Если бы не Нала, не видать мне денег как своих ушей. В знак благодарности в первую неделю октября я разыскал в Грузии самого лучшего тунца и устроил Нале праздничный завтрак. Был и другой повод для праздника – день рождения Налы. Если верить дате, поставленной черногорским ветеринаром в паспорте, то Нале исполнялся один год. Выдался славный осенний денек, чем мы и воспользовались, чтобы осмотреть столицу Грузии. Воздух прогрелся до двадцати градусов, и гулять было одно удовольствие. Нала, то сидевшая у меня на плече, то трусившая на поводке, неизменно притягивала восхищенные взоры окружающих. В одном из многочисленных парков Тбилиси, поражавших своей красотой, мы провели целый час. Наблюдая за Налой, гонявшей мячик по клумбам и лазавшей по деревьям, я невольно призадумался. Как же она вымахала! Казалось, еще вчера она была котенком, а сегодня целая кошка! Но больше всего меня изумляло то, как она повзрослела. Как изменился ее характер! Где-то я читал, что первый год кошачьей жизни равен пятнадцати годам жизни человеческой. Похоже, так оно и есть. Может, она и не вела себя так, как я в свои пятнадцать, но подростковые черты были определенно налицо. В какой-то миг она вдруг рванула к стае голубей, кормившихся у ног пожилой пары. Слава богу, поводок не дал ей добраться до птиц. Я потащил вырывавшуюся Налу к выходу. Верещала она так, что слышали, наверное, даже в Москве. После беготни в парке Нала утомилась, поэтому мы отправились в приятный ресторанчик в старой части Тбилиси. Нала тут же облюбовала большой цветочный горшок посреди зала и задремала под сенью листвы, чем немало позабавила посетителей. Про себя я усмехнулся: даже спящей Нала очаровывает окружающих. Когда к вечеру мы взобрались на холм и добрались до своего пристанища, Нала была без задних лап. Праздничный вечер я проводил уже в одиночестве – Нала уснула. Потягивая пиво и принимая поздравления от наших подписчиков, я весь расчувствовался. Эта лавина сообщений в очередной раз напомнила мне, как много в моей жизни поменялось с момента встречи с Налой. И Нала изменила не только мою жизнь! А что, если бы наши пути никогда не пересеклись? Где я был бы сейчас? Бездельничал на пляже Таиланда или Австралии? Или вернулся бы в Данбар с разбитыми надеждами на светлое будущее? К счастью, все эти вопросы были чисто гипотетическими. Нала лежала рядом и делала каждое мгновение путешествия незабываемым. Я гордился нашими подвигами и ни на секунду не сомневался, что мы сможем достичь большего. Закончив с сентиментальной частью вечера, я перешел к обдумыванию вопросов насущных. Иран по-прежнему манил меня, но как преодолеть все трудности, я не представлял. Политическая ситуация в Иране была напряженная. Нарушить закон и загреметь в тюрьму мне совсем не хотелось, не о такой судьбе я мечтал. Мои мысли вновь обратились к Памирскому тракту. Если я не прокачусь по Шелковому пути, то буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Надо переждать зиму и ехать, когда сойдут снега на перевалах. Вот только где мне торчать целых пять месяцев? Тбилиси – классный город, но что тут делать столько времени – ума не приложу. Если вернуться в Стамбул, то возможностей прибавится. Можно побыть немного там, затем отправиться по черноморскому побережью в Болгарию и Румынию, а дальше, чем черт не шутит, заглянуть и в Северную Европу. Тут я вспомнил про обещанный перелет в Индию, и мои мысли окончательно смешались. Переварить все это было непросто. В итоге я решил не забегать вперед и сосредоточился на делах. Буду присматривать за Налой, подыскивать работу, а дальше время покажет. Пережив несколько взлетов и падений, проект с календарем Налы пока заглох. Компания, взявшаяся за рассылку календарей по всему миру, с этой масштабной задачей попросту не справилась. Я попросил помощи у группы поддержки Налы, друзей и родственников из Шотландии и ждал какого-нибудь дельного предложения. С тревогой я наблюдал, как день ото дня растет список благотворительных организаций, нуждающихся в помощи, но не падал духом. Рано или поздно все образуется. Мой видеоблог на «Ютьюбе» процветал и даже начал приносить кое-какую прибыль, что не могло не радовать. Интересно было наблюдать за реакцией людей на мои публикации. Больше всего подписчикам пришлись по вкусу две короткометражки. В первом фильме я ехал на велосипеде и сражался с Налой. А во втором, снятом еще на Санторини, мы лежали в гамаке, а Нала нянчилась с моей больной ногой. Второй фильм набрал аж десять тысяч просмотров. Замедленные съемки проносившихся мимо меня красот Грузии зрители также оценили по достоинству. Не каждый решится отправиться в такую даль. Виртуальное путешествие определенно лучше никакого! Продумывая дальнейшие планы, я питал надежды, что Азербайджан пленит подписчиков не меньше Грузии. В конце октября я отправился в путь. Граница с Азербайджаном находилась примерно в шестидесяти километрах от столицы Грузии. На дороги в этой части страны я нарадоваться не мог. Почти весь путь лежал по скоростной трассе с неким подобием велосипедной дорожки по центру. На новых покрышках я двигался заметно быстрее и к середине дня уже добрался до пограничного поста. Мысленно поздравив себя с новым достижением, я притормозил, чтобы подготовить документы. Краем глаза я вдруг заметил что-то на обочине. Поначалу я не сообразил, что бы это могло быть, но интуиция уже безошибочно подсказывала – щенок. Даже на расстоянии я чувствовал, что щенку, то и дело странно подергивавшемуся, как-то совсем не хорошо. Я спрыгнул с велосипеда и подошел поближе, чтобы разглядеть беднягу получше. Всяких собак я навидался в Грузии, но этот крохотный белый щенок был просто чемпионом по безнадеге! Несколько недель от роду, не больше, а до чего тощий! Обезвожен, хвостом еле виляет, а глаз и вовсе открыть не может. Похоже, на белом свете он не жилец! Я решил, что умирать щенка не оставлю. «Где-то я уже это видел! – воскликнул я и тут же сам себе ответил. – Где-где, на границе с Черногорией, каких-то десять месяцев назад!» Мысли теснили одна другую. Что с ним делать? Куда везти? Повторять тот фокус, что с Налой на боснийско-черногорской границе, я не собирался. Причин тому было множество, но главная – я уже минут десять маячил в пятистах метрах от пограничного поста и наверняка привлек чье-нибудь внимание. Памятуя о целой армии на границе с Турцией, особых надежд проехать с щенком без документов я не питал. Нет, это никуда не годится. Щенка отнимут, и все пропало. Не раздумывая больше ни секунды, я наклонился и с великой осторожность поднял щенка с земли. Он взвизгнул от боли, дернулся, слабо пытаясь вырваться, но я тут же успокоил его и уложил в рюкзак-переноску. Нала тем временем недовольно стреляла глазками: «Ну? Кого там еще принесла нелегкая?» – Прости, но нам нужно вернуться. – Я потрепал Налу по загривку и поехал назад в Тбилиси. День перевалил на вторую половину. Я изо всех сил спешил, надеясь вернуться в Тбилиси до закрытия ветеринарной клиники. Что-то мне подсказывало: если щенку не оказать неотложную помощь, ночь он не протянет. Продвигался я, как назло, очень медленно. Словно из ниоткуда возникали холмы. С утра, я поклясться готов, их и в помине не было! К тому времени как я въехал в пригород Тбилиси, с меня градом катился пот. Пошерстив в Интернете, я нашел круглосуточную клинику и заранее туда позвонил. Когда я привез щенка, персоналу клиники хватило одного взгляда на него – все сразу засуетились. Через несколько минут щенок уже лежал под капельницей, набираясь живительной влаги. Затем ветеринар и медсестра сделали щенку рентген. Глянув на черно-белые снимки на экране монитора, врач что-то сказал. – Кости выглядят плохо, – перевела мне медсестра его слова. – Возможно, что-то с суставами. Это не точно, но, кажется, щенок съел что-то не то. Врач хочет, чтобы вы оставили щенка. Анализы будут готовы через несколько дней. – А дальше что? – Зависит от того, есть ли щенку где восстановиться. Прозвучало это так, словно она заранее знала, что ответ будет отрицательный. Но сдаваться я не собирался. – Я найду, куда пристроить щенка, но мне нужно в Баку. Сможете подержать его у себя? – Как долго? – с сомнением спросила медсестра. – Десять дней. – На десять еще можно. Но если вы не вернетесь, мы будем вынуждены отдать его в приют. Хотя приютов в Тбилиси – по пальцам пересчитать. – Вернусь. Обещаю, – заверил я медсестру, и мы обменялись телефонами. Перед уходом я глянул на щенка и сказал: – Держись, я скоро! У меня появилась еще одна цель: спасти щенка любой ценой. Ну а пока щенок восстанавливался, я отправился в Баку. 18 Чаепития Если верить карте, то от грузинской границы до Баку на побережье Каспийского моря было километров пятьсот, не меньше. Я хотел обернуться по маршруту Тбилиси – Баку – Тбилиси за семь дней или самое позднее девять. При таком раскладе я как раз успевал на поезд до Тбилиси, чтобы вовремя забрать щенка из клиники. Опаздывать ни в коем случае было нельзя, вряд ли в клинике согласятся держать щенка дольше. Времени было в обрез. Я очень надеялся, что все будет тип-топ: здоровье не подведет, погода будет благоволить, а в дороге не случится никаких неприятностей. И действительно, начали мы за здравие. Радушного приема, вспоминая пограничные посты Албании и Грузии, я от азербайджанских пограничников не ждал. К моему удивлению, они оказались добродушными малыми: болтали, гладили Налу и фотографировались с ней. Когда мы поехали дальше, пограничники прощались с нами, как с родными. Доброе предзнаменование! Если ясное небо и невероятно теплая для октября погода радовали, то остальное – никак. По сторонам дороги, насколько хватало глаз, простирались выжженные солнцем бесплодные земли. Только величественные горы, видневшиеся на горизонте, хоть как-то поднимали мой боевой дух. Преодолев уже порядочное расстояние, я увидел лишь множество огромных заводов да промышленных машин. Судя по всему, вся страна работала на добычу газа и нефти. Отдушиной у азербайджанцев был чай. Наверное, именно чай мне больше всего запомнился в путешествии по Азербайджану. Мое чайное приключение началось еще в Турции, затем эстафету подхватила Грузия, а теперь и Азербайджан: по темно-красному напитку здесь просто с ума сходили. Во всех этих странах чай подавали в армудах – маленьких грушевидных стеклянных стаканах. На мой вкус, чай был терпкий и горький, поэтому обычно я подслащивал его. Где бы я ни останавливался, люди уговаривали меня присесть и попить чая. Порой, не дожидаясь моего согласия, они исчезали на кухне и через мгновение возвращались с подносом, заставленным армудами. К чаю приносили либо сладкие пироги, либо хлеб с вареньем. Гостеприимство у азербайджанцев было в крови – жаль только, что времени уважить их традиции у меня не хватало. За первые два дня путешествия я останавливался попить чая аж четыре раза. «Если каждый раз так соглашаться, то в Баку я приеду не через десять дней, а через десять недель!» – подумал я и от пятого приглашения на чай вежливо отказался. К третьей ночи, в воскресенье, я добился хороших результатов и побаловал себя ночевкой в гостинице города Гянджа. Свободное время я посвятил обновлению видеоблога. Я попробовал новый формат и снял несколько длинных видеороликов, по двадцать-тридцать минут. «Почему бы и нет?» – подумал я и выложил эти видеоролики в Сеть. На этих записях было на что посмотреть, и, судя по многочисленным «лайкам», эти видео действительно нашли своего зрителя. Не забыл я и про свою новую еженедельную традицию: жертвовать по тысяче фунтов стерлингов на благотворительность. Последние дни я постоянно поддерживал связь с ветеринарной клиникой в Тбилиси, и мне показалось естественным пожертвовать тысячу фунтов в фонд защиты животных. Поэтому на той неделе выбор пал на «Стрит кэтс оф Оман», которой управляла англичанка Лесли Льюинс. В Оман она переехала вместе с мужем, которому там предложили работу. Лесли занималась тем же, чем Люция в Греции и Джини в Турции, – спасала бродячих котов и кошек. В этот раз я выбрал индийскую организацию «Энимал эйд»: они пропагандировали заботу о животных, в основном среди детей. Я, не задумываясь, отдал бы тысячу фунтов такой организации в Грузии. Если и была на карте мира страна, отчаянно нуждавшаяся в просвещении своих жителей, так это была, без сомнения, Грузия. Я заметил, что пожертвования приносили свои плоды: жизнь благотворительных организаций улучшалась. Дела с календарем Налы сдвинулись наконец-то с мертвой точки: я уже вовсю подбирал фотографии. А еще была серия карикатур, сделанных талантливой канадской художницей Келли Ульрих. Она ежедневно рисовала картинки, освещавшие наше с Налой путешествие, и выбрать лучшие из них оказалось не так-то просто! Если бы только удалось продать десять или двадцать тысяч календарей, это изменило бы все. Мы вышли бы на совершенно новый уровень! В понедельник я снова выехал на трассу. До столицы Азербайджана оставалось около половины пути, а дней становилось все меньше. Я сделал остановку на бензоколонке, чтобы пополнить запасы воды, и вдруг увидел два знакомых велосипеда. Заходя в магазинчик, я ни секунды не сомневался, что увижу Дэвида и Линду. Оказывается, попрощавшись со мной в Турции, они отправились на север Грузии – в Кавказские горы близ Батуми. Они пересекли границу с Россией, подобрались к самой высокой вершине Европы – горе Эльбрус, а затем спустились вдоль горных хребтов в Азербайджан и теперь направлялись в Иран. К моей радости, нам оказалось по пути в Баку. Дорожки наши разбегались только в пятидесяти километрах от Баку: там Дэвид и Линда поворачивали на юг – к границе с Ираном. Нала, увидев Дэвида и Линду, обрадовалась не меньше моего. Особенно Нала ластилась к Линде. Она прикипела к ней еще с прошлой нашей встречи. Не успели тем вечером разбить лагерь, как Нала и Линда затеяли игрища. Прикинув расстояние до Баку, я отметил про себя, что не так уж плохо и справляюсь. Если буду продолжать в том же духе, то время останется и Баку посмотреть, и Дэвида с Линдой поближе узнать. Тем более что чай с пирогами нам предлагали на каждом углу. Перед тем как расстаться, мы остановились в придорожном кафе. Не самое чистое место, скажу я вам, но есть хотелось страшно. Я заказал омлет, и вскоре мне принесли серую водянистую массу подозрительного вида. С той мыслью, что омлет испортить невозможно, я уплел его за обе щеки, закусил хлебом, запил неизменным чаем. Подкрепившись, мы двинулись в путь. Наступило время прощаться. Когда мы прощались и обнимались, меня уже жутко мутило. Как же я ошибался, думая, что омлет испортить невозможно! Омлет был главным в списке моих подозреваемых. Как же я не прислушался к внутреннему голосу? Наверное, я позеленел, потому что Дэвид и Линда тут же насторожились. Они наперебой спрашивали меня, как я себя чувствую, и предлагали остаться. Чтобы лишний раз не волновать своих новых друзей, усилием воли я включил режим «терминатор» и заверил их, что со мной все в порядке. В душе же я знал – ничего хорошего меня не ждет. Это самое «ничего хорошего» обрушилось незамедлительно: через три километра мне стало дурно. Да так, что о дальнейшем путешествии не могло быть и речи. Голова кружилась, ноги налились свинцом, а пот катился градом. Я попытался было ехать, но вскоре снова остановился. Как назло, кругом ни души, только поросшие травой холмы. Попытки перебороть организм и ехать вперед каждый раз оканчивались неудачей. Я останавливался, жадно пил воду и мечтал, чтобы меня уже вырвало. От Налы не укрылось бедственное положение моих дел. Она с тревогой выглядывала из переноски, наблюдая, как я, согнувшись в три погибели над ручьем или канавой, мучительно пытаюсь освободить желудок. Я так ослаб, что едва крутил педали. Пару раз чуть не свалился с велосипеда. «Неужели так все и закончится? – думал я, представляя заголовки газет. – Дин Николсон, начинающий филантроп, найден мертвым в азербайджанской канаве…» Не раз по дороге мне попадались пустынные участки страны, но теперь, кажется, я ехал по какой-то зоне отчуждения. Будто все и вся кругом вымерло. Я заглянул в навигатор: ближайшая гостиница в шестидесяти с лишним километрах. Это меня просто убило. Как дальше двигаться, я понятия не имел. Чудом преодолев еще несколько километров, я свалился на пол какого-то заброшенного здания. Слава богу, Нала не отходила от меня ни на шаг, даже несмотря на то, что поводок позволял ей убегать на двадцать метров. Кроме меня, Налу ничего не интересовало. Она с тихим урчанием легла у моей головы и время от времени лизала мне лоб. Проспав около часа, я разлепил глаза, кое-как собрался с силами и залез на велосипед. Наверное, то были самые трудные шестьдесят километров в моей жизни! Заселившись наконец-то в гостиницу, я с ходу, даже не снимая кроксы, залез в душ. Я пребывал в полнейшем раздрае. Так плохо я себя давненько не чувствовал! Я выбрался из душа и рухнул на кровать. И тут началась свистопляска: комната поплыла, бешено завращалась, сознание помутилось, а тело бросило в жар. Мне казалось, что ночь будет длиться вечно, – чуть богу душу в бреду не отдал! Кого я только не видел! И белого щенка, выброшенного на обочину. И Налу, в отчаянии пытавшуюся угнаться за моим велосипедом. И родителей в Данбаре. И бесконечную трассу, где огромные фуры так и норовили отправить меня на тот свет. И тот мост в Мостаре, откуда я прыгнул и полетел в бесконечность. Временами было ну очень страшно. Просыпаясь в холодном поту, я видел уткнувшуюся в меня носом Налу, и мне становилось легче. Она тихонько мурчала, словно баюкая меня. В ту ночь Нала была моим маяком, на свет которого я раз за разом выплывал из очередного кошмара. Если на Санторини эмпатия Налы мне казалась приятной выдумкой, то теперь не было никаких сомнений в том, что она мой маленький пушистый ангел-хранитель. Я не знал, как и благодарить ее! Казалось, этой ночи не будет ни конца ни края. Я то и дело подскакивал с кровати и засовывал голову под душ: приятного мало, но помогает! К утру стало чуть лучше. Я немного попил и даже пару раз откусил от куска хлеба. Определенно я шел на поправку. Поведение Налы служило тому доказательством. Она уже не ластилась, а прыгала по комнате, намекая, что пора бы уже и в прятки поиграть. – Не сейчас, – сказал я, накладывая ей завтрак. – Нам пора в путь.