– Вы правы, человек под кайфом не ощущает боли, неудобства, голода, – согласился Степан. – Следующие вопросы: каким образом Василий, неспособный осознать, что ботинки с него сваливаются, смог избежать столкновения, ловко вывернулся из опасной ситуации? Как он потом добрался до дома? На попутке? Сомнительно, что кто-то взял ночью на бетонке наркомана. Вероятно, Василия там и не было. Может, кто другой машиной управлял? – Вот! – заликовала Ирина. – Ага! Действительно! Ура! Вася ни при чем, теперь я получу компенсацию. В комнате стало тихо, потом Эдуард спросил у жены: – Что ты сказала? – Получу компенсацию, – повторила та. – Какую? За что? – удивилась я. – Настя жива! Жива! Она просто сделала пластическую операцию! Но я ее по уродливой руке узнала. А Вася умер из-за стресса, который получил после разговора со следователем, – зачастила моя бывшая одноклассница, – я недавно видела американское кино, там человека засадили на двадцать лет в тюрьму, потом адвокат доказал его невиновность. И тот, кого посадили, получил компенсацию за свое осуждение! Десять миллионов долларов. Десять! Миллионов! Долларов! Представляете? Вы напишите документ, что Вася ни при чем, а я подам на компенсацию. Мой брат не преступник! Я уставилась во все глаза на Ирину. Она что, издевается? Или решила неудачно пошутить? Невозможно поверить, что на свете есть столь глупые бабы! – Э… э… э… – забормотал Степан, – для начала: Василия не судили, потому что он умер. По этой же причине дело отправили в архив. – Вот! – обрадовалась Ира. – А почему он скончался? Его менты запугали! Эдуард встал. – Вилка, Степан, Андрей, простите. Жена порой страдает завихрениями мозга. Переклинивает ее. Понятия не имел о денежной подоплеке. Мне она ничего о ней не сказала. – Мне тоже про желание получить деньги за смерть брата Ира не говорила, – добавила я. – Спасибо вам за труд, за помощь, – поблагодарил Эдик. – Ира, уходим. – Куда? – заморгала жена. Супруг схватил ее за руку и резко сдернул со стула. – На улице объясню. Извините нас, мне крайне неудобно за все. – Нет! Она жива, – затрясла головой Ира, – Настя не погибла. Я узнала ее по руке. Косточка запястья уродливая. И пальцы кривые, некрасивые. Меркулова не погибла. Васю подставили. Я хочу получить компенсацию и добьюсь ее! Настя не сгорела! Нет! Рябов схватил жену, вытолкнул в коридор, потом сказал: – Покажу Иру психиатру, у нее с головой беда, вы же понимаете, что Савелий и Анастасия покойники. Не обращайте внимания на глупость Иры. Кривые пальцы! У Виолы они тоже уродливые. Да почти у всех женщин руки – грабли. Уж простите нас! У Иры, наверное, шизофрения! На этой бодрой ноте Рябов покинул ка-бинет. Я посмотрела на свои руки. – Нормальные у меня пальцы. Не идеальной формы, средние суставы чуть шире, чем хочется. Но особого уродства нет. Степан встал, сел рядом и обнял меня. – Вилка, Ирина не очень красиво с тобой поступила. Ей просто нужны деньги, она обратилась к тебе не из желания оправдать горячо любимого братишку, а из банальной жадности. Охотно верю, что у Ольги Николаевой, которую Ирина считает ожившей Анастасией, была травма лучевой кости. Между прочим, это весьма распространенное явление. Многие дети ломают на катке или во время каких-то проказ руки, часто страдает именно лучевая кость. Скажи, ты сможешь узнать меня по кистям? Я посмотрела на мужа. – Навряд ли. Возможно, я невнимательная супруга, но никогда не рассматривала твои пальцы. Особых примет на них нет. Шрамы, какие-то отметины отсутствуют. Что еще сказать? Ладонь широкая. Все! – Вот-вот, – кивнул Степа, – люди запоминают прическу, черты лица. Мужики – кое-какие части женской фигуры. Но руки? Они редко становятся объектом пристального внимания. Поехали домой. Мне хочется отдохнуть, я устал. По дороге мы со Степаном, не сговариваясь, болтали о всяких пустяках. О деле, которым занимались по просьбе Ирины, старательно молчали. Родная квартира встретила нас странным запахом. – Что-то горит! – испугалась я. Степан подергал носом. – Нет. Вроде ароматические палочки курятся. И тут в прихожую торжественно выплыла Лидия Федоровна. – Дорогие дети, у нас сегодня праздник. – У кого-то день рождения? – осведомилась я. – Можно и так сказать, – согласилась Федина, – сегодня на свет появился великий бизнесмен. Он мне позвонил! Рассказал о феерическом успехе. Договорить Федина не успела, входная дверь, которую я не захлопнула, открылась, появился Жорик с пакетом. – Йо-хо-хо! – заорал он. – Я подписал контракт на производство! Пока в количестве ста штук. – Речь идет о собачке, которая ест свои какашки, или о кукле, громко называющей части тела? – полюбопытствовала я. – Нет! Стакан и тарелка! – объявил Жорик. – Сейчас покажу! Парень полез в пакет. – Давай сядем за стол, – остановила его тетя Лида, – во время ужина ты все спокойно расскажешь. – Да! – обрадовался Жорик. – И лучше продемонстрирую. Ну! Вперед! Не тормозите! Эй, ты куда? – Руки помыть, – ответила я, – не привыкла ужинать с грязными лапами. – Не тяни, ополосни быстренько – и в столовую, – приказал племянничек Лидии Федоровны. Я вошла в ванную, взяла мыло и вздохнула: тихий вечер на диване с книгой отменяется. Интересно, как долго тетя Лида и Жорик у нас проживут? Задавать этот вопрос гостям неприлично, а сами они молчат, ничего про отъезд не говорят. – Вилка! – завопил из столовой Жорик. – Ты что, утонула? Я повесила полотенце и безо всякого желания побрела туда, где сидели тетя Лида, ее племянник и Степан. Признаюсь, никого, кроме мужа, мне видеть не хотелось. – Садись, – скомандовал парень, когда я наконец очутилась в комнате, – перед тобой развивающая посуда. Она рассчитана на малыша трех лет, ты легко справишься с загадками. От последнего слова меня передернуло, а Степан осведомился: – Кто будет задавать вопросы? – Молчите все, – велел Жорик, – я объясню, как работает гениальное изобретение. Что мы хотим от своего ребенка? – Хоти не хоти, а ни фига от него не получишь, – хмыкнула тетя Лида, – он сам от тебя телегу всякого добра потребует. – Тетя! – остановил ее племянник. – Каждый родитель мечтает сделать наследников умными. – Давайте сначала определим, что такое ум? – с абсолютно серьезным видом предложил Степан. – Жорик, что ты понимаешь под этим словом? Образование? Житейскую смекалку? – Ум – это ум, – отрезал великий изобретатель, – нечего далее бла-бла разводить. Вилка, представь, что тебе три года. – Не могу, – вздохнула я. – Почему? – зашипел Жорик. – Это простая задача. – Не помню себя в столь раннем возрасте, – честно ответила я. – Вы зануды, – огорчился племянник. – Виола, видишь тарелку? – Да, – кивнула я. – Хорошо, что Степан не изъявил желания, чтобы ему объяснили философский смысл слова «посуда», – съехидничал изобретатель. – Открой крышку! – Зачем она здесь? – спросила тетя Лида. – Сейчас поймете! Дайте, наконец, мне договорить, замолчите все, – распорядился Жорик. – Вилка, давай, поднимай. Глава тридцать седьмая Я подчинилась, но не достигла успеха, крышка не сдвинулась с места, зато тарелка запела: