Погода вскоре улучшилась, и мы снова начали ходить в море. Идея оставлять Налу на базе мне совсем разонравилась. Не то чтобы я не доверял Тони и команде, вовсе нет. Дело было в другом: мне не по душе было, что Нала скучала без меня дни напролет. Вдруг с ней что случится, а я в море! Как только Нале полегчало, я съездил и купил ей спасательный жилет. Она была моим штурманом в дороге, так почему бы ей не стать им и в море? Когда Нала окрепла, я примерил на нее жилет и сделал несколько фотографий для «Инстаграма». В ярко-желтом жилете Нала выглядела потрясно! Подписчики тоже по достоинству оценили новый наряд. Для первого круиза с Налой я выбрал самый безветренный день. Она уселась у меня в ногах: тельце – внутри каяка, в тепле и безопасности, а мордочка торчит наружу, чтобы не пропустить ничего важного. Завороженно озираясь вокруг, Нала любовалась видами и прислушивалась к музыке из баров на берегу. Кошки не любят воду, и Нала – не исключение. Чтобы быстрее приучить Налу к морской стихии, я посадил ее на весло и оставил сидеть над водой. Деваться Нале было некуда. Поначалу она растерялась, а затем повернулась ко мне с немым вопросом: «Мужик, какого черта?» Я вернул Налу в каяк, и мы отправились дальше. Уловка сработала: оправившись от первого потрясения, она уже не сидела на одном месте и, хоть и с опаской, передвигалась по каяку. Разумеется, брать Налу в поход каждый день было бы хлопотно, поэтому я придумал план Б. В заботах о Нале я стал невероятно рассеянным. Вскоре после того, как Нала получила свою последнюю прививку, со мной приключилось первое несчастье: я умудрился потерять маленькую, но всемогущую камеру «ГоуПро». Она служила мне верой и правдой с тех самых пор, как я покинул Данбар. Закрепив камеру на лбу, я частенько снимал свои велосипедные поездки. Однажды я взял камеру и в поход на каяках. Погода оставляла желать лучшего и совсем испортилась, как только мы вышли в море. К востоку от базы нас настигли сильные волны. Наивно полагая, что справлюсь, я продолжал грести, но расплата за самонадеянность долго ждать себя не заставила – каяк перевернулся. Только я забрался в каяк, как вдруг, откуда ни возьмись, надо мной нависла двухметровая волна, и в следующее мгновение меня накрыло. Пропажу я обнаружил не сразу. Но когда я заметил, что камеру смыло, нервы раньше времени решил себе не портить. «В конце концов, камера тяжелая и в водонепроницаемом чехле, – подумал я, – Только море успокоится, я обязательно разыщу ее – благо тут неглубоко». Как же я ошибался! Два дня я прочесывал дно, но все без толку! Не собираясь мириться с потерей, я организовал еще одну поисковую экспедицию во главе с Налой. Но я так переживал за свою спутницу, что начисто забыл про себя. Моя белая шотландская кожа слишком чувствительна для греческого солнца, и перед каждым походом я с ног до головы обмазывался солнцезащитным кремом с мощным защитным фактором. Но в тот раз о креме я даже не вспомнил и на протяжении целого часа нырял с маской в воду, подставляя спину и шею под лучи солнца. Расплачиваться за неосмотрительность пришлось тем же вечером. Я вдруг почувствовал себя так, словно меня переехал автобус. Голова закружилась, затошнило – да так сильно, что пару раз даже вырвало. Из меня точно выкачали всю энергию. Все, что я мог, – это лежать в гамаке и не двигаться. Однажды в Таиланде я уже пережил нечто подобное, и теперь история повторялась. Сомневаться не приходилось – это был солнечный удар. Заметив, что мне нездоровится, Тони тут же накачал меня таблетками и водой. – Пару дней отдохни, – сказал он, не обращая внимания на мои слабые протесты. Наутро я вылез было из гамака, чтобы подготовить снаряжение к походу, но Тони чуть ли не силой уложил меня обратно. – Пока не поправишься – даже не думай! Нехотя, но я повиновался. «Не каякерская база, а корабельный лазарет какой-то, ей-богу! – подумал я. – Ну вот, настала очередь Налы нянчиться со мной». Со своими новыми обязанностями Нала справлялась на ура. Она выздоровела и теперь не пряталась по углам, а лежала рядом со мной, точно приклеенная: сворачивалась калачиком, лизала лицо и урчала. Чувствуя мое недомогание, Нала ни на шаг не отходила. Компания Налы была как нельзя кстати, потому что худшее, как оказалось, поджидало меня впереди. Лихорадка вскоре отступила, но не успел я опомниться, как воспалилась левая нога. Я думал, с ума сойду – так она чесалась! Сначала я все списал на солнечный удар, но затем, пораскинув мозгами, решил, что меня все-таки укусила какая-то местная тварь, а ранка загноилась. Я закинулся болеутоляющими и антигистаминными, но они не помогли. Кожа на ноге побагровела. А через пару дней нога закостенела, да так, что не разгибалась, и ступить на нее было невозможно. Я чувствовал себя, точно Долговязый Джон Сильвер, только прыгать на одной ноге мне приходилось без костыля. Вскрыв аптечку первой помощи, я, к своему разочарованию, полезного ничего не обнаружил. Тони прибыл на следующий день. Глянув на мою ногу, он отчитал меня, как ребенка. – О каяках можешь забыть. Едем в больницу. Тони запер базу, и мы отправились в путь. Я и не предполагал, что все окажется так серьезно! Только мы приехали в больницу, как меня сразу поместили в маленькую палату, поставили капельницу с антибиотиками и оставили дожидаться врача. Прошло несколько часов: я утомился, у меня болела спина. – Это не инфекция, – сказал врач. – Больше похоже на аллергическую реакцию. Ко всему прочему вы обезвожены. Назначив антибиотики и прописав постельный режим, врач меня отпустил. Слушать их и отлынивать от работы я больше не собирался. Поболел – и хватит! Завтра же возглавлю поход на каяках! Нала думала иначе. Кошки знают, что ты болен, и без анализов. Я даже читал, будто кошки умеют предугадывать эпилептические припадки у хозяев. Едва моя голова коснулась гамака, Нала возникла рядом. Запрыгнув ко мне, она прижалась и замерла, тихонько урча. Вот откуда ей было знать, что сейчас мне, как никогда, нужны забота и внимание? Болеть я не умею совершенно. Мои родные в Шотландии знали это не понаслышке. Раны, синяки, грипп или простуда – я жил, совсем не обращая на них внимания. Я мог играть в регби до тех пор, пока кто-нибудь не сломает мне ногу. Согласен, все это безрассудное ребячество: строишь из себя не пойми кого, стараясь выглядеть как терминатор, но ничего с собой поделать я не мог. За примером далеко ходить не надо: стоит вспомнить только тот прыжок с моста в боснийском городке Мостар. Мне бы лежать тогда и ждать, пока колено не заживет, но нет же! Я взял и сбежал. Хорошо хоть обошлось без последствий. А ведь мог бы остаться хромым до конца жизни! Лежа в гамаке с Налой под боком, я обдумывал свое положение. Каждая клеточка моего тела желала вскочить и чем-нибудь заняться: я не из тех, кто отлынивает от работы, сложа руки сидеть не умею. «Но с другой стороны, зачем Нале и Тони нужен помощник на костылях? – подумал я, вдруг осененный трезвой мыслью. – Тони меня и близко не подпустит к работе! Ослушавшись доктора, я сделаю всем лишь хуже». Я вспомнил, как Нала, спрятавшись, сосредоточенно занималась самоисцелением. Может, это и глупо, но почему бы и мне не последовать ее примеру? Дам телу хоть разочек в жизни восстановиться как следует! Только я принял для себя это важное решение, как из-за угла выглянул Тони и спросил: – Ну как наш больной? – Больной взял бы пару дней отдыха. Тони удивленно сморгнул и переспросил: – Уверен? На тебя не похоже. – Да. Сам подумай, какой толк от одноного каякера? – Лады. Но кто этот гений, что вправил тебе мозги? – спросил Тони, до сих пор не веря своим ушам. – Врач? – Нет, не врач, – опустив глаза и пожав плечами, уклончиво ответил я. Не мог же я ему признаться, что этот подвиг совершил шестимесячный котенок! Должна же была во мне остаться хоть капелька самоуважения! 12 Человек-Паук Санторини К лету мы окончательно обжились на Санторини. Эта простая жизнь на пляже Акротири подходила нам как нельзя лучше. С ужасом я вспоминал рабочий день в Шотландии: непрекращающийся кошмар наяву с шести утра до четырех вечера. На Санторини я тоже много работал, но и зажигал не меньше. Остров славился своими тусовками, и я отрывался как мог. Нала тоже, казалось, была довольна своей жизнью на берегу моря. Не нравилась ей, как, впрочем, и мне, жара. Двадцать семь градусов – обычная температура в это время года для Санторини. А после полудня столбик термометра запросто поднимался и до тридцати. Перегрев опасен не только для людей, но и для кошек. Памятуя про свой недавний солнечный удар, я тщательно оберегал Налу от солнечных лучей. Даже залез в Интернет и вычитал полезный совет: оказывается, кошкам нужно обязательно мазать уши и нос специальным солнцезащитным кремом – эти нежные места сгорают в первую очередь. По той же причине я отказался и от идеи часто брать Налу в походы. Короткие вылазки – еще куда ни шло. Но трех-, четырехчасовые экспедиции, как бы мне ни хотелось, – нет. Это не значит, что я меньше стал переживать за Налу. Если я выходил в море один, меня преследовали одни и те же мысли: интересно, что там на базе? А много ли народу на пляже? Не шастает ли кто вокруг базы? А в безопасности ли Нала прямо сейчас? Ко всему этому у меня творилась полная неразбериха в «Инстаграме». За нашими приключениями следило почти пятьсот тысяч человек со всего света: от Канады и США до Польши и Бразилии. Среди подписчиков было очень много туристов, отдыхающих на греческих островах. И если раньше предложения с просьбой встретиться поступали лишь изредка, то теперь подобные сообщения приходили по два раза на дню. Я старался угодить всем, но иногда это было не так-то просто. Пару раз случилось так, что люди, нагрянув без предупреждения, ушли ни с чем. Один раз потому, что я готовился к выходу в море, а второй – потому, что я уже был в море. Вернувшись после похода, я узнал, что подписчики не дождались нас и ушли огорченные. У меня кошки на душе скребли. Чтобы повидаться с Налой, люди преодолевали немалые расстояния, некоторые ехали с другого конца острова. Но иначе я не мог: Харис и Тони взяли меня на работу не для того, чтобы я прохлаждался. Я не хотел злоупотреблять их добротой и доверием. Достаточно было тех отгулов, что я взял, чтобы оправиться после солнечного удара и воспаления на ноге. Нечестно я поступал и по отношению к Нале. Люди, приходившие повидаться с Налой – те, кому, конечно же, это удавалось, – были очень славными. Обычно мы болтали, а затем фотографировались. Некоторые приглашали выпить. Компания девушек из Великобритании и Австралии даже вытащила меня в город. Наше приключение закончилось в тату-салоне, где мы накололи одинаковые ананасы на лодыжках. Та еще выдалась ночка! В голове не укладывалось, как наша встреча с Налой могла тронуть сердца стольких людей! Помимо электронных писем, сообщений, предложений от издателей, агентов и журналистов, в местное отделение почты приходили посылки со всего мира. Большинство из Америки с пометкой «Для Дина и Налы на остров Санторини». Чего в них только не было! От игрушечных мышей, колокольчиков, поводков до деликатесов и кошачьей мяты – в общем, все кошачьи лакомства, известные человеку! Однако и тут оказалось не все так радужно, как мне бы хотелось. Посылки, прибывавшие в Грецию, облагались налогом. И чтобы получить такую посылку, я каждый раз должен был раскошелиться. Это напоминало лотерею: никогда не знаешь, что ждет тебя внутри. Однажды я заплатил пятьдесят евро за маленькую коробку, чтобы обнаружить в ней палку с перышком на конце. Но было грех жаловаться! Щедрость людей потрясла меня до глубины души. Пока есть люди с такими большими сердцами, с этим миром все будет в полном порядке! Тем не менее мне пришлось остановить этот аттракцион неслыханной щедрости. Я попросил подписчиков отправлять свои пожертвования в местные приюты для животных. Объяснить мой поступок довольно просто: взять все дары с собой в дорогу невозможно, разве что мне подарят зоомагазин на колесах. Люди нас обожали – это расхолаживало, но я старался не сбиваться с намеченного курса. Я хотел использовать нашу популярность во благо. Нести при помощи ее в этот мир добро. Сказано – сделано! К моей радости, в мае начали наклевываться интересные предложения. На солнечном острове Санторини, словно сошедшем с картинки, не все было идеально. Когда в один из своих выходных я приехал познакомиться с Фирой, мне открылась темная сторона Санторини. Я стоял на смотровой площадке и наслаждался видом на кальдеру. Внизу, у подножия отвесных скал, сновали лодки, высаживая и забирая туристов. Вдруг я заметил вереницу ослов, с трудом поднимавшихся по дороге по крутым скалам в город. На спинах животных расселись туристы, безжалостно подгонявшие бедняг в гору. На одном сидел такой увалень, что осел, весь обливаясь потом, казалось, даже дышал через раз. Еще чуть-чуть, и седок мог бы сломать ему хребет! Какого черта он взгромоздился на несчастное животное? Есть же фуникулер! Да и не инвалид с виду – мог бы и ножками подняться! После этого случая я не мог не присмотреться к жизни ослов на острове. В основном их запрягали в телеги для фермерских нужд, но много было и бродячих: они либо гуляли по полям, либо шатались по дорогам. Поискав информацию в Интернете, я вычитал, что брошенных ослов некогда использовали в качестве туристического такси. На протяжении всего сезона эти ослы работали семь дней в неделю от заката до рассвета. И конечно, такой адский труд не проходил для них бесследно: рано или поздно они заболевали. Больше всего страдали суставы, спина и ноги. Если осел становился непригоден, его бросали на произвол судьбы. Именно поэтому, когда Люция из организации «Стирайл» предложила мне посетить САВА – ассоциацию защиты животных Санторини, я с радостью согласился. Мы отправились за город. Оказалось, что организация помогает не только старым брошенным мулам и ослам, но и бездомным собакам. Собак в клетках было не счесть. Я сразу заприметил вольер с пойнтерами. Эту породу я полюбил еще в детстве. У нас в семье даже был один, по кличке Тил. Не удержавшись, я забрался в вольер. Весь разговор с Люцией и добровольцами, а он продолжался не один час, я резвился с шестью пойнтерами. Среди добровольцев была молодая гречанка из Афин, по имени Кристина. Она рассказала, что организацию основал ее босс еще в начале девяностых годов. Добровольцы спасали жизни бездомным кошкам, собакам, ослам, мулам, но не отказывали и другим животным. Так, например, недавно у них появились две свиньи и даже кое-какой домашний скот. Бездомных животных они либо кастрировали, либо стерилизовали, затем лечили, прививали и подыскивали им дом. Иногда удавалось пристроить животных в Греции, а иногда и за границей. Самые большие трудности у добровольцев возникали с греческим правительством. Власти не особенно интересовались бездомными животными, поэтому добровольцы из САВА от государства не получали ни гроша. Они нуждались в помощи, как никогда: зимой очень сильно пострадало главное здание приюта. Я был поражен и восхищен увиденным. Вернувшись вечером на базу, я решил, что все должны узнать, каким нужным и полезным делом, не жалея ни времени, ни сил, занимаются добровольцы из САВА. Ни на что особо не надеясь, я опубликовал в «Инстаграме» заметку с просьбой помочь организации произвести ремонт в приюте. Вечера мы с Налой проводили на пляже, собирая мусор. На следующее утро я получил сообщение от Кристины: она просила проверить «Инстаграм». Произошло что-то невероятное. Люди отреагировали молниеносно. За ночь мы собрали несколько тысяч евро. Этого с лихвой хватало на оплату всех работ. Поначалу Кристина слов не находила, чтобы выразить благодарность. Да и я, признаюсь, открыл рот от изумления. Конечно, я помнил, как собирал деньги на лечение Балу, но тут был совершенно другой масштаб. Теперь я понял, какое огромное влияние могу оказывать на умы людей – это одновременно и пугало, и захватывало дух. «С такими вещами шутки плохи – надо быть осторожнее», – думал я. Я добрался до того уровня популярности, когда тебя наперебой просят что-нибудь разрекламировать. Чего мне только не предлагали! Бесплатное проживание в гостиницах, еду, экскурсии и морские круизы! Предложения я получал в основном от греков, но приходили и запросы из других стран. Один парень обещал мне баснословные деньги, несколько тысяч фунтов стерлингов, за рекламу тура по Грузии. Мы должны были проехаться с этим парнем по определенным местам и переночевать в указанных им гостиницах. Ну и разумеется, показать все это своим подписчикам в «Инстаграме». Побывать в Грузии я хотел давно. Грузия как раз лежала на пути к Каспийскому морю, от которого я собирался ехать по Великому шелковому пути в Центральную Азию. Но я не согласился. Все это казалось мне нечестным. Что, если эти места окажутся невероятно дорогими и недостойными внимания моих подписчиков? Не могу же я расхваливать то, что мне не нравится! Заниматься рекламой я категорически не желал. Мне хотелось делиться с людьми тем, что меня действительно трогало за душу. К тому времени я очень сдружился с Тони и мог говорить с ним о чем угодно. Однажды вечером мы пили пиво. С нами сидели два друга Тони. Вся компания с участием слушала мои излияния. А один из друзей, Ник из Афин, внимал ну очень уж азартно. Он не переставая улыбался, будто ему было что сказать. Наконец его звездный час настал, и он тут же спросил меня: – Наверняка ты знаешь Арахноса. Как там у вас величают его? Человек-Паук? – усмехнулся Ник. – О чем это ты? – озадаченно глянув на него, переспросил я. – Ну, Человек-Паук! Не знаешь, что ли? Комикс про Питера Паркера! Помнишь его самую известную фразу: «С великой силой приходит великая ответственность!» Тут я разразился смехом. – Не, я тебе точно говорю! Теперь ты Человек-Паук Санторини! Чуть погодя до меня дошло, что не так уж он был и не прав. Ник, конечно, слегка преувеличил, но в общем и целом попал прямо в яблочко. Со злодеями я не сражаюсь, пленников не вызволяю, ну а так очень похоже! Мне постоянно приходится решать: кому помогать, а кому нет; какой возможностью воспользоваться, а от какой отказаться. За каждый свой шаг я в ответе. Портить себе кровь постоянными мыслями о правильности того или иного поступка мне не хотелось, но я, как минимум, хотел оставаться честным по отношению к самому себе. Тем же вечером я отказал парню из Грузии. Когда дело касалось защиты животных или окружающей среды, я, не задумываясь, отвечал «да». Более того, идея сбора средств на благотворительность назревала у меня в голове давно, и я активно начал воплощать ее в жизнь.