— Да я ж только-только, я ещё ничего не знаю… — пытался оправдываться младший лейтенант милиции Когалымов. — Звание получил? На должность поставили? Работай! — было непреклонно начальство. Глава 14 Переучить ещё сложнее, чем сразу научить правильно работать Когалымов тогда вообще не понимал, как работать, поскольку как его учили старшие — оказалось неправильным и опасным, а как по-другому работают, понятия не имел. Всплывали в памяти простые истины, рассказанные наставниками в начале: оперуполномоченный работает по слитой ему стукачами информации. Оперу нужен агентурный аппарат, доносчики. Люди сдают друг друга по разным причинам: либо это прирождённые сексоты, любящие пронырливо узнавать про других и сдавать их, либо из-за ненависти, зависти, например, по работе, либо ты ловишь на мелком проступке, но отпускаешь за обещание сообщать о преступлениях. Заставить кого-то работать на себя, хоть и уже в двадцатидвухлетнем возрасте, проблематично. Любой взрослый мужик всё равно определяет по фразам, речи, поступкам, что перед ним не устоявшийся сотрудник милиции, а ещё «зелёный», молодой, неопытный, начинающий милиционер. Это если иметь в виду работяг, рассматриваемых как потенциальных воришек чужого добра с железнодорожного предприятия. А если сидельцы? Каждая их «командировка» — как «высшее образование», с таким жизненным опытом, что Когалымов, хоть и служил в армии, всё равно по сравнению с ними выглядел мальчишкой. Однако работать надо было. Не бросать же? Да и куда идти? Вроде выбрал профессию, так иди до конца, до пенсии! К тому времени Когалымову удалось скопить некоторые деньги на покупку «старого отечественного корыта» с годом выпуска больше, чем его год рождения. Но первый автомобиль! Он запоминается на всю жизнь! Семёрочка! Хоть автомобиль и доставлял теперь ему радость, но по мере привыкания к нему младший лейтенант милиции тогда мечтал: «Вот бы новую семёрку когда-нибудь купить, и буду считать, что жизнь удалась!» Возникает резонный вопрос: «Откуда денежки на авто, если на поесть периодически у мамы выпрашивал?» Денег в милиции действительно не было в понимании регулярного, постоянного, большого заработка. Зарплаты в размере три тысячи пятьсот рублей ни на что не хватало. Поэтому если что-то и перепадало, это можно назвать «отдельными, крайне редкими, опасными для свободы, урывками», злоупотребление которыми и приводит к заключению под стражу. Вообще о левых заработках в милиции нужно кратко пояснить. В понимании граждан о взяточнике милиционере всегда всплывает ассоциация с гаишниками — это и те, кто стоят на дорогах, и те, кто выдают водительское и красивые государственные номера на машину. Это паспортные столы и лицензионно-разрешительные системы, где за разрешение можно и задобрить инспектора. Но помимо сотрудников, которые на виду, основную работу выполняют те, с кем гражданин в повседневной жизни не сталкивается: опера уголовного розыска, участковые уполномоченные милиции, следователи и дознаватели, патрульно-постовая служба. Все они несут службу практически каждый день при ненормированном рабочем времени. Определённого денежного потока в понимании про взяточников, естественно, нет. Сказать, что все святые, тоже нельзя. Иногда бывают такие грехи, но крайне редко, и риск, с этим связанный, не окупает всех трудозатрат в этой профессии. Взять взятку — это очень опасно. Каждый милиционер это понимает, более того — знает, ведь регулярно зачитывают примеры задержаний оборотней в погонах, взявших от пяти до тридцати тысяч рублей. Каждый сотрудник милиции знает, что такое разработка, ОСБэшник, взятие с поличным. У Когалымова за всю службу наберётся масса примеров, когда брали сослуживцев на взятке. Сотрудник милиции всегда знает, что взять — это сопоставимо с риском сесть в тюрьму. Представьте, какая нужда заставляет каждого сотрудника идти на преступление, договариваясь о получении взятки, зная, что это крайне опасно. Речь не идёт о виллах, бассейнах, квартирах в центре. Это всё излишки, о которых простой сотрудник, которых сотни тысяч по стране, даже не задумывается. Речь идёт о покупке бензина для своего авто, замене резины на зимнюю, об элементарной человеческой еде в столовой, покупке сигарет, бумаги для работы, заправке картриджа, покупке нормальной формы… Сотрудник, который решился нарушить закон, идёт на это не из-за того, что с жиру бесится, а от большой нехватки элементарных вещей, необходимых для нормальной жизнедеятельности. «Так не идите работать туда, раз не хватает!» — кто-то может возразить. Во-первых, это всё выясняется только после того, как туда попадаешь (зарплата не соответствует временным и моральным трудозатратам; предупреждают, конечно, о ненормированном рабочем дне, но, как оказывается, не до такой же регулярной степени!). А во-вторых, кто там будет тогда работать? В жизни пока встречено не было «суперлюдей», которые бы ответственно подходили к своей работе при низкой её отдаче. На романтике можно продержаться какое-то время, но недолго, поскольку человек хочет, как ни странно, жить по-человечески. А достойная зарплата — это, к сожалению, всего лишь мечта любого служащего. Несбыточная такая мечта! Данное пояснение для погружения в мотивацию милиционеров, а не для их оправдания. Когда человек приходит в милицию, практически каждый — с чистыми помыслами и нетерпим к нарушению закона. Но что-то его меняет? Что-то заставляет всех как один относиться по-другому к должностным преступлениям. Система виновата? Это какое-то абстрактное понятие, которое принято ругать при поднятии неудобной темы об «оборотнях» в погонах. Систему создают люди. У каждого поступка есть имя. И если каждого сотрудника, берущего взятки, спросить: «Что тебя заставило это сделать?», он ответит: «Нужда и надежда, что не поймают». Поэтому есть мнение, что если будет достойная заработная плата у сотрудника, то, возможно, брать никто не будет. Хотя у судей вроде достойная зарплата. Есть уверенность, что они больше не берут? Опять же, достойная зарплата — понятие для каждого своё. К деньгам привыкать легко, отвыкать трудно. Дай человеку сто тысяч в месяц, он привыкнет, передвинет себе поставленные цели и задачи: квартира побольше теперь должна быть, машина поновее, одежда поудобнее, телефоны подороже, еда покачественнее, медицина получше. На мой взгляд, человеку сколько ни дай, всё мало будет. Но милиционеры работают в условиях острой нехватки денег, до этого уровня, когда можно теперь цели передвинуть вверх, надо ещё дойти. Вот так, если вкратце, на не совсем законно появившиеся деньги у Когалымова появился старенький автомобиль, на котором теперь можно было ездить по служебным делам и охватывать бóльшую территорию для поимки преступников! Преступление ради пресечения преступлений! Так и живём. В отдел устроился бывший военный, капитан уже милиции (воинское звание при переводе остаётся) Денис Мастеров. Ему надоела военная служба, поэтому коллеги посоветовали ему: — Иди в милицию поработай, жизнь увидишь! Так и получилось. Забежав немного вперёд, хочется вкратце описать биографию Дениса: военное училище, служба в армии, милиция, два года тюрьмы (причем зона была с видом на его военное училище), гражданка без пенсии с выслугой в пятнадцать лет, коммерческая деятельность — жизнь повидал, не поспоришь! Но это ещё будет, а пока Александр Когалымов вместе с Денисом Мастеровым постигали профессию милиционера. Как уже отмечалось ранее, у Дениса был жизненный опыт, это он и посоветовал Когалымову отвезти в область магарыч и получить наконец-таки заветное милицейское удостоверение. После рассказов Когалымова Мастерову о работе вместе с наставниками, он объяснил Александру: — Конечно, они ж, можно сказать, по беспределу работали, нагло, плюс дорогу перешли наркоконтролевским. А у тех влияния побольше, чем у транспортников, вот и выперли их, — быстро разложил политику «милицейских войн» Денис. Это был свежий взгляд, с пониманием происходящих кадровых процессов, имеющий представление о самой милиции (Когалымов в жизни видел милиционеров либо в кино, либо в детстве про дядю Стёпу милиционера мама читала). Поначалу работали по схеме Когалымова — каждую ночь на станции устраивали засады. Легенда гласила: был один опер, чтобы сформировать себе агентурный аппарат, он постоянно, терпеливо в засаде сидел на сортировочной станции, если нужно было в туалет, перекатывался (не вставал), справлял нужду, и перемещался снова таким же способом обратно. Как итог: ловил тех, кто сливал солярку из вагонов, раскручивал их на выдачу более серьёзных преступлений и так, шаг за шагом, стал сильным оперативником, знающим, чем дышит станция. Мастеров согласился, и каждую ночь они лазили по станции. Правда, времена уже были не те, чтобы на холодной земле валяться и в бинокль смотреть, они сидели в старенькой машине, сжигая бензин и греясь всю ночь, выходя прогуляться по станции. В итоге, можно сказать, превратились в ППСников, которые открыто патрулируют вверенную территорию. Однако оперуполномоченным положено работать по информации! Но она не поступала. Но однажды Когалымову с Мастеровым всё же удалось выявить одно преступление на железнодорожной сортировочной станции! Ночью мимо сидящих в засаде молодых милиционеров с вохровцами [12] проезжает состав с цистернами. Ночной фонарный столб осветил канистры на тепловозе в три часа ночи! Есть! Тепловоз на маленькой скорости, Когалымов его останавливает. Важно ходит с папкой под мышкой, строго спрашивает у машинистов: — Чьё это? — Не наше, это составителей (работники железной дороги, сцепляющие между собой вагоны), — открещиваются не имеющие к канистрам никакого отношения машинисты. — Идите сюда! Алё, дежурный, давай сюда следака, пусть описывает, изымает, преступление тут! Всех держу здесь, никого не отпускаю, никого не пускаю, жду! Что? Сколько канистр? Две! Судя по запаху солярка! Жду! Через десять минут звонок не от следователя, а от дознавателя (разница в степени тяжести преступлений и суммы ущерба): — Алло, Саша, что у тебя там, расскажи! — Да тут такое! Они едут, а я, я их… вот тут они у меня все! — зажал перед собой кулак Когалымов. — Уже поздно, ты можешь сам протокол осмотра места происшествия написать, пожалуйста? — Да, конечно, всех напишу, всё опишу! После оформления, составления протокола осмотра, изъятия канистр с содержимым, всех повезли в отдел. Светало. На работу начали приходить другие сотрудники, Когалымов вышел из кабинета за сигаретами. Пока проходил по коридору, весь отдел, по которому разошлись слухи о наконец-то удачной охоте Когалымова, поздравлял его. Он шёл как герой. Наконец-то поймали жуликов! Тут начальство попросило зайти в кабинет, Когалымов приготовился принимать похвалу, представлял себе что-то вроде: «Ну вот, я всегда в тебя верил, ты настоящий опер, тебя ждёт большое будущее!» А получил: — Ты о***л! (типа «обнаглел»)! Ты знаешь, сколько стоит простой состава на железной дороге?! Ты в курсе, что ты продержал поезд тысяч на двести, рублями?! — Какой простой, товарищ майор?! — задал глупый вопрос младший лейтенант, тут же опустившийся с небес на землю. — Такой! Ты какого х** его держал там? — Дык, это, ну… — выдавал какие-то звуки Когалымов. — Пошёл вон отсюда! Получился замечательный отказной материал! Дознаватель принял законное и обоснованное решение об отказе в возбуждении уголовного дела за незначительностью ущерба. Оказывается, для железнодорожной организации, в которой хранились тонны солярки, пара канистр были лишь небольшой погрешностью. Да и какому ж/д начальству хочется проверок, шума, что их подчинённые воруют? А вдруг ещё ОБЭПники придут, будут бухгалтерию шерстить, выяснять, откуда солярка и т. п. Проще написать, что ущерб для организации незначителен. Ну что ж, Когалымов больше поезда не задерживал! Ехал вместе с составом и по пути разбирался в происшествии… А оно случилось! В железнодорожном депо, в тяговом двигателе электровоза был обнаружен песок, и это вывело его из строя. Кто насыпал? Для чего? Даже ФСБ подключилась: а вдруг теракт таким способом хотят устроить?! Позже ещё один электровоз обнаружили с «песком», второй, третий! Всё депо шерстил Когалымов, всех опрашивал, но всё снова оказалось не как в кино — никто не сливал злодея, не было случайных свидетелей, жаждущих поведать всё милиционеру. Так и нераскрытым это дело оказалось. Через несколько лет ему удастся случайно встретиться с сотрудником ФСБ, который был причастен к проведению той проверки, и Когалымов поинтересовался: так что это всё-таки было, удалось выяснить? Было только предположение, что в другом депо, в другом городе, где были эти все электровозы, при заправке их песком (оказывается, внутри локомотива есть песочная система, заправляют примерно три с половиной тонны в каждый, через специальные люки на его крыше), который подаётся в тормозную систему электровоза. Скорее всего по чьей-то неосторожности песок и попал в двигатели этих локомотивов. Может быть, всё может быть… Но опыт, при котором опрошенные человек сто на заводе молчат как рыбы, — был получен. Благодаря Мастерову они стали работать головой, когда надоело лазить по станции. Как-то они отправились выявлять преступления дальше обычного. Зона обслуживания транспортного отдела милиции располагалась на много сотен километров. Началось всё со сводок сортировочной станции, которые начал запрашивать Мастеров. Вот, смотри, глухая станция, а там три дня вагоны с пшеницей будут стоять, надо там засаду устраивать! Гениально! Разумно! Вот оно — работать головой! Собрались. Получили даже в дежурной части служебное оружие! Взяли с собой двух вохровцев. Снарядились. Ну как снарядились — еле заправили машину, зима, холод, снег. Поехали. Пробили колесо. Поставили запаску. Тронулись дальше. За двести километров от дома, прибыв в глухую деревню, в которой находилась станция в виде трёх путей, на одном из которых действительно был состав, устроили засаду. То есть сидели в машине около путей. Стемнело. Изредка ходили люди (чёрные силуэты), вохровцы иногда ходили к вагонам, смотрели, нет ли там следов подхода к ж/д добру. Час, два, три… Всеобщим решением было сняться с засады, поскольку надежда на поимку с поличным уже не грела. Поехали в местное кафе. Зашли туда, и всё население встретило их приветствиями. Оказывается, около полутора лет назад эту деревню уже «брали» те, старые опера на краже металла! Местное население, пока была стоянка состава, занялось тайным хищением, но было поймано. Было даже уголовное дело, для первого раза все получили условные срока. Но зато прекрасно помнили этих вохровцев, которые сейчас сидели в засаде с Когалымовым и Мастеровым. Видели их и думали: чего они тут сидят? Оказывается, они были как бельмо на глазу у всей деревни, она была настолько глухая, что все знали, кто к кому с большой земли в гости ездит. А тут около станции чужой автомобиль с теми, кто их когда-то «брал». Люди оказались незлобные, предложили выпить, и понеслось… Когда пошёл откровенный разговор и местным сообщили, что пшеницу приехали сторожить, они громко рассмеялись. Сказали, что её тут уже лет десять никто не ворует, да и после прошлого дела никто не хочет идти снова на криминал. В общем, пили, общались, атмосфера была душевная, даже дружескую борьбу около кафе в снегу устроили. Один вохровец с местным. Разошлись друзьями! Провожали их всем селом. При возвращении к месту дислокации охранников было обнаружено, что обоймы с патронами от пистолета «ТТ», коим вооружены сотрудники ж/д охраны, — нет! Батюшки! Это ж тюрьма! Потерять служебные патроны! Всё проверили, всю машину — нету. А сдавать оружие надо сейчас. Перебирались варианты, где достать патроны и обойму от пистолета «ТТ». Сделаны выводы: от пистолета Макарова ещё достать можно и патроны и «магазин», а вот пистолет «ТТ» давно снят с вооружения. Это если только у бандитов каких в заначке есть, а времени нет, да и у кого? Бедолага, опустив голову, пошёл сдаваться начальству. Позвонив местным, с кем были в кафе, сильно попросили, чтобы поискали где-нибудь там. Далее, потерявший магазин с патронами договорился с начальством, попросил время поискать боеприпасы. Местные перезвонили и сообщили, что нашли обойму в снегу (она выпала при дружеском поединке). Всё вернули на место, всё закончилось хорошо. Но задержаний по-прежнему не было. На помощь двум молодым сотрудникам Когалымову и Мастерову, для поднятия показателей в работе, из Управления был выделен опытный сотрудник. Приехал не один, а с гражданским другом. — Что у вас тут? Преступления выявить не можете? — сочувствующе поинтересовался командированный оперативник. — Да вот, мы молодые, старых уволили, ищем, ищем, пока никак… — оправдывались Когалымов с Мастеровым. — Ничего, всё будет нормально, сделаем вам показатели, правда, Лёха? — заручился поддержкой старый опер у своего гражданского друга. Когда он рассказал, как собирается улучшать показатели отдела, Когалымов вспомнил методы старослужащих наставников. О, ужас! Схема проста. Засылается гражданский друг с бутылкой водки, предварительно подметив забулдыгу-алкаша на вокзале. Выпивает с ним и предлагает заработать. Тот соглашается. Гражданский ведёт его к пустому вагону поезда где-то в тупике, даёт ему ключ и говорит: вот, скрутишь эту хреновину для меня, дам тебе тысячу рублей! Забулдыга крутит, откручивает, хочет отдать, но гражданский говорит: — Помоги донести, брат! И идёт с ним рядом, но когда выходят из-за угла — гражданский исчезает, а наткнувшийся на двух милиционеров забулдыга, ничего не подозревая, хочет пройти дальше. Затем сотрудники представляются и интересуются: — А что это вы тут несёте? — Да фигня какая-то, — не зная названия металлической детали, правдиво говорит забулдыга. — А где ты её взял? — не унимаются сотрудники милиции. — Нашёл! — начинает соображать алкоголик. — Нашёл? — риторически переспрашивают опера. — А это у тебя что? — показывают на гаечный ключ, торчащий у него из кармана (любезно переданный гражданским). — Ключ, — начинает всё понимать забулдыга.