Не удостоив его ни малейшим вниманием, бывший полицейский жадно сосал сигарету, не отрывая глаз от экрана. В какой-то момент Меццанотте заметил, что уголок его рта дергается в непроизвольной кривой улыбке. – Вы редко выходите из дома, не так ли? – бросил Рикардо через некоторое время, чтобы разрядить обстановку. – Никогда, если мне не нужно. Консьерж сам ходит за меня по магазинам. Если вдруг они захотят попытаться вернуть меня обратно, я не собираюсь облегчать им задачу… – О ком это вы говорите? – спросил Меццанотте, вообразив, что тот намекает на психиатрическую клинику, но старик не ответил, лишь что-то пробормотал про себя с усмешкой. – Извините за вопрос, – пытался настаивать Рикардо, – но зачем же запечатывать и унитаз? Никто же не сможет туда проникнуть, верно? – Люди – нет, а как насчет змей? – возразил старик, лишив его дара речи. Наступило неловкое молчание, которое нарушил сам Сконьямильо, опорожнив бокал и вытерев рот рукавом своего халата. – Я смотрю, в последнее время на вокзале все вышло из-под контроля, – с плохо скрываемым удовлетворением проворчал он, указывая на стопки газет. – Да… ну, не то чтобы это было удивительно, учитывая, как обстоят дела у нас в отделе. В любом случае, ситуация немного успокоилась. Пока. – Ах, – воскликнул бывший полицейский, – если вам это кажется трудным сейчас, то вы не представляете, какова была ситуация в мое время! Знаете, как тогда называли вокзал? Калькутта-Сити. В «Полфере» нас было гораздо меньше, чем сегодня, мы чувствовали себя как осажденные в форте Аламо… У Меццанотте не было ни времени, ни желания обмениваться опытом работы с этим старым психом. Теперь, когда он завладел его вниманием, пришло время затронуть тему, ради которой он пришел. – Вампир, – сказал Рикардо, глядя ему прямо в глаза. – Я прочитал досье. Перед тем, как исчезнуть, вы пошли по следу, о котором не упоминали в своих последних отчетах, верно? Как так получилось? – Потому что никто не поверил бы мне без доказательств, – ответил Сконьямильо, прикуривая сигарету от окурка предыдущей. – Меня бы приняли за сумасшедшего, как это случилось потом, когда меня нашли в подземельях. Они воспользовались тем, что у меня были некоторые проблемы… Знаете, какое-то время я чувствовал себя подавленным, после того как от меня ушла жена, и время от времени выпивал слишком много, но я не был депрессивным или алкоголиком, клянусь! – Последние слова он почти выкрикнул, потом как будто сдулся и продолжил низким голосом: – Нервное истощение, так они мне заявили. Меня заставили досрочно выйти на пенсию и на несколько месяцев закрыли в лечебнице. Неплохая благодарность, после тридцати-то лет службы… – След, по которому вы шли, – попытался Меццанотте вернуть его обратно к началу разговора. – Что это было? Сконьямильо налил себе еще вина. – Вы знаете, кто эти люди внизу? – Что, слепые и людоеды, которые якобы тайно живут под вокзалом? Но это же всего лишь городская легенда! – Слепые и людоеды? Истории, которые распространялись в мое время, были немного другими. Менее… живописными. В любом случае, я не поверил им и в первые несколько раз, когда услышал о них в связи с Вампиром, который, согласно некоторым моим источникам, должен был быть одним из них. Потом я нашел совпадения… Меццанотте нахмурил брови. – Совпадения? Какие совпадения? – Ну, не совсем совпадения, но, вкратце, когда я собрал их все вместе, целый ряд вещей начал обретать смысл в моих глазах. Видите ли, в течение многих лет на складах под вокзалом происходило все больше краж. В основном это были продукты питания. Явление приобрело тревожные масштабы, но никто не мог докопаться до его сути. Это были не ценные вещи, которые тяжело продать на черном рынке. Более того, трудно было понять, как можно вывезти за пределы вокзала столь значительное количество товаров так, чтобы никто ничего не заметил. Но если слухи правдивы и в этих подвальных помещениях действительно живут люди, сказал я себе, то они будут постоянно нуждаться в еде и прочем. Вот куда уходило все это… Я понимаю, что это не самая лучшая гипотеза, но у меня не было ничего другого, и я начал работать над ней. Пока не произошла очередная кража. Был ограблен склад «Гран-бара». Обычный сценарий, но на этот раз был свидетель, который видел, как люди бежали по туннелям с ящиками и коробками. Когда я показал ему фоторобот Вампира, он узнал в нем одного из грабителей… – Но ведь так же не бывает, – пробормотал Меццанотте. – Каким бы большим ни было подземелье, я не могу поверить, что целая община людей может жить там годами на постоянной основе без чьего-либо ведома… Сконьямильо посмотрел на него с иронической усмешкой. Если только это не был очередной приступ его тика. – А что, если подземелье больше, чем вы думаете? – Что вы имеете в виду? – Вы когда-нибудь слышали о «третьем уровне»? – Я прочитал это выражение в ваших заметках, но понятия не имею, к чему оно относится. На лице бывшего полицейского появилась разочарованная гримаса. – Я думал, вы копнули глубже… В любом случае, вы должны знать хотя бы следующее: официально подвальная часть Центрального вокзала состоит из двух уровней: первый, который неверно считать таковым, поскольку он фактически находится на уровне улицы, внутри надземной части вокзала и ниже уровня железной дороги; и второй – на четыре с половиной метра под землей. Однако, по мнению некоторых, существует третий, более глубокий, существовавший до появления самого вокзала… – Кто эти некоторые? – перебил его Меццанотте, не скрывая своего скептицизма. – Я провел всю свою карьеру на территории Центрального вокзала, – продолжал старик, – и за эти годы узнал всех, кто там работал: и начальника станции, и смотрителя, и многих оборванцев, пустивших там корни. Среди последних было несколько человек, которых я иногда использовал в качестве информаторов. Сначала они не говорили мне об этом. Но позже из страха признались мне, что на вокзале происходят вещи, о которых лучше не говорить, – секреты, которые должны были оставаться таковыми, если не хочешь, чтобы случилось что-то плохое. В результате того, что мы постоянно приставали к ним с вопросами о «тех, кто внизу», парочка бродяг в конце концов проболталась. Это были лишь слухи из вторых или третьих рук, никто не мог сказать, что видел это своими глазами, но были и те, кто говорил, что под известными уровнями есть еще один, восходящий к временам до строительства Центрального вокзала. Это была группа наркоманов и бездомных, спавших в подвальных помещениях, которые случайно обнаружили его много лет назад, и с тех пор они жили там как дикие животные, не подчиняясь никаким властям и законам, избегая любых контактов с людьми на поверхности. Жестокие и свирепые, они были готовы на все, чтобы защитить свою территорию. Доступ на третий уровень осуществлялся через хорошо спрятанный проход в самых отдаленных глубинах вокзала. Его местонахождение было неизвестно, и в любом случае никто не осмелился бы пройти через него, потому что, по слухам, те, кто пытался это сделать, никогда не возвращались назад… Сконьямильо сделал паузу, чтобы выпить вина и поджечь еще одну сигарету. – В эту историю было сложно поверить. Я искал подтверждения, но все, кого я опрашивал, – железнодорожники и сотрудники станции, – категорически отрицали существование призрачного третьего уровня. На картах и планах станции, которые мне удалось заполучить, от самых последних до старинных, не было никаких следов, не говоря уже о дверях, которые должны были туда вести. Меццанотте провел рукой по лицу. Он чувствовал себя все более измученным, и, несмотря на принятый аспирин, мигрень продолжала вбивать гвоздь в его лоб. Хотя бывший полицейский выглядел вполне вменяемым и располагал к себе, его речь в целом была бессвязна и лишена смысла. У Рикардо было огромное желание встать и уйти, но он сдержал себя. Он слушал его до этого момента – стало быть, надо напрячься и слушать дальше. – В конце концов вы все же что-то обнаружили, – напомнил он ему. – Тот Сальво, о котором говорится в блокноте, был одним из ваших информаторов. Он утверждал, что заметил дверь. Имелся в виду один из входов на третий уровень, не так ли? – Да, к моему несчастью, я наконец-то нашел одну из дверей. И моя жизнь рухнула, – с горечью выдохнул Сконьямильо, качая головой. Внезапно он, казалось, потерял всю свою разговорчивость. – Что случилось с вами за те два дня, когда вас потеряли? Где вы пропадали? – настойчиво спрашивал его Меццанотте. По лицу старика, неловко заерзавшего в своем кресле, пробежала тень. Он сделал большой глоток красного вина – возможно, чтобы придать себе храбрости – и продолжил свой рассказ. * * * Это было мое расследование – возможно, последнее, которое можно было так назвать, – как раз перед выходом на пенсию. Конечно, я был единственным, кто воспринимал его всерьез, – в конце концов, мне отдали его именно по этой причине. Но я чувствовал, что за этим делом скрыто нечто большее. Это был мой шанс закончить карьеру на высокой ноте, показав всем, чего я стою. Мне нравилась моя форма, и я знал, как выполнять свою работу. И все же нельзя было сказать, что у меня была блестящая карьера. Почему? Кто знает… Не повезло. Отчасти, возможно, мне не хватило смелости, в чем меня часто упрекала жена. Я не умел подлизываться к руководству. И еще были личные проблемы. Я ловил на себе насмешливые и жалостливые взгляды моих коллег. Я знал, о чем они думают: бедный Сконьямильо, у которого с тех пор, как жена бросила его ради другого, помутился рассудок, и каждую ночь он хватается за бутылку, но комиссар закрывает на это глаза, потому что ему недолго осталось до пенсии… На это мне было наплевать – я раскрыл бы это дело, чего бы мне это ни стоило, чтобы они поняли, на что я способен. Я бы отправился в ад, чтобы арестовать Вампира, сказал я себе. Но не мог себе представить, что именно там и окажусь… Когда Сальво сказал мне, что нашел то, что я искал, но потребовал от меня пятьсот тысяч лир, чтобы отвезти меня туда, я почти не колебался, несмотря на то что это составляло значительную часть моей зарплаты. Если б он действительно провел меня до третьего уровня, это были бы не зря потраченные деньги. Он договорился встретиться со мной в вестибюле бокового выхода в западном крыле вокзала. Когда я приехал, он уже был там. Несмотря на годы, проведенные на улицах, и лохмотья, в которые он был одет, Сальво все еще выглядел достойно, даже элегантно. Говоря с ним, я мог сказать, что он образован и знает, как работают мозги. Он был не так уж стар и успел бы вернуться на путь истинный, если б захотел, но Сальво утверждал, что отличается от большинства обитающих на вокзале бездомных. Он выбрал эту жизнь и не променял бы ее ни на какую другую. За колонной скрывалась небольшая железная дверь без каких-либо опознавательных знаков. Если б кто-нибудь спросил меня, я бы поспорил, что она заперта, но Сальво нужно было только опустить ручку, чтобы открыть ее. Вот так хреново было с безопасностью на вокзале в те дни. Я последовал за ним в темноту за порогом. Пока мы пробирались по подземелью, по лестницам и коридорам, в моей голове зародилось сомнение, что Сальво обманывает меня, что он просто пытается вытянуть из меня деньги, пользуясь моим отчаянным желанием раскрыть дело. Я спросил его, действительно ли он нашел проход на третий уровень. Сальво пообещал, что я увижу это своими глазами. Когда я спросил, как он его обнаружил, Сальво ответил, что лучше мне этого не знать и что по этой же причине он должен исчезнуть – по крайней мере, на некоторое время. Для этого ему и нужны были деньги. Мы пробирались по подземелью, между теплоцентралью и системой перекачки воды для фонтанов, к безымянному помещению, загроможденному строительными материалами, которые лежали там в течение десятилетий. Сальво на четвереньках пробрался за груду гнилых досок, прислоненных к стене, и я последовал за ним, не без некоторого недоумения. Мы подползли к отверстию в стене, достаточно большому, чтобы протиснуться через него. Выйдя на другую сторону, я осмотрел место с помощью фонарика. Мы находились в прямоугольной камере, вырубленной прямо в скальной породе. Не то чтобы я что-то знал о таких штуках, но выглядела она довольно древней. В полном изумлении я разглядывал длинные шесты, на которых висели человеческие и животные черепа, изрешеченные гвоздями и использованными шприцами. Если эти мрачные тотемы были призваны запугать незваных гостей, чтобы те не вздумали рыскать вокруг, то кому-то это очень хорошо удалось. В комнате было два отверстия, одно из которых, видимо, разрушилось, так как было завалено обломками. С другой стороны находились грубо вырезанные каменные ступени, ведущие вниз. – Ну что? – спросил мой гид. Я кивнул и протянул ему деньги. Этого места не должно было быть, оно не было указано ни на одной карте. Третий уровень. Сальво обнял меня, попрощался и пожелал мне удачи, поскольку она, мол, мне понадобится. Наблюдая за тем, как он лез обратно, я впервые осознал, что этот человек был для меня кем-то вроде друга. Когда меня нашли после всего этого, Сальво был единственным, кто смог бы хоть частично подтвердить мою версию событий, убедив моих коллег в отделе, что я не сошел с ума. Но он сдержал свое слово – исчез, и никто не смог его разыскать. Я предоставил все указания по поводу склада стройматериалов – однако отверстия за досками там уже не было; должно быть, его замуровали или что-то в этом роде. И меня отправили в психушку. … Оставшись в одиночестве, я некоторое время стоял, прислушиваясь к шуму крови в висках. Затем сделал долгий глоток из фляги, которую всегда носил с собой, и начал спускаться по каменным ступеням. Они вели в коридор, простиравшийся в обоих направлениях. Воздух внизу был сырым и спертым. Вода просачивалась из пористых каменных стен и образовывала на полу мутные ручьи. Я пошел направо, без особой причины. На моем пути встретилось несколько развилок, и, боясь сбиться с пути, я стал вырезать на камне метки, чтобы найти их снова на обратном пути. Примерно через десять минут я попал в более просторную комнату – круглое помещение, вдоль стен которого в скале были грубо вырублены ниши, скамьи и столбы. В центре возвышался каменный параллелепипед, напоминающий какой-то алтарь. В каком месте я оказался? Включая тот, из которого я появился, пять проемов вели в столько же коридоров. Я огляделся, не зная, что делать. До этого момента я не заметил ни малейшего признака того, что это место заселено, и оно определенно казалось слишком большим, чтобы я мог исследовать все это самостоятельно. Если не считать риска заблудиться, я боялся, что рано или поздно у меня сдохнет фонарик. Пока я пытался решить, в каком направлении следует двигаться дальше, под кожу закралось неприятное и тревожное ощущение, что за мной наблюдают. Я направил луч света в темноту за входами в коридоры. Мне показалось, что я уловил какое-то движение, но оно было настолько мимолетным, что я не мог исключить, что меня обманули. Было ли это просто предположение или кто-то шпионил за мной, прячась в тени? Именно в это мгновение что-то – возможно, камень – с силой ударило меня по правой руке, отчего фонарик упал и покатился по полу, погружая комнату во мрак. Я уже собирался отыскать и подобрать его, но тут из темноты появились несколько фигур. Они стремительно приближались ко мне со всех сторон. Я понял, что окружен. Мне было трудно достать пистолет ушибленной рукой, и, прежде чем смог это сделать, я почувствовал, что мою руку перехватили сзади. Я пытался вырваться, но все они набросились на меня; их было слишком много, и они быстро повалили меня. Я визжал как резаная свинья, а частокол рук и коленей прижимал меня к полу, обездвиживая. От удара все поплыло, и перед глазами заплясали звезды. Когда я пришел в себя, то почувствовал страшную слабость и сонливость. В моей памяти застряли нечеткие образы теней, бешено пляшущих вокруг большого костра, а в ушах все еще отдавался эхом дикий барабанный бой. Однако в тот момент я был один, погруженный в глубочайшую тишину. Я понятия не имел, сколько времени прошло и куда меня притащили. Несколько факелов, установленных на небольшом расстоянии, выхватывали из темноты часть каменистого берега озера. Я пытался окликнуть их, но ответа не получил. Судя по эху, я все еще находился под землей. Я с трудом поднялся на затекшие ноги; голова кружилась, и я не знал, что делать. Не знал, отпустили ли меня на свободу или все еще стерегут, и в какую сторону мне идти – ведь меня окружала темнота. Глянув в сторону озера, я заметил голубое свечение под поверхностью воды. Оно было в нескольких метрах от берега, но быстро приближалось в моем направлении. Когда странное свечение приблизилось к берегу, оно прекратилось, и на поверхности появились пузырьки. Затем что-то начало появляться из черной воды. Это была молодая мулатка, голая и красивая. У нее был янтарный цвет лица, высокие скулы, большие темные пронзительные глаза и необычайно чувственные пухлые губы. Длинные локоны мокрых волос прилипли к ее плечам и полным упругим грудям. Как только показались ее бедра и пушистый треугольник лобка, я отвел взгляд – но лишь на мгновение. Мне это приснилось? Ошеломленный, я увидел, как она движется ко мне, с гибкими движениями тигра и гордой осанкой королевы. Казалось, она считала свою наготу совершенно естественной, и мой взгляд не вызывал у нее никакого смущения. – Кто ты? Что это за место? – пробормотал я, когда она остановилась передо мной, так близко, что я почувствовал мускусный аромат ее тела. Не ответив, женщина прижала палец к моим губам. Пока она гипнотически смотрела на меня, ее тонкие руки побежали к пуговицам моего пиджака и начали расстегивать их, проворно и легко. Я сделал слабую попытку остановить ее, схватив за запястья, но она вырвалась из моей хватки жестом, властность которого была смягчена милой, озорной улыбкой. Затем сняла с меня форменную куртку, расстегнула и сняла рубашку. Я не мог не поднять руки, чтобы облегчить ей задачу. Я позволил ей ласкать мою грудь и живот. Я чувствовал, что лишен всякой силы воли, и не мог думать ни о чем другом, кроме как о ней, о том, как сильно я ее хочу. Все остальное померкло вдали, перестало иметь значение. Я подался вперед, чтобы поцеловать ее, и когда ее теплый, влажный язык скользнул в мой рот, я лишь смутно осознал, что она расстегивает мой ремень. Вскоре после этого я оказался голым; мои брюки и трусы висели на лодыжках, а член начал вставать. Я прикрывался руками, как мог, внезапно устыдившись своего тщедушного тела, подпорченного возрастом. У меня уже несколько лет не было секса. После моей жены я больше ни с кем не спал, если не считать нескольких проституток в первые дни. И вообще, за всю свою жизнь я никогда не был с женщиной, которая могла бы соперничать с этой мулаткой, даже отдаленно. Ее молодость и красота привели меня в трепет. Я боялся, что не справлюсь, что у меня ничего не получится. Однако, похоже, ее не отталкивали мой внешний вид и неуклюжесть. С нежной заботливостью она заставила меня лечь на спину, оседлала и, не переставая улыбаться, принялась массировать мне член обеими руками. Почувствовав, что он готов, засунула его между бедер и опустила таз. Проникновение в нее доставляло мне сильные всплески удовольствия. И ее сладострастное выражение лица говорило мне о том, что – невероятно, но факт! – то же самое было и с ней. Задыхаясь, с закрытыми глазами, она совершала на мне медленные, ритмичные движения, которые заставляли ее изящное тело раскачиваться как в танце. Я завороженно смотрел на ее колышущиеся передо мной груди, на набухшие соски в центре широких темных ареол. Протянул руки, чтобы коснуться их, но мулатка переплела свои пальцы с моими и наклонилась надо мной, закинув руки мне за голову. Затем, поцеловав меня с обжигающей страстью, начала двигаться в более стремительном темпе. Несмотря на все усилия сдерживать себя, мне не потребовалось много времени, чтобы кончить. В этот момент что-то на краю поля зрения привлекло мое внимание. Я повернул голову в сторону и увидел их. Тени. Вынырнув из темноты, они тихо поползли ко мне. Десятки темных силуэтов, вооруженных копьями и большими ножами. Кровь застыла в моих жилах. Они вернулись – и на этот раз, похоже, намеревались выпотрошить меня. Мой член мгновенно обмяк и выскользнул из женщины, которая продолжала извиваться на мне. В ужасе я попытался стряхнуть ее, чтобы убежать, но мулатка продолжала прижимать мои руки к земле и не отпускала. Она была сильной, настолько сильной, что, как бы отчаянно я ни боролся, чтобы освободиться, у меня не получалось. Я умолял ее отпустить меня, но женщина, казалось, даже не слышала меня. Она перестала улыбаться и смотрела на меня с хищным, жестоким выражением, которое делало ее почти неузнаваемой. У нее был такой взгляд, какой свирепый зверь приберегает для добычи, которую собирается загрызть… Не могу найти слова, чтобы объяснить, что именно произошло дальше. Это было самое страшное и ужасное, чему я когда-либо был свидетелем. Это снится мне каждую ночь по сей день, и каждый раз я просыпаюсь с криком. Это произошло очень быстро, практически мгновенно. Женщина начала дрожать, да так сильно, что я уже не мог разглядеть ее лицо. С ней что-то происходило. И тут на моих коленях, где она сидела всего мгновение назад, я с ужасом увидел клубок змей разных размеров, обвившихся вокруг моего тела, заключая меня в свои сети. На месте головы женщины теперь находилось огромное рыло самой крупной из этих рептилий, которая смотрела на меня своими холодными желтыми глазами, высунув язык в нескольких миллиметрах от моего лица.