Глава 13 «Я украду тебя на танец» Если передо мной поставят выбор между трехчасовым просмотром гейского порно и посещением благотворительного зимнего бала, который устраивает мэр, то я готов оформить подписку на «Крепкие горячие задницы», лишь бы не находиться в окружении важных шишек, болтающих об акциях и прочей скучной херне. Однако папа и мама никогда не предлагали подобных вариантов. Они тащили меня на самые невыносимые в моей жизни гребаные светские вечера. Надо отдать мне должное, я не сдавался без боя. По этой причине родители прибегали к манипуляциям, шантажу или подкупам: поездка в Саас-Фе посреди учебного года, угроза отправить меня в военную школу Уэст-Пойнт или покупка спортбайка. В свою защиту скажу, что в этом году меня не пришлось уговаривать. Без единого возражения я надел смокинг и без единого сарказма отправился в логово миллиардеров, их лицемерных жен и детей. Я мог бы придумать тысячу причин, почему вдруг стал резко покладистым. Но не вижу смысла обманывать себя: я узнал, что среди приглашенных гостей будет Льюис Эванс вместе со своей дочерью. А это еще один повод увидеть ее. Кимберли. Именно из-за нее сегодняшним вечером я переступаю порог дома мэра. Точнее, это вилла в колониальном стиле, расположенная в живописной местности Пост-роуд. Она выглядит, как одна большая песочница для привилегированных и избалованных говнюков: безупречно обставленный зал, высокие кессонные потолки, с которых свисают цветочные украшения с кристаллами, десятки официантов, расхаживающие между идеально сервированными столами с башнями из шампанского. Стоит ли еще говорить, что интерьер, как снаружи, так и внутри, кричит о роскоши и неограниченных старых деньгах? – Маркос, как я рад нашей встрече! – мужчина в дорогом костюме приветствует моего отца и маму. – Алессия, ты, как всегда, неотразима. Я тихо фыркаю. Похоже, вокруг моих родителей только что началось соревнование, кто искуснее оближет им задницы. Так происходит всегда – стóит папе появиться на подобном приеме, как его окружают лицемерные ублюдки. За своей доброжелательностью, такой же фальшивой, как сиськи их жен, они скрывают настоящий мотив: заполучить в партнеры Маркоса Аматорио – крупного и выгодного игрока на бизнес-арене. Наконец, после сотого «Рад вас видеть», отец кладет руку на спину маме и подходит к хозяину сегодняшней вечеринки. Мэр Макс Джонас – толстопузый лысый мужик с остатками седых волос по бокам головы обнимает папу и маму с широкой улыбкой. После этого он представляет их своим приближенным гостям, хотя папа и мама не нуждаются в представлении: элита состоит из одних и тех же людей, и все знают друг друга, как облупленные. Их разговоры сливаются в один общий звуковой шум, разбавляемый звоном бокалов. Гости потягивают шампанское, когда я бы предпочел выпить коктейль из собственный спермы. Мне невыносимо здесь находиться, однако от побега меня удерживает появлениеодной девушки. – Кимберли, прекрасно выглядишь, – любезно произносит моя сестра. – Мистер Эванс, приветствую вас. Грейс посылает Льюису дежурную улыбку, когда я неотрывно пялюсь на его дочь. Вокруг полно первоклассных сучек и их молодящихся мамаш, но я не могу оторваться от Ким. Светлые волнистые волосы. Голубые глаза. Сияющая и бледная кожа, словно светящаяся луна. И улыбка, предназначенная для меня. Ким застывает, уголки ее полных губ приподнимаются, когда она замечает меня. Мой взгляд опускается с ее лица на ее вечернее платье. Оно черное в пол и обтягивает настолько, что можно осмотреть очертания ее бедер. Я возвращаюсь к воспоминаниям, когда целовал Ким между ног, и моя принцесса краснеет, будто бы прочитала мои мысли. Я чуть не ухмыляюсь. Было бы неплохо, если бы она развернулась и дала посмотреть мне на ее попку в этом чертовски сексуальном платье. Давай, малышка. Повернись и порадуй папочку. Неожиданная вспышка боли пронзает затылок. Я резко поворачиваюсь и натыкаюсь на своего брата. Какого черта он творит? – Перестань трахать ее глазами, – шипит Десмонд так тихо, чтобы только я мог его слышать. – Я знаю Кимберли с восьми лет, и если ты обидишь ее… – Тебе не идет образ мамочки-Десмонда, – шиплю я в ответ. – С чего ты решил, что я собираюсь обидеть ее? – Не веди себя так, будто не понимаешь, о чем я, – Десмонд посылает мне тот самый угрожающий взгляд "я убью тебя и твою семью", но только со мной его дерьмо не работает. – Бро, я на самом деле не понимаю, о чем ты. – Ты думаешь, что я настолько тупой? Я знаю тебя лучше тебя самого. И если ты вздумаешь трахнуть Кимберли и ее голову, то будешь иметь дело со мной. Ах, вот в чем дело. Мой братишка переживает, что я привяжу к себе Кимберли, а потом брошу. Как это мило с его стороны. – И с каких пор тебя заботят мои игры? – С тех самых, когда ты выбрал своим объектомее, – Десмонд бросает в сторону Кимберли мимолетный взгляд. Я закатываю глаза. – Не указывай, что мне делать, окей? Если я захочу переспать с ней и бросить, я это сделаю. Может быть, если я буду без конца повторять это вслух, то поверю? – В «Дирфилд» полно легкой добычи, – Десмонд почти скрипит зубами. – А Кимми мне, как сестра. Как никто другой, я понимаю, что имеет в виду Десмонд. Ким провела с нами бóльшую часть детства, и мы считали ее членом нашей семьи. Что касается меня – можете зачеркнуть слово "семья". Ким всегда былачастью меня. Она была моим отражением. Однако есть ключевое слово –была. – Я серьезно, Кэш, – продолжает Десмонд. – Переключи свой долбанный радар на другую. Теперь наступает моя очередь сжимать челюсть. Как будто я, блядь, не пытался этого сделать! Я пробовал выкинуть из головы эту девчонку и сосредоточиться на другой куколке с хорошими сиськами. Но сколько я старался не думать о Ким, мой интерес упорно не гас. Сначала я связывал это с тем, что Ким – мой незакрытый гештальт, и мне нужно просто трахнуть ее, чтобы забыть. Но чем больше времени я провожу с ней, тем усугубляется мояжадность.С каждым днем мне становится все мало и мало Кимберли Эванс. И речь сейчас не о ее теле. Я хочу знать, о чем она думает, когда нахмурено смотрит перед собой на уроках английского. Я хочу слышать ее смех, когда она играет с Голди на заднем дворе моего дома. Я хочу видеть ее улыбку, которую она посылает мне с трибун, когда я забиваю филд-гол. Мне нужна она, и до усрачки нужны разговоры с ней. Черт возьми, я стал зависим ее странными увлечениями и готов без перерыва слушать ее болтовню про серийных убийц. И если вы спросите меня, что происходит между нами, то я не могу дать четкий ответ. Я и Ким нечто иное, чем друзья с привилегиями. У нас нет ярлыка парня и девушки. Мы вместе тусуемся, но не трахаемся. Мы даже не целуемся, и Ким держит свои губы от меня, как можно дальше. В прямом и переносном смысле. К тому же с ней повсюду таскается Тайлер, ее друг-неудачник. Я мог бы отделать его, но он не переступает ни одной гребаной черты. Если бы он рискнул хотя бы раз прикоснуться к Ким, он бы облегчил мне задачу. В таком случае я мог бы прикончить Тайлера без угрызения совести. Пожалуй, наши отношения с Ким – самая неопределенная вещь на этой планете. И только в одном я могу быть уверен: я в полном дерьме. Единственная девушка, которая мне чертовски нравится, хочет, чтобы мы были друзьями. Между тем, краем глаза я замечаю среди гостей Блаунта-старшего. Он подходит к компании мэра, приветствует его, а затем протягивает руку моему отцу. С лица папы сходит расслабленная улыбка, когда он переводит взгляд на маму: – Алессия, потанцуй со мной. Прежде чем мама успевает ответить, папа уводит ее, обняв за талию и не пожав руку Блаунту. Тот провожает взглядом моих родителей, пока они не теряются в толпе. Его холодные расчетливые глаза загораются от ярости. – Мне кажется, или в воздухе воняет подожженным мусором? – громче обычного спрашиваю я. – Точно, – отзывается Десмонд. – Запах чего-то старого и испортившегося. Ким опускает голову, подавляя смех, пока ее папаша переводит взгляд на меня и Десмонда. На его лбу выступает капля пота, когда он буквально испепеляет меня и моего брата глазами. – Если бы вы были чьими-то другими детьми, вам прямо сейчас велели убираться отсюда. Вы это понимаете? – недовольно заявляет Эванс, и мы с Десмондом обмениваемся насмешливыми взглядами. Наверное, папаша Ким думает, что мы смутимся и уйдем. Но мы останемся. Часть меня не может оставить Ким один на один со стервятниками. А другая часть хочет поразвлечься и поиграть на нервах этой тошнотворной деловой парочки Эванс-Блаунт. – Как у вас дела, мистер Блаунт? – интересуется Десмонд, неумело сдерживая ухмылку. – Если я правильно помню, то прошел месяц с тех пор, как в офис «Blaunt Papers», ворвались двое неизвестных и изменили обложку журнала? Черт, Дес. Не действуй так явно. – Похвально, что молодое поколение активно интересуется жизнью города, – с энтузиазмом произносит ничего не подозревающий мэр. – Этот, безусловно, вопиющий случай произошел во время празднования Хэллоуина. Сначала я думал, что на обложку поместили что-то экстремистское и высмеивающее власть. Но все оказалось не так плохо. Это была фотография вашего сына, не так ли? Мэр обращает внимание на Блаунта-старшего, пока тот покрывается густыми красными пятнами. – Снимки с Джеком оказались сфабрикованными, – отвечает Блаунт и многозначительно на меня смотрит. – По всей видимости, кто-то пытался нанести мне личную атаку. Кто-то хотел отомстить мне через моего сына, выставив его насильником. – Не похоже, что это была месть, – возражает Десмонд. – Если бы кто-то хотел свести счеты с вами, то он, вероятно, сделал бы это лично. Больше похоже на то, что вам оставили предупреждающее сообщение. Отличная работа, брат. Ты звучишь совсем неочевидно. – И, о чем они, по-твоему, пытались сообщить? – папаша Кимберли вступает в разговор и поворачивается к Десмонду. – Возможно, они хотели сказать, что владелец журнала должен обратить внимание на свою семью, – говорит Десмонд, выделяя каждое слово. – А не копаться в чужом белье. – Так или иначе, я знаю Джека. Он отличный парень и не стал бы насиловать девушек, – заявляет Эванс. Я так крепко сжимаю ладонь в кулак, что боюсь мои пальцы отвалятся. Мое желание врезать Эвансу достигает критической отметки. Как можно быть настолько тупым и безмозглым? Любой нормальный отец захочет огородить свою дочь от парня, узнав, что тот имеет отношение к изнасилованию.