– Идите, лейтенант. И помните, мы следим за каждым вашим жестом!.. – Оружие верните. А то могут заподозрить… Я протянул ему пистолет. Бреже молча засунул его в кобуру. Чиж отпер перед ним дверь, и француз с гордой осанкой вышел на улицу. Его подкрученные усики уверенно торчали вверх. – Предаст, скотина! – прошипел Чиж, целясь в лейтенанта из-за шторы. – Не стрелять без приказа, – предупредил я, устраиваясь у соседнего окна. Сейчас все и решится: жить нам или умереть в ближайшие пятнадцать минут. Но Бреже позволил нам и дальше существовать на этом свете. Он коротко переговорил с водителями и громко приказал солдатам рассаживаться по машинам. Через пять минут рядом с домом остался только наш «виллис» и английский броневик «хамбер», на котором приехал Бреже. Лейтенант вернулся, Чиж быстро закрыл за ним дверь. Он не доверял французу ни на йоту. – Я выполнил ваши требования! – Бреже откинул голову слегка назад, выбрав такую позу, словно позировал для агитплаката. – И мы выполним свои обещания… Выждав для надежности четверть часа, мы подогнали броневик прямо к крыльцу и загрузили внутрь обоих французов. Стемнело настолько сильно, что даже из соседних окон мы, должно быть, выглядели смутными тенями, а разобрать, чем мы заняты, случайные свидетели и подавно бы не смогли. Поэтому мы не стали развязывать Греве руки, а, сунув его в броневик, связали для надежности еще и ноги. Чиж сел напротив капитана с винтовкой наизготовку. Взгляд у него настолько подозрительно бегал из стороны в сторону, что Греве попросил меня: – Не могли бы вы сказать вашему солдату, чтобы он не размахивал стволом у меня перед носом, а то выстрелит ненароком… – Чижов, успокойся! Все идет по плану! Не пристрели француза! – Да какой он на хрен француз? Вон, по-нашему лопочет лучше многих! Шпиён он! Вражина! – Чижов! – Мне пришлось прикрикнуть. – Да понял я, товарищ лейтенант. Не пристрелю, не волнуйтесь… Влад уселся за руль броневика, а Бреже я посадил рядом с собой в «виллис». Так мы и поехали: «виллис» впереди, за ним следом «хамбер» – тяжелый, 90-сильный, почти семь тонн весом, с 37-миллиметровой пушкой, спаренным с ней пулеметом, установленным на крыше, броневик представлял собой реальную угрозу, с которой стоило считаться всякому. Мы покинули Мартье так же свободно, как и въехали в него несколькими часами ранее. Бреже показал на блокпосте предписание генерала, и нас выпустили без всяких расспросов, несмотря на комендантский час. Бумаги Бреже производили поистине волшебное действие: слово генерала Биройта имело здесь изрядный вес. Отъехав несколько километров от города, мы свернули с дороги и спрятали машины в лесу. Теперь оставалось только ждать. Я надеялся, что у наших товарищей ничего не случилось, и они вскоре дадут о себе знать. – Лейтенант, вы курите? – спросил я между тем Бреже, который с тоской всматривался в темное небо. К ночи погода изменилась: сильный порывистый ветер нагнал туч и заставлял зябко ежиться. – Изредка, по настроению, – признал он. – Угощайтесь, турецкие сигареты ручной скрутки. – Я протянул ему одну и помог прикурить. Сигареты я бесцеремонно забрал из домика Греве, а об особом способе их производства прочел в буклете, который прихватил со стола. Пехотный капитан любил красиво жить!.. – Благодарю. – Бреже глубоко затянулся. – Думаете, это может быть ваша последняя ночь? – полюбопытствовал я. Вообще, деликатность – не мой конек, а иногда я умел читать в человеческих душах. – Да, – не стал отнекиваться лейтенант. – Ведь это вполне возможно. Через минуту или через час что-нибудь пойдет не так, и вы застрелите меня. На этом мой путь подойдет к концу, а я еще так мало успел!.. – Не волнуйтесь, Бреже, в моих планах на ближайшее время не предусмотрена ваша смерть, разве что вы нарушите все договоренности и поставите группу под удар. – А что бы вы сделали на моем месте? – с искренним любопытством поинтересовался француз. – Что бы я сделал? – Я задумался. – Не знаю… Скажу только одно: без нас дорогу к оружию вы не отыщете. Мы просто убьем Греве в случае опасности, вот и все. И существует ли оружие или нет на самом деле, вы так и не узнаете… Бреже молча докурил сигарету, раздумывая над моими словами, и щелчком выкинул окурок. Моего затылка коснулся холодный металл. – Ты убит! – прошептал мне в ухо знакомый голос. – Серега! То есть капитан! Что за шутки? Коля вынырнул, как призрак, из тьмы чуть поодаль. Гранин довольно загоготал, впрочем стараясь не слишком шуметь. – Едва вас нашли, думали уже, что вы там застряли до утра, но потом услышали моторы. Смотрели-смотрели, ни хрена ж не видно в темноте – вы или нет? Решили проверить. Повезло! А кто это с вами? – Да так, заложники. Ситуация несколько переменилась… – Рассказывай! – Да, – раздался голос Влада. – Пожалуй, тебе, лейтенант, пора нам все рассказать! С самого начала!.. Я тоже понял, что дольше скрывать правду нельзя. Слишком много накопилось вопросов. – Готов к разговору, только без лишних ушей. – Что ж, – согласился Влад, – согласен! Егоров, тащи француза в броневик, да свяжи хорошенько! Коля бросился выполнять приказ. Вскоре Бреже присоединился к Греве, а Чижову, который высунулся наружу, приказали охранять пленных. Говорить стоило в узком кругу старых друзей, пусть они и не помнили о нашей дружбе… Мы устроились рядом с «виллисом». Я вновь закурил, нервно прикидывая, с чего бы начать. Ведь если ребята не поверят – пиши пропало. Пристрелят на месте или, в лучшем случае, спеленают по рукам и ногам, как французов, и сдадут Ставриге, а может, и особистам. – Ладно, начну, как ты и просил, с самого начала. Дело в том, что я вас всех знаю уже несколько лет. Тебя, Коля, чуть меньше. Мы вместе работаем в оперативно-разыскном отделе криминальной полиции. И живем не сейчас, а в 2019 году. А сюда мы попали следующим образом… Странно, но, пока я рассказывал о событиях последних дней, стараясь не пропустить ни одной мелочи, меня ни разу не перебили. Все слушали внимательно, с каменными лицами, и я даже приблизительно не понимал, о чем они думают в этот момент! Нет, в том, что в мою историю никто не поверит, я и не сомневался, и лучше бы мне было смолчать или соврать, как я и собирался прежде. Но… что сделано, то сделано… Я выдохся и умолк, закурив которую по счету сигарету. На ребят я старался не смотреть. Всегда неприятно сознавать, что тебя считают сумасшедшим. А иного отношения я не заслужил. – Вот странное дело, – внезапно прервал Серега затянувшееся молчание, – мне только вчера снился необычный сон. Будто бы я еду куда-то по городу, а город тот не похож ни на что. Тысячи огней сияют в ночи вдоль дорог, а я все еду-еду… И машина у меня странная – таких не бывает. Я даже название ее помню до сих пор – «Пятикс»! – «Икс пять», – поправил я. – Вот, точно! Пять иксов! – обрадовался Серега. – Что это значит-то? – Мне снов не снилось, – задумчиво протянул Влад, – но и отрицать версию Эрика я не могу. Причина простая: отчего-то ты мне сразу показался знакомым, хотя, сколько я ни пытался вспомнить, где же мы могли прежде видеться, так ничего и не припомнил. – Мне тоже, – кивнул Молодой. – Ощущение дежавю. Я читал о таком! Чувство, что это уже было! – Я не вру. – Я расстегнул кобуру и опустил ее на сиденье «виллиса». – Но у меня нет доказательств. – А как же французский капитан? – удивился Лурье. – Чем не доказательство? Если бы не он, я бы тебе все же не поверил. Извини, друг. Но теперь я сомневаюсь… – Вопрос только один, – подытожил Серега. – Если я правильно понял всю эту историю, то, чтобы вернуть нам настоящую память, мы должны пробраться через тысячу километров по территории врага, достигнуть Альп, отыскать там какую-то загадочную хрень, сломать ее, и тогда всем будет хорошо!.. – Или, – подхватил Коля, – вернуться к Ставриге, сдать французов, прикрыть Эрика и спокойно воевать дальше… – Мы ничего не узнали из того, что интересно полковнику, – не согласился Гранин. – Ну, припрем мы капитана к нашим, и что? В портфеле по большому счету пусто, только прибор, но странный. Бумаги – да! Но половина зашифрована, а вторая и так уже всем известна. И прибор-то все равно неизвестно как работает. С чем мы придем? С пустыми руками? Мое мнение – вперед! Голоса разделились. Влад долго молчал, изредка поглядывая на меня. Я старательно отводил глаза, но чувствовал его взгляд. Наконец он сказал: – Думаю, стоит рискнуть! Прав Максимов: или его сильно контузило, и он выдумал всю это историю, но у нас есть один железный факт – капитан Греве и секретный схрон в горах. Не знаю, что там внутри, но вдруг это окажется прототипом нового оружия? Вероятность велика. А все эти перемещения во времени… скажу честно, пока что в это я не верю!.. Что ж, пусть Влад мне не поверил в главном, но и не посчитал предателем. А значит, пока что все идет наилучшим образом. Мы вместе! Даже Чиж рядом. Собирателя-капитана захватили в плен, и он сотрудничает. А дальше? А кто его знает, что будет дальше… – По машинам! – скомандовал Влад. – Нам нужно за ночь проехать не меньше четырехсот километров. Запас топлива в броневике сильно ограничен, но мы не можем его бросать. Найдем горючку по дороге! Вперед!.. Ехать ночью в достаточно комфортном транспорте все же на порядок приятнее, чем топать пешком по лесу. В этом я убедился на собственной шкуре. Влад пересел в «виллис» к нам с Бреже, которого мы развязали и вернули на место рядом со мной, а Серега и Коля устроились в броневике вместе с Чижовым и Греве. В «хамбере» оказалось тесновато, но вполне терпимо. Двигались мы достаточно медленно, не выше тридцати – сорока километров в час. Быстрее не получалось из-за плохой дороги и темноты. Влад сидел на заднем сиденье, чтобы контролировать Бреже. Но француз вел себя спокойно, смирившись с ситуацией. Я был уверен, что он что-то замышляет, но, пока мы не доберемся до места, вряд ли рискнет совершить какое-нибудь безрассудство. Ведь без Греве ему никогда не отыскать деструктуризатор. Я видел, что Бреже ни на секунду не расслаблялся, придумывая план, как избавиться от нас и спасти капитана. Супероружие, способное решить исход войны, – великая цель, которая оправдает любые средства. Но пока что у лейтенанта не было ни малейшего шанса помешать нам, сохранив при этом жизнь Греве. Он выжидал, а я наблюдал за ним, да и Лурье не дремал. Получился этакий статус-кво, когда все стороны временно находятся в условиях, изменить которые пока не представляется возможным, даже если положение вещей кого-то и не устраивает. Вблизи городов нам встречались блокпосты и патрули, но бумаги Бреже и мандат капитана действовали безотказно. Никто ни разу даже не попытался заглянуть в броневик, не говоря уж о банальном обыске или тотальной проверке. Бреже размахивал пропуском, и с ним предпочитали не связываться. Француз оказался нашим лучшим приобретением, и я радовался, что мы не убили его там, в домике. С нами же Бреже вел себя подчеркнуто корректно, вопросов не задавал, неприятностей не доставлял. Поспали мы с Владом по очереди и, не прекращая движения, просто поменялись за рулем. В «Хамбере» поступили так же. Как только стало светать, я с удовольствием начал разглядывать проносившиеся мимо поля да мелькавшие временами деревушки, не тронутые войной. Бомбить их смысла не было, поэтому они уцелели, а жители, уже проснувшиеся и вышедшие на поля, дружелюбно махали нам вслед. Ха, знали бы они, что мимо них сейчас проезжает диверсионный отряд страшных русских, о которых местные пока только слышали! Улыбки быстро пропали бы с их лиц…