Три дня спустя дочь Кастрилло, Луиза, была убита в собственном доме. 28 мая комиссар Меццанотте, у которого на столе лежит досье об убийстве, отправляется поговорить со старым Кастрилло на «Виллу Летиция». 6 июня труп комиссара с тремя пулевыми ранениями находят в заброшенном сарае. Проходит всего пять дней, и Тито Кастрилло тоже умирает. У него был момент неуверенности. Должен ли он добавить сюда то, что узнал от Генерала? В конце концов инспектор решил, что должен. Осенью 1998 года начались вторжения людей в черном в подземелья вокзала. Он несколько раз перечитал написанное. Все было настолько зыбко и мимолетно, что вполне могло быть иллюзией, но у него было отчетливое впечатление, что он видит тень, всегда одну и ту же, парящую над каждым из этих, казалось бы, не связанных между собой событий. Может быть, его воображение слишком уж разыгралось, или между всем этим действительно есть связь? В любом случае, если предположить, что за всем этим стоит один человек, то данный список можно было бы прочитать так: некто узнал о сокровищах неисчислимой ценности, украденных в 1944 году у еврейского ювелира, которые два чернорубашечника спрятали в подвале вокзала и по причинам, которые еще предстоит частично выяснить, так и не забрали. В поисках подтверждения этот человек отправляется сначала в хоспис к Тито Кастрилло, одному из двух фашистских ополченцев, а затем к его дочери Луизе, которую в итоге убивает, инсценировав попытку ограбления. Комиссар Меццанотте чувствует, что в этом преступлении что-то не сходится, и проводит собственное расследование. Он отправляется на «Виллу Летиция», где допрашивает отца жертвы. Откровения последнего дают ему зацепку для установления личности убийцы, но по какой-то причине он продолжает расследование, не говоря об этом никому в полицейском участке. То ли он уже понял, кто это, то ли только подозревал, но в какой-то момент преступник, почувствовав опасность, устраивает ему ловушку и убивает его. Зная, что только старик Кастрилло мог навести комиссара на след, он проникает в хоспис и устраняет и его. Спустя несколько месяцев, убедившись в том, что сокровища все еще находятся где-то под вокзалом, он нанимает людей, которые тайно исследуют подземелья в поисках драгоценностей, и не сдается, несмотря на то что за пять лет ему так и не удалось заполучить их. Так ли это на самом деле? Выглядит ли эта реконструкция убедительно? Не совсем, нехотя признал Рикардо. К примеру, смерть Кастрилло была официально объяснена естественными причинами. С другой стороны, не было вскрытия, чтобы подтвердить это, а несуществующие меры безопасности на «Вилле Летиция» не позволяли полностью исключить возможность того, что кто-то пробрался туда, чтобы задушить старого фашиста во сне подушкой. Если предположить, что этот кто-то действительно существовал, то он должен быть страшным человеком, обладающим несомненным мастерством, яростной решимостью и полным отсутствием угрызений совести. Чтобы замести следы, он без колебаний оставил после себя три трупа за короткий промежуток времени, и до сих пор ему удавалось выходить сухим из воды. Более того, у него хватило средств, чтобы годами содержать команду высококвалифицированных специалистов. Однако предположения – это одно, а доказательства, подтверждающие их, – совсем другое. Из линии Тито Кастрилло инспектор выжал все, что мог. Чтобы двигаться дальше, необходимо узнать больше о его подельнике, Драго. И, возможно, есть способ это сделать, даже не зная его полного имени… Трель мобильного телефона, сигнализирующая о прибытии эсэмэски, прервала нить его рассуждений. «Как дела? Я все еще немного на взводе, но терпимо. Если не ошибаюсь, нас двоих до сих пор ждет ужин. Когда ты планируешь его провести?» Лаура. Рикардо с самого утра твердил себе, что должен позвонить ей, но день уже почти закончился, а он все еще не позвонил. Он быстро набрал: «Ты права. Я скоро тебе позвоню». На мгновение замешкался – возможно, получилось слишком прямолинейно, – затем нажал «Отправить» и отключил телефон. * * * Пролежав больше часа в большой овальной ванне, возвышавшейся в центре ванной комнаты ее родителей, Лаура позволила убаюкать себя вихрям, создаваемым в бурлящей воде струями гидромассажа. Она только что написала Кардо, что с ней всё в порядке, но это было неправдой – вернее, не совсем правдой. Весь день Лаура чувствовала себя странно. Она думала, что это смущающее ее ощущение – всего лишь мимолетное явление, которому суждено быстро исчезнуть, но ошибалась. Напротив, оно обострялось. По правде говоря, это не было для нее чем-то совершенно новым: обязанность защищать себя стеклянным колоколом, когда она находилась среди других, обычно прокладывала границу между ней и остальным миром, заставляя ее чувствовать себя далекой от всего и всех. Но это было нечто иное, несравненно более сильное. Ей казалось, что реальность потеряла краски и последовательность, превратившись в иллюзию ее самой, в призрачные декорации, по которым она бродила как инопланетянка, ничего не узнавая, хотя внешне все оставалось прежним. Как будто этого было недостаточно, легкая, но постоянная и никак не проходившая мигрень усугублялась другими, столь же неясными неприятными ощущениями: общим онемением тела и раздражающим зудом, вызванным сухостью кожи, которая, возможно, была скорее мнимой, чем реальной. Во второй половине дня Лаура попыталась снова вернуться к книгам и конспектам. Приближался экзамен по патологии, а она ужасно отставала. Но в таком состоянии сосредоточиться было просто невозможно. В какой-то момент немотивированная и непреодолимая потребность окунуться в воду побудила ее принять ванну, хотя Лаура уже принимала душ в то утро. Однако она должна была признать, что это определенно пошло ей на пользу – настолько, что теперь у нее не было никакого желания вылезать из джакузи, чтобы спуститься к ужину. Как только мобильный телефон, лежащий на краю ванны из лавового камня, начал вибрировать, Лаура поспешила схватить его. Ее сердце подпрыгнуло, когда она увидела, что это текстовое сообщение от Кардо, но ее разочаровала поспешная холодность его ответа на сообщение, которое она отправила ему ранее. Лаура попыталась позвонить ему, но ответил лишь автоответчик. Кардо отключил свой мобильный телефон; должно быть, он не мог говорить. Ей стало интересно, чем он занят, и тот факт, что она не могла себе этого представить, заставил ее остро осознать, как мало еще она его знает. Воспоминания о том, что они делали на старом матрасе в той хижине, вызвали прилив тепла, поднявшийся от низа живота к щекам. Это было так прекрасно и сладко, так неописуемо сильно… Ее настоящий первый раз. Еще один случай, когда Лаура не пожалела о том, что обладает «даром», что сделало все еще более необычным. Его эмоции переплетались с ее, пока не слились воедино в их пульсирующих телах… Когда это случится снова? Лаура закрыла глаза, предаваясь грезам, которые редко позволяла себе. Она вновь видела, как губы Кардо касаются ее сосков, и, проведя по ним пальцами, почувствовала, как они напряглись и затвердели. Мягкая истома охватила девушку, когда ее руки повторили путь, проделанный по ее телу его губами. Затем – интимные и сладострастные ласки, под которые желание, стремительно разгоравшееся внутри нее почти вопреки ей самой, вновь перенесли ее туда, где царило наслаждение… Перед самым концом Лаура полузакрыла веки – и увидела нечто такое, что заставило ее с криком вскочить на ноги, подняв брызги воды. Несколько секунд она стояла, вглядываясь в водоворот пузырьков, но ничего не увидела. Выключила гидромассаж и вгляделась пристальнее, но в воде, снова прозрачной и неподвижной, не было ни черта. В конце концов, что там могло быть? И все же Лаура была уверена, что видела… она не совсем понимала, силуэт, тень, что-то движущееся под поверхностью. Возможно, просто отражение, блик или кто знает что еще, а она – слабачка с перенапряженными нервами, сказала она себе, вздохнув с облегчением. Порыв холодного воздуха от решетки кондиционера на ее мокрой коже вызвал дрожь. Лаура спустилась по ступенькам и взяла полотенце, плотно обернув его вокруг тела. Через несколько минут, успокоившись, она сушила голову феном перед большим туалетным зеркалом. «Они такие длинные, – подумала Лаура, проводя пальцами по своим волосам цвета воронова крыла, – я никогда не позволяла им так отрастать… Может быть, стоит их подстричь, это как-то практичнее… Интересно, Кардо больше нравятся длинные или короткие?» Именно в этот момент она снова увидела это. Вернее, увидела нечто в зеркале краем глаза, но не смогла сфокусироваться. Позади нее быстро промелькнула какая-то фигура. Лаура медленно повернулась, горло сжалось в тисках ужаса, перекрывшего дыхание. Но там ничего не было. Ничего и никого. Она была одна в ванной. Совершенно и отчаянно одна. «Что со мной происходит?» – в ужасе подумала Лаура, когда внезапный приступ головокружения заставил ее ухватиться за край раковины, чтобы сохранить равновесие. 2 Нырнув в дверь отдела, Меццанотте обнаружил, что на входе полно полицейских. На мгновение ему показалось, что происходит какая-то чрезвычайная ситуация. «В конце концов, – сказал себе Рикардо, – чего еще можно было ожидать, возвращаясь на службу в пятницу 13-го?» Застрять посреди толпы полицейских – мелочи по сравнению с тем, что с ним могло случиться. Или, может, кто-то заложил бомбу прямо на вокзале? Но тревогой и паникой тут даже и не пахло. Будь оно так, на вокзале не было бы ни души – всех пришлось бы эвакуировать, и, скорее всего, просто потому, что какой-нибудь чудик по рассеянности забыл свой чемодан в поезде… С другой стороны, после 11 сентября все еще стояли на ушах из-за угрозы новых исламских терактов, и никто не хотел рисковать. Затем раздался шум, и от группы офицеров оторвался Филиппо Колелла с бутылкой в руках. Тогда до Рикардо дошло. Его друг откупорил пробку и начал разливать игристое вино в пластиковые стаканчики, которые раздавали другие полицейские. Надо же, пронеслось в голове Меццанотте, он организовал полноценную вечеринку с выпивкой и закусками – то там то тут виднелись упаковки чипсов… Меццанотте направился к Колелле, протискиваясь сквозь толпу, а коллеги похлопывали его по спине и приветствовали. Если он что-то и не любил, так это вечеринки-сюрпризы, поэтому с радостью отругал бы приятеля – но понимал, что им движут самые лучшие намерения, а потому Филиппо был прощен почти сразу же. Как только инспектор встал перед ним, Колелла вложил бокал в его руку и поднял свой, вызвав новый взрыв аплодисментов. Меццанотте неохотно поднял свой бокал в знак благодарности, а затем сделал глоток тепловатого игристого, несмотря на то, что ему этого совсем не хотелось. – С возвращением, Кардо, я скучал по тебе, – сказал ему Колелла, когда они обнялись. – Как ты, Филиппо? – спросил он в ответ, отстраняясь и чмокая его в щеку. – Я-то нормально, а вот мама снова в больнице… Меццанотте, как всегда, чуть не забыл о проблемах Колеллы с его матерью-инвалидом. – Мне очень жаль. Ничего серьезного, я надеюсь… Филиппо вздохнул и взъерошил свои белокурые локоны. Оглядев присутствующих, Меццанотте заметил, что двоих не хватало. – Далмассо? – спросил он у друга. – У себя в кабинете, – ответил Колелла. – Когда я зашел пригласить его на вечеринку, он заявил, что ему срочно нужно сделать пару звонков. «Разве можно его осуждать?» – подумал Рикардо. Его триумфальное возвращение после отстранения от работы нанесло удар по авторитету комиссара. – А Карбоне куда запропал? – Он уже несколько дней как на больничном. Говорят, с ним что-то не так. Но я бы не обольщался – наверняка там ничего серьезного. Меццанотте на минуту пожалел, что Карбоне не было. Видеть, как он бесится, всегда было очень приятно. Однако там были Лупо и Тарантино, которые с презрением отказались от вина, предложенного Колеллой, и держались в стороне с мрачными мордами. Свой отказ они компенсировали тем, что поглощали чипсы упаковку за упаковкой. Через некоторое время, отвязавшись от очередного полицейского, желающего узнать всю историю освобождения заложника, которую он к этому времени повторил десятки раз в более сжатых вариантах, Рикардо подошел к стойке администратора. Если и был кто-то, с кем он точно должен был выпить, так это старый Фумагалли. Без его помощи Меццанотте никогда бы не смог спасти Лауру. Дежурный улыбнулся ему из своей вечнозеленой клетушки. – Не знаю, как тебя благодарить, Пьетро. Именно досье, которое ты мне передал, направило меня на правильный путь, – сказал Рикардо, коснувшись его бокала своим. – Не за что, инспектор. Вообще-то мне жаль, что я не сделал этого раньше. Милый, скромный Фумагалли… Меццанотте не стал в миллионный раз умолять его называть себя по имени. – Кстати, я хотел кое-что спросить. Почему тебе сразу не пришло в голову дело Вампира? Сходство его описания с описанием Призрака бросалось в глаза. Помощник начальника, смущенно кашлянув, признался, что, когда Меццанотте лежал в больнице после того, как вырвал маленького Маттео из лап Призрака, комиссар обратился к нему, Фумагалли, со странной просьбой. Он приказал ему принести два файла из архива и не говорить об этом инспектору. «Давайте не будем кормить его причудливыми теориями, для его же блага», – таково было обоснование Далмассо. Фумагалли поначалу подчинился. Однако, поскольку от него не ускользнуло сходство между двумя событиями, он на всякий случай сделал фотокопию досье на Вампира. Когда исчезла Лаура Кордеро, а Меццанотте выразил уверенность, что ее похитил именно Призрак, он начал сомневаться, не зря ли комиссар скрывает это досье от инспектора, но не решался нарушить приказ начальника. Только после того, как Рикардо был отстранен от работы, расстроенный мыслью о том, что если б девушку убили, то вина легла бы и на него, Фумагалли нашел выход, оставив папку на столе Меццанотте. Рикардо было трудно во все это поверить. Глупость комиссара не поддавалась логике. Чтобы избежать неприятностей, которые, как он опасался, принесет ему расследование, Далмассо чуть не позволил убить невинную женщину, что, кстати, привело бы к гораздо худшим неприятностям. – А второй? – спросил он. Фумагалли непонимающе воззрился на него. – Второй документ. Ты сказал, их было два. – Ах да… Это было более свежее расследование, но я, честно говоря, не совсем понял, какое отношение оно имеет к этому делу. «Ну, – подумал Меццанотте, – теперь это уже не имеет значения. Вопрос с Призраком закрыт. По крайней мере, хотя бы этот вопрос…» – Могу ли я тоже поздравить героя дня? Повернувшись, Меццанотте столкнулся с непокорными черными локонами и сверкающими темными глазами Нины Спада. Специальный агент поднялась на носочки и прижалась поцелуем к его щеке, немного слишком близко к уголку рта, чтобы назвать его невинным. – Из грязи да в князи, да с корабля на бал, – заметила она полуиронично, полувосхищенно. – Да уж, ты не любитель полумер. И ушла, покачивая бедрами, притягивая взгляды окружающих даже несмотря на то, что была затянута в форму.