55 часов с момента исчезновения Пройдя несколько десятков метров вдоль канала, по которому шли пучки проводов и кабелей самых разных цветов, Меццанотте и его спутники оказались в том месте, которое должно было быть своего рода прихожей бомбоубежища. Справа лестница, ведущая к поверхности, была перекрыта кирпичной стеной. Построенное из железобетона, укрытие состояло из двух параллельных туннелей, простиравшихся перпендикулярно путям по всей ширине вокзала и соединенных друг с другом серией коридоров. Чтобы проникнуть туда, им пришлось перелезть через сорванную с петель и теперь лежавшую на земле массивную бронированную дверь. Когда они проходили через один из туннелей, лампы на их шлемах на короткое время вырвали из тьмы несколько выцветших, но все еще разборчивых надписей на стенах – указания и правила, которым необходимо следовать во время пребывания здесь, – а также ряд металлических кронштейнов, торчащих из стены, – на них в то время должны были крепиться деревянные скамейки. На земле, среди обломков, то тут то там виднелись следы, свидетельствующие о том, что четверо диггеров были здесь не первыми, – несколько шприцов, осколки бутылок, рваный кроссовок, потрепанный и заплесневелый спальный мешок; но они казались довольно старыми. Харлок объяснил Меццанотте, что это было первое и самое большое бомбоубежище в городе. Сама земля вокзала сделала его одним из самых безопасных, а благодаря своим размерам оно могло вместить в себя тысячи беженцев. Рикардо не хотелось думать о том, какими долгими казались часы, проведенные здесь, тем, кто сидел рядом друг с другом среди грохота и толчков взрывов, и не знал, найдут ли, выйдя на улицу, свой дом, превращенный в обломки… На противоположном конце убежища в подсобных помещениях размещались туалеты, пульты управления электрической системой, а также оборудование для вентиляции и фильтрации воздуха. Харлок, Зеро и Мет без колебаний указали на мужской туалет, остановившись у двери. – Что? – спросил Меццанотте, склонившись над их спинами. Трое отошли ровно настолько, чтобы пропустить его, направив лучи фонарей на заднюю стену туалета. Вот они, как и было описано в блоге «Подземных пиратов» и в рассказе Сконьямильо. Да уж, если тот, кто устроил этот макабрический фарс, задался целью держать чужаков на расстоянии, он попал в десятку… На палках, поддерживаемых небольшими кучками обломков, торчали десятки черепов. Три абсолютно точно человеческие, остальные – животных, которых Меццанотте не смог определить. На некоторых еще сохранились клочья кожи и полумумифицированная плоть, а с одного из человеческих свисали пряди черных волос. Из каждого черепа, как из игольницы, торчали длинные ржавые гвозди и использованные шприцы. Ужасающее зрелище, способное побудить тех, кто на него наткнулся, убежать со всех ног. Однако от чего они должны держаться подальше? Туалет, выложенный грязной потрескавшейся плиткой, состоял из ряда очень бывалых писсуаров и нескольких кабинок в турецком стиле, почти все из которых не имели дверей. Потребовалось не более четверти часа, чтобы обыскать его сверху донизу, не обнаружив ни малейшего следа какого-либо прохода. Дальше, казалось, идти было некуда. Когда Рикардо нервно вглядывался в темноту ярким лучом своего фонаря, в голову ему закралась мысль о том, что он ошибся. Возможно, черепа не обозначали двери на третий уровень, если предположить, что такой действительно существовал. Возможно, их смысл и функция совсем другие… – Кардо, что теперь? – спросил Зеро, желая быть полезным. – Хочешь, посмотрим и другие комнаты? Он не ответил. Его так и подмывало согласиться с предложением Зеро, но где-то в глубине души он прекрасно понимал, что это может и не помочь – только отсрочит возможный провал. Если там и было что-то стоящее, то оно, скорее всего, скрывалось где-то еще. Харлок положил руку ему на плечо. – Мне очень жаль, мужик, но здесь прохода нет. Думаю, нам лучше вернуться. Все кончено? Правда? Должен ли он попрощаться с надеждой снова увидеть Лауру живой и смириться с ожиданием момента, когда Призрак оставит ее труп где-нибудь на вокзале? Каждая клеточка в теле Рикардо восстала против этого исхода. Он отчаянно пытался размышлять, несмотря на то что тоска, скручивавшая внутренности, запутывала даже его мысли. Была потенциально важная деталь, плавающая прямо под матовой поверхностью его памяти. Ответ был там, где-то, он чувствовал это – но не мог нащупать его… Харлок и остальные уже вышли из комнаты и ждали его, когда ему вдруг пришло в голову еще кое-что. Об этом ему говорил Сконьямильо: его коллеги, которым, после того как его нашли в подземельях, он рассказал, как добраться до дыры в стене, открывающей путь на третий ярус, не нашли абсолютно ничего. Отверстие было, вероятно, замуровано. Что, если по какой-то причине доступ отсюда также был заблокирован, временно или навсегда? Меццанотте проверил ближайшую стену, ударив по ней кулаками. – Ну же, давайте! – окликнул он диггеров, недоуменно наблюдавших за ним. – Идите и помогите мне! Слушайте… Где-то должно звучать гулко. Несколько минут гробовую тишину убежища нарушали удары: вся четверка неистово колотила по стенам и полу помещения. Затем раздался голос Мет: – Ребята, идите сюда, здесь что-то есть! Все бросились к ней, столпившись на пороге последней кабинки. Женщина топнула рядом с прямоугольной керамической вазой. Звук был глухим. Там, внизу, под ней, была полость. Им не составило труда поднять вазу, использовав лом. Она не была частью пола, как казалось вначале, – просто стояла там, закрывая люк. Там, где должна была быть водосточная труба, открывался провал неправильных контуров, достаточно широкий, чтобы в него мог проникнуть человек. Чуть ниже устья с железного крюка свисала крученая веревка; на ней были узлы, за которые можно было держаться. Таким образом, доступ не был закрыт – просто хорошо спрятан. – Сейчас спускаюсь я, – сказал Меццанотте. – А вы ждете моего сигнала, прежде чем следовать за мной. Он опустился, держась руками за веревку; оказавшись на высоте около полутора метров над землей, спрыгнул вниз – и попал в коридор со сводчатым потолком, стены которого были более ровными и гладкими, чем в туннеле, из которого он только что спустился. Судя по всему, этот ход относился к гораздо более раннему времени. Тишина внизу была еще глубже, прерываемая лишь капаньем воды, просачивающейся сквозь камень, а воздух – холодным и влажным. Значит, старший инспектор не говорил ерунду: третий подземный уровень действительно существует! По позвоночнику Рикардо пробежала дрожь. Какие еще части этой сказки могут оказаться правдой? Он дал команду остальным, которые опустили мешки с оборудованием, а затем присоединились к нему. Как только Харлок опустился на землю, он с горящими глазами побежал осматривать каменные стены. – В какую сторону? – спросил Зеро, оглядываясь по сторонам. Никто не имел ни малейшего представления. Насколько было видно в свете фонарей, коридор тянулся прямо в обе стороны. После короткого обсуждения они двинулись в направлении, которое компас Харлока определял как северо-восток. На своем пути диггеры встретили несколько поворотов, небольшую комнату, образовавшуюся в результате расширения коридора, с нишами по обе стороны, должными выполнять, по словам археолога, погребальную функцию, и несколько развилок, в которых они всегда держались правой стороны. Не более чем через двадцать минут диггеры вышли в большой круглый зал. Он был обставлен скамьями и колоннами, высеченными из камня, а в центре находился массивный квадратный алтарь, также сделанный из камня. Вдоль стены, на которой виднелись две фигуры, вырезанные в барельефе, пять проемов открывали доступ к стольким же коридорам. Едва переступив порог, насторожившийся Меццанотте достал револьвер. Это было место, где, по утверждению Сконьямильо, на него напали и схватили таинственные люди-тени. – Что происходит? – встревожилась Мет. – Ничего, простая предусмотрительность, – ответил Рикардо, собираясь обойти все проемы, дабы убедиться, что в темноте никто не прячется. Он не рассказывал эту часть истории «пиратам», да и сейчас не стоило. Тем временем Харлок в каком-то исступлении скакал туда-сюда по комнате, делая пометки в своем блокноте и бормоча про себя: «Черт, черт, черт…» – Итак, что же это за место такое? – спросил его Зеро. – Я не могу утверждать с абсолютной уверенностью, но не думаю, что ошибаюсь… – пробормотал археолог, не в силах сдержать свое волнение. – Боже мой, какая это была бы удивительная находка… – Так ты скажешь нам, что это такое, или нет? – вмешался Меццанотте, который тем временем, закончив свой осмотр, подошел к ним двоим. – Это… это похоже на кельтский гипогей, и… Нет, это слишком невероятно… И все же… это может быть даже медиолан. – Я ни черта не понял, – хмыкнул Меццанотте. – Может, ты успокоишься и объяснишь? Харлок сделал глубокий вдох и на мгновение сосредоточился. Затем начал рассказывать. Милан был основан в шестом веке до нашей эры кельтами, народом, о котором было известно очень мало, поскольку их культура свято охранялась друидами, и до нас дошли лишь скудные и отрывочные сведения, собранные некоторыми римскими историками. Миф повествовал о том, что кельтское племя во главе с королем Белловезосом достигло долины реки По вслед за наполовину эльфийской свиноматкой, решив построить город на равнине, где животное, считавшееся священным, остановилось, чтобы попить из источника. Друиды определили это место как медиолан, или «центр совершенства», в котором слияние ряда физических, астральных и духовных координат делало присутствие божественного особенно сильным. Одна из возможных этимологий выводит древнеримское название города – Медиоланум – от слова медиолан. Там кельты возвели святилище, посвященное Белисаме, Великой Матери, богине воды, мудрости и плодородия. Впоследствии святилище было превращено римлянами в храм, посвященный Минерве, над которым позже возвышался христианский баптистерий, со временем уступивший место кафедральному собору Дуомо. Легенда гласит, что в подвальных помещениях собора до сих пор скрывается небольшое озеро, окруженное колонными арками – все, что сохранилось от первоначального кельтского святилища. Сколько Харлок себя помнил, одним из его самых больших спелеологических мечтаний было выяснить, так ли это, но он еще не нашел способа проникнуть туда. – Возможно, под кафедральным собором действительно находятся остатки кельтского храма, но то, что мы только что здесь обнаружили, заставляет меня думать, что в любом случае там не медиолан, – с жаром продолжал археолог. – Я уже видел такое место: кельтский гипогей в Чивидале, Фриули, подземный комплекс, первоначальное назначение которого остается загадкой. Но тут даже сравнивать нечего – этот гораздо более обширный и структурированный. Он подошел к двум фигурам, вырезанным на стене. – Видите, они очень сильно разрушены, но вы все еще можете различить змею и свиноматку, двух тотемных животных Белисамы. По моему мнению, они доказывают, что это – святилище, освященное богиней. Это медиолан. Две скульптуры казались Меццанотте настолько истертыми, что в них трудно было что-то разглядеть. На одной, возможно, была изображена змея, но чтобы различить в другой свинью, требовалось приложить немало усилий и воображения. Однако его не переставал поражать и беспокоить тот факт, что Белисама являлась божеством воды, а ее священным животным была змея. Как и Мами Вата, богиня воду, изображенная на фреске из дневного отеля, которая – по крайней мере, в иллюзиях Сконьямильо – соблазнила, а затем попыталась поглотить его. – Но есть одна вещь, которую я не понимаю, – вмешалась Мет. – Вам не кажется странным, что никто ничего не знает о существовании этого места? Разве во время строительства Центрального вокзала они не должны были заметить, что находится внизу? – По-моему, они это заметили, – ответил Харлок, – но притворились, что не поняли. – С какой это стати им понадобилось так поступать? – Все просто. Обнародование этого открытия еще больше замедлило бы работу, которая и так затянулась на десятилетия, прежде чем фашисты придали ей решающий импульс. Дуче хотел любой ценой и как можно скорее открыть Центральный вокзал, чтобы его грандиозностью подтвердить могущество своего режима, поэтому какой-то чиновник, видимо, решил, что, дабы не расстраивать его, лучше держать язык за зубами. Оставалось только определить, как следует действовать дальше. – Если это и есть медиолан, или как он там называется, то где-то здесь должно быть подземное озеро, верно? – произнес Меццанотте, вспоминая рассказ бывшего полицейского. Харлок ответил утвердительно. Вполне вероятно, что оно находилось или могло находиться там. Церемонии в честь Белисамы на самом деле проводились у воды. В конце концов, в миланском подземелье, пересеченном многочисленными каналами и обширным водоносным слоем, в воде не было недостатка. – Хорошо; тогда это то, что мы должны искать. Среди галерей, ответвлявшихся от зала, диггеры решили войти в ту, которая имела небольшой уклон вниз и где просачивалось больше всего воды. Чем дальше они шли, тем больше влаги сочилось со стен и потолка, на которых образовались мириады крошечных сталактитов. Вскоре исследователи обнаружили, что идут по слякоти толщиной в несколько дюймов. Харлок заметил, что затопление коридора, по всей вероятности, вызвано постепенным повышением уровня грунтовых вод – явлением, начавшимся в начале 1990-х годов, когда закрытие нескольких заводов в пригородах города привело к резкому сокращению забора грунтовых вод, а это, в свою очередь, создало различные проблемы, включая периодическое затопление подвалов и подземных туннелей. Меццанотте слушал его вполуха. Ему было интересно, с чем они столкнулись. Как и говорил Сконьямильо, не имелось никаких признаков того, что храм обитаем. Однако если, как уже начинал верить Рикардо, в рассказе старшего инспектора была доля правды, Призрак и его сообщники должны были скрываться где-то здесь. И Лаура вместе с ними. Найдет ли он их вовремя, чтобы помешать им расправиться с ней, или уже слишком поздно? Мутная вода тем временем уже дошла ему до коленей. Зеро, которому Меццанотте предложил понести мешок на какое-то время, ускорил шаг и шел на несколько метров впереди группы, как вдруг потерял равновесие и упал лицом вперед. – Какого лешего ты затеял, идиот? – сердито крикнула на него Мет. – Вечно одно и то же… Ты будешь смотреть под ноги? Парень с трудом поднялся и произнес. – Это не моя вина, я же не споткнулся, – оправдывался он, вытирая слизь с лица. – У меня вдруг пропала земля под ногами. Должно быть, пол просел, или что-то в этом роде… Мет и Харлок попытались помочь своему приятелю выбраться, но Меццанотте преградил им путь, вытянув руку. Встав на ноги, Зеро оказался в воде уже по пояс. – Эй, я увяз, – воскликнул он. – Я не могу пошевелить ногами, черт возьми! Он изо всех сил пытался освободиться от хватки грязи, но лишь погружался все глубже. – Это трясина, – предупредил его Меццанотте. – Не двигайся, ты делаешь только хуже! Но юноша в панике не переставал биться – и тут же провалился по самые подмышки. Под крики Мет, которая в отчаянии запустила руки в волосы, Меццанотте повернулся к Харлоку, который, словно ошарашенный, наблюдал за происходящим. – Веревка, – крикнул он, тряся его за руку, – у нас есть чертова веревка? Археолог вздрогнул и бросился рыться в одном из мешков. Наконец он достал моток веревки; они поспешно бросили один ее конец Зеро, от которого на поверхности уже остались только руки и голова. Ему удалось ухватиться за нее, и Харлок с Меццанотте, понемногу подтягивая веревку, вытащили его из трясины. Пока юноша, которому помогала Мет, оправлялся от испуга и приводил себя в порядок, двое других оценивали ситуацию. Харлок предположил, что зыбучая почва образовалась в результате оползня. Меццанотте не был убежден в том, что причина возникновения трясины естественная, но предпочел не говорить об этом. – Так или иначе, мы не можем двигаться дальше, это небезопасно, – был вынужден признать он. – Поскольку уровень воды становится все выше и выше, если что-то подобное случится еще раз, мы рискуем утонуть.