— Wish I could say the same,[5] — не остался в долгу немец. Мужчины смерили друг друга долгими пронзительными взглядами, которые, к счастью, были вовремя прерваны не менее пронзительным смехом хозяйки. — Ах, это так мило, когда иностранцы встречаются друг с другом на чужбине! Их буквально невозможно оторвать друг от друга! Лутфи нервно переступил с ноги на ногу — ему тоже показалось, что скоро сэра Бенедикта невозможно будет оторвать от этого немчика, потому что доктор явно собирался вцепиться в него зубами не хуже призового ротвейлера. Генеральша, ведомая безошибочным инстинктом человека, съевшего не одного ротвейлера на светских вечерах, подошла к криптозоологу, сверх меры раскачивая богатым подолом, и взяла под руку. — Сэр Бенедикт, я думаю, пора посмотреть на пациента! Пройдемте в кабинет моего мужа! Ни Лутфи, ни тем более доктор даже не удивились тому, что животное держат не в клетке или специальной комнате, а в генеральском кабинете. Одни особо ретивые хозяева вообще целовали на ночь свою химеру, прежде чем укрыть ее ярким детским одеяльцем с медвежатами, хотя ни один готический храм не побрезговал бы украсить свой водосток мордой, которая потом высовывалась из-под этого милого одеяльца. Кабинет генерала Кайманова представлял собой занятное помещение. Конечно, до кабинета криптозоолога ему было далеко, но тут тоже было на что посмотреть: по стенам развешаны карты и странные буквенно-числовые таблицы, на полках шкафа помимо книг располагались механические конструкции непонятного назначения (похожие то ли на телеграф, то ли на печатную машинку), и лишь детские рисунки, расставленные между ними, нарушали общую атмосферу. Портрета хозяина нигде не наблюдалось, так что о внешности сановника оставалось судить только по работе кисти его дочери, где вся семья была изображена в полном составе: генерал и его сын в камзолах, каждый с цепочкой от золотых часов в кармане, генеральша с дочкой в длинных платьях и с веерами. Помещение оказалось достаточно просторным, чтобы вслед за хозяйкой, доктором и его камердинером туда без труда зашли генеральские дети вместе со своими воспитателями. Сэр Бенедикт раздраженно выдохнул, но только Луту стало понятно, что, если бы не генеральша, иностранец бы выставил весь этот квартет вон к горгульей бабушке. — Где же животное? Да, Кусаеву тоже очень хотелось знать, где животное, и еще больше, что это за животное, — прежде всего из соображения личной безопасности. Откуда-то с верхней полки секретера со стуком спрыгнул черно-белый кот с лоснящейся шерстью. Лутфи вздрогнул. — Это Маркиз! — гордо оповестила посетителей генеральская дочка и с небывалой сноровкой сграбастала питомца на руки, не дав тому шанса скрыться. — Это кот, — обвиняюще сказал криптозоолог, видимо начиная подозревать, что его спутали с обычным ветеринаром. После такого оскорбления никакие регалии мужа не защитили бы генеральшу от языка сэра Бенедикта. — Где мой пациент? — Посмотрите под столом, — пискнула девчонка, прячась за многострадального кота. — Он там часто сидит. Брут незамедлительно последовал детскому совету и постучал по крышке массивного генеральского стола. На стук с другого края показалась тупоносая, сплошь покрытая роговыми наростами голова и вопросительно уставилась умными глазами на криптозоолога. Если верить размеру морды, чудовище было никак не меньше сенбернара. Не дождавшись незамедлительной реакции на свое появление, монстр то ли зевнул, то ли улыбнулся и показал собравшимся массивный белый передний зуб. Лутфи мысленно выдохнул, ибо, судя по форме этого зуба, чудовище было травоядным. Доктор, наоборот, набрал побольше воздуха в грудь, чтобы тут же его весь использовать. — Клянусь жабрами Лохнесского чудовища, это же фуцанлун! Настоящий фуцанлун! Где вы его взяли?! — Сэр Бенедикт будто бы заразился восклицательными знаками от генеральши и, утратив былую чопорность, буквально запрыгал вокруг пациента, на поверку оказавшегося помесью бульдога и гигантской ящерицы. Ящерица, в свою очередь, не осталась в долгу и с не меньшим восторгом запрыгала вокруг сэра Бенедикта, издавая какие-то утробные звуки, которые, скорее всего, в переводе с драконьего тоже должны были означать: «Клянусь бровями Конфуция, это же криптозоолог! Настоящий криптозоолог! Где вы его взяли?!» Подобное взаимное восхищение продолжалось несколько минут, прежде чем доктор поднял голову и встретился с, мягко говоря, удивленными глазами всех присутствующих. — Мама, а этот господин — учитель танцев? — в воцарившейся тишине тоненьким голоском спросила девочка. — Конечно же, нет, дорогая! — ответила генеральша, больше обращаясь к Бруту. Доктор моментально опомнился и сделал вид, что увлеченно ощупывает фуцанлуна. — Значит, он не будет учить Ватрушку? — Ватрушку?! — вдруг нервно дернул щекой сэр Бенедикт. — Вы назвали фуцанлуна, величайшего из драконов, Ватрушкой? Фуцанлуна, прозванного потрясателем земли? А этого дра… драгоценного кота Маркизом? — Конечно. — Только дитя могло не ощутить трагедии, которая была вложена в вопрос. — Маркиз красивый, а Ватрушка нет. Доктор прижал к себе дракона так, словно намеревался защитить от несправедливого и жестокого мира. Лутфи же со странной для своих лет мудростью подумал, что милыми и смешными именами люди называют животных вовсе не от пренебрежения, а совсем наоборот. Подумал, но по уже выработавшейся привычке ничего не сказал. — Никогда не видела, чтобы этот зверь относился подобным образом к кому-нибудь, кроме моего мужа! — Хозяйка снова выбрала удачный момент, чтобы продолжить обольщение доктора. — Позвольте провести маленькую лекцию, ваше превосходительство, — приосанился криптозоолог. — Все без исключения звери легко распознают вожаков, альфа-самцов, так сказать. Как среди своего вида, так и среди любого другого, в том числе человеческого. — Как это волнующе! — всплеснула руками генеральша. — Из этого могло бы получиться интересное развлечение для моего суаре! Если чудовище выживет, конечно! — Выживет? — насторожился Брут, моментально вылезая из шкуры альфа-самца. — Ну конечно! Он проглотил часы, подаренные мужу самим императором! Вон и Генрих подтвердит! Сэр Бенедикт посмотрел на немца с еще большим недружелюбием, а потом осторожно спросил: — И что вы хотите, чтобы я сделал? — Вскройте ему брюхо! — сказала хозяйка тоном Червонной королевы, приказывающей отрубить Валету голову, и ее холеный палец пронзил воздух в направлении фуцанлуна. Восклицательный знак в этой фразе приобрел угающую остроту хирургического скальпеля. Все вздрогнули. Сэр Бенедикт сначала упрямо поджал губы, но потом все же выдавил из себя слабую улыбку. — Ваше превосходительство, прежде чем резать животное, надо удостовериться, что оно проглотило эти часы. Есть ли тому свидетели? — Он мог их проглотить! — отрезала генеральша Кайманова. — Эта тварь вечно жрет что ни попадя! Прежде чем объявлять о краже, я должна удостовериться, что они не в желудке у этого чудовища! О боже, что скажет муж, когда вернется?! Она прислонила белую руку к напудренному лбу, но лицо при этом не выразило ни тени эмоции. — Ватрушка постоянно живет в кабинете его превосходительства, — вставил немец. — И при этом часто глотает блестящие вещи. Криптозоолог со вздохом снял зеленые очки с переносицы и сосредоточенно стал ощупывать дракона. Ватрушка же, довольный таким вниманием, выгибал спину, пускал слюни и лез целоваться. Сэр Бенедикт вызывал у него явное и непреодолимое обожание. — Может быть, вы и правы, — наконец нахмурился доктор. — Что-то есть. В природе фуцанлуны заглатывают собственные яйца, чтобы спасти кладку от угрожающей опасности. Он вполне в состоянии проглотить довольно крупную вещь. — Вы будете его резать? — вдруг срывающимся голосом спросил сын генерала, за что был награжден долгим оценивающим взглядом Брута. — Очень может быть. — И он умрет? — Существует и такая вероятность, — с небывалой жестокостью по отношению к своему обожаемому Потрясателю Земли ответил сэр Бенедикт. — Ваше превосходительство, я заберу дракона? Проводить необходимые процедуры будет удобнее в моем доме. — Я с вами! — неожиданно для всех воскликнул генеральчонок. — Что с нами? — странным голосом, будто бы едва сдерживая улыбку, спросил Брут. — С вами поеду… — насупился мальчишка, — чтобы дракон не сбежал. — Вы меня очень обяжете, — голос криптозоолога стал медовым-медовым. VI Лутфи так и не понял, зачем генеральский сынок напросился с криптозоологом. Всю дорогу высокородное чадо глядело куда угодно, только не на доктора и своего питомца. Чем сей питомец беззастенчиво пользовался, настойчиво пытаясь воткнуть в Кусаева свой примечательный зуб. И почему все эти чудища перед Брутом разве что хвостом не виляют, а его камердинера все время норовят попробовать на вкус? Не расслабиться ни на секунду! Казалось, как только сэр Бенедикт ступил в прихожую своего дома, то вместе со своим старомодным шелковым цилиндром снял и ту чопорность, которую надевал на выезд к пациентам. Респектабельный (или старавшийся казаться таковым) доктор вдруг схватил с крючка на стене вешалку от пальто и, размахивая ей, припустил по коридору с криком: — Я проткну тебя своим крюком! Следом весело поскакал Ватрушка, попутно сбив подставку для зонтиков. Лутфи и генеральчонок только ошарашенно переглянулись и поспешили за ними. В гостиной они обнаружили криптозоолога, стоявшего на кресле, как заправский мальчишка. Вокруг нарезал круги ошалевший от столь необычной игры дракон. — Ну что вы на меня так смотрите? Вы, Кусаев, ладно… Но молодой человек, как же так? — возмутился доктор, будто чем-то предосудительным занимались его слуга и клиент, а не он сам. — Вы не читали Барри? Крюк? Крокодил? Проглоченные часы? Полный разочарования, что сценка не удалась, Брут слез с кресла. — Вы, Кусаев, конечно, можете и дальше считать меня сумасшедшим, а можете взять крайнюю книгу со второй полки книжного шкафа и начать свой путь к просвещенному человечеству. Вы же, молодой человек, пройдемте со мной в кабинет. Вашим воспитанием придется заняться лично. Неизвестно, что подразумевал под воспитанием сэр Бенедикт, но через полчаса генеральский сынок выскочил из кабинета с красным лицом и заплаканными глазами. Обстоятельство крайне странное, ибо такой субъект, как Брут, вполне мог использовать розги в воспитании детей, но обращаться так с сыном клиента — никогда! Тем более с сыном генерала! — Кусаев! Будь сэр Бенедикт некромантом, а не криптозоологом, призыв подобной мощи мог бы поднять всех мертвых с окрестных кладбищ — тугоухим не прикинешься. Лутфи вздохнул и с неохотой поплелся на голос хозяина. Доктор еще ладно, но находиться в одном помещении с в буквальном смысле точившей на него зуб монстрой очень не хотелось. — Я уж думал, что вы опять валяетесь где-нибудь под дверью, — разыграл приятное удивление сэр Бенедикт. — Пора начинать осваивать азы профессии, если собираетесь быть моим ассистентом… А вы собираетесь, Кусаев, не надо делать скучного лица. Вы собираетесь быть моим ассистентом, потому что я вынужден терпеть неудобства в таких обыкновенных вопросах, как бритье и управление лошадьми. Лутфи бы поспорил по поводу равнозначности замены, если бы была надежда, что его мнение затронет хотя бы самую тонкую струнку в черствой душе криптозоолога. — Держите склянку. — Брут протянул только что изготовленную смесь. — Я открываю пасть, вы выливаете в нее микстуру. Все ясно? Прежде чем молодой человек успел себя остановить, у него изо рта вырвалось: — Чью пасть, барин? Осознав ошибку, Лутфи съежился, готовясь вытерпеть поток язвительного красноречия, но сэр Бенедикт на редкость елейным голосом произнес: — Драконью, Кусаев, драконью. Доктор показательно погладил Ватрушку, который все это время беззаботно пофыркивал, переводя страшноватые, навыкате, глаза с одного человека на другого. Внезапно Брут зажал фуцанлуну ноздри левой рукой, а правой немного приоткрыл нижнюю челюсть. Слуга на удивление ловко залил содержимое склянки прямо в горло чудовищу.