ИСЕИ, о котором инспектор нашел только одну запись в интернете (какой-то центр по изучению Холокоста, причем он просто не мог представить, какое отношение это имеет к делу Лауры), а затем от женщины, идентифицированной как Эстер Л. Но этого было недостаточно, чтобы попытаться разыскать ее. Вскоре после ухода из Центра помощи, согласно тому, что рассказал ему Шизик, Лаура была замечена каким-то наркоманом в автомобильном туннеле под вокзалом. Меццанотте отдал бы руку на отсечение, чтобы допросить этого парня, но его информатору, к сожалению, пришла в голову светлая мысль вколоть себе смертельную дозу героина, прежде чем тот успел сказать, кто он такой. Там ее следы терялись. Что бы с ней ни случилось, это должно было произойти в том самом туннеле… Но зачем она там оказалась? Что, черт ее подери, заставило ее пойти на такой риск? Рикардо отошел от окна и начал метаться по комнатам, как лев по клетке. Квартира была в жалком состоянии – беспорядок и грязь даже по стандартам его панковских дней. Когда они с Аличе расстались, одной из форм мести с ее стороны был отказ от услуг уборщицы, приходившей раз в неделю, а у Рикардо до сих пор не было ни времени, ни желания искать другую. Он посмотрел на часы. Ему не помешала бы музыка, но было слишком рано включать стереосистему – у старика внизу случился бы инсульт. Внезапно Рикардо замер. «Подземные пути», о которых Лаура упоминала в своем дневнике… Не может ли это быть причиной того, что она решилась войти в туннель? Возможно, искала выход к старому грузовому двору… «Боже мой, – подумал Меццанотте, – направиться туда означало попасть прямо в волчье логово, где Призрак затаился в ожидании добычи!» Он все еще не понимал, почему ей нужно было так поступать. Еще несколько шагов, затем он снова остановился. Дети. Дети должны быть ключом. По какой-то причине Лаура убедила себя, что сможет найти их там. Этого нельзя исключать. Среди беспризорников, которым оказали свое жуткое гостеприимство гнилые недра «Отеля Инферно», вполне могли быть двое брошенных или сбежавших маленьких детей. Ну и что с того? Удалось ей встретиться с ними или нет, но Лаура буквально растворилась в воздухе, и вот уже полтора дня о ней ничего не слышно. Можно было бы сформулировать множество гипотез о том, что с ней произошло, – все они были одинаково правдоподобны, – но глубоко в мозгу Меццанотте, как ржавый гвоздь, засела леденящая душу возможность того, что на своем пути Лаура встретила Призрака. Хотя Рикардо очень надеялся, что ошибается, он не мог изгнать из своих мыслей образ того, как ее тащит под землю этот безумец, намереваясь подвергнуть ее тем же зверским пыткам, которым он подверг десятки животных. Однако на данный момент все это оставалось не более чем измышлениями и теориями. Не имея ни малейших доказательств, он никогда не убедит никого прислушаться к нему, и уж тем более этого засранца Де Фалько. 34 часа с момента исчезновения Было чуть позже семи часов утра, когда Меццанотте прибыл на вокзал. Вокруг не было ни пробок, ни людских толп. Сейчас этим местом полностью владели небольшие группы неграждан ЕС, слоняющихся по мраморным ступеням переднего двора, бездомных, разбивших лагерь между колоннами Галереи делле Карроцце, и героиновых наркоманов, которых ломка снова выбросила на улицы в поисках денег на дозу. Уже одетый в форму, Рикардо направился прямо к туннелю, не заходя в управление. Он быстро прошел мимо все еще зарешеченного входа в Центр помощи, а затем – мимо киоска с мороженым, который в эту минуту только открывался. Мороженщик, с которым инспектор разговаривал накануне, посмотрел на него долгим мрачным взглядом. Перейдя улицу, Меццанотте нырнул в полусвет неоновых ламп и пошел по узкому тротуару с правой стороны туннеля, с той стороны, где должна была находиться платформа подземной станции. Хотя обстановка здесь была, мягко говоря, нездоровой, между центральными колоннами расположились несколько бедняков, ютившихся на подстилках из газет, одеял и картонных коробок. Для девушки войти туда одной ночью было не менее рискованно, чем приставить пистолет к виску во время игры в русскую рулетку. Лаура, должно быть, по-настоящему беспокоилась об этих детях… В середине туннеля Меццанотте подошел к большой железной двери, выкрашенной в темно-зеленый цвет. Здесь не было никаких знаков или объявлений, кроме одного, запрещающего вход посторонним; но если из туннеля и существовал путь в подвал, то он мог быть только здесь. Пока Рикардо размышлял, что делать, в туннель въехал мусоровоз. Он медленно и шумно доехал до двери, где остановился с коротким гудком. Вскоре после этого тяжелые металлические двери открылись, и Меццанотте вошел следом за грузовиком. Тот направился к мусорным контейнерам, стоящим в конце обширной погрузочной площадки, где несколько рабочих трудились на погрузчиках. Тут Рикардо заметил сотрудника, сидящего за столом на противоположной стороне, и подошел к нему. – Доброе утро, я инспектор Меццанотте из «Полфера». Уже на работе в такой час, и даже в воскресенье? Мужчина широко развел руками. – Вокзал никогда не отдыхает… Что я могу сделать для вас, инспектор? – Я расследую дело о пропавшей девушке. В последний раз ее видели в пятницу вечером в вашем туннеле. Были ли здесь еще люди, скажем, между восемью и девятью часами? Возможно, кто-то заметил ее… – В туннеле? Ей что, жить надоело? – прокомментировал клерк, изобразив ухмылку, которая тут же замерла на его губах под взглядом Меццанотте. Он сразу уткнулся носом в журнал, а затем поднял голову, постукивая указательным пальцем по странице. – Вот оно. В пятницу после восьми были только Амодио и Морони. Они разошлись в полдевятого… – Клерк огляделся, а затем начал громко кричать, делая широкие жесты рукой: – Амодио! Амодио, иди сюда, сейчас же! К нему неохотно подошел жилистый молодой человек в комбинезоне, бросая опасливые взгляды на Меццанотте. – Амодио, инспектор хотел бы задать тебе несколько вопросов. Рикардо поприветствовал его, протянув ему руку. Перед тем как пожать ее, рабочий вытер свою собственную руку о комбинезон, оставив на нем черное пятно. – Когда вы уходили в пятницу вечером, вы шли пешком или ехали на машине? – спросил его Меццанотте. – На машине. Меня подвез Морони. – Когда вы уходили, видели ли кого-нибудь здесь, в туннеле? Девушку? – Девушку? Ну, я был смертельно уставшим и… – Подумайте еще, это важно. – Подождите… ну да, у нашего входа стояла девушка. Я увидел ее мимоходом, всего на мгновение. Помню, мне показалось это странным. Она не выглядела как наркоманка или шлюха, более того, была довольно симпатичной. Но когда я обернулся, чтобы получше рассмотреть ее, она исчезла, да так внезапно, что я подумал, что мне это приснилось. «Именно этого я, черт возьми, и боялся, – подумал Меццанотте. – Она успела проскользнуть внутрь до того, как дверь снова закрылась, – как и я вслед за мусоровозом». – Есть ли способ добраться отсюда до старых подземных путей? – спросил он, оглядываясь по сторонам. – Тех, которые раньше использовались для погрузки грузов и сортировки почты.