— Ваш отец что-то говорил о проклятии… — перебил женщину Ариан. — Да, усадьбу прокляли, как и весь род Четвертинских. И знаете, мне кажется, в деревне не считали смерть Сергея Четвертинского убийством, всего лишь справедливым возмездием. Ведь из-за них погибла и осиротела половина Сиреневой Слободы. Многих обвинили в пособничестве врагам Советской власти и сослали за Урал. Детей оторвали от родителей, многие там и сгинули, мало кто вернулся, наш отец, кстати, был одним из тех, чьи родители помогали Четвертинским. Их тоже объявили врагами народа, они умерли где-то на Колыме. А детей разбросали по детским домам, лишив семьи и дома. Он остался сиротой. У нас нет дядей или тетей, как нет и двоюродных братьев со стороны отца. В прошлом нашего отца много пробелов, о которых мы, его дети, вероятно, никогда не узнаем. Он вернулся в Сиреневую Слободу, когда ему было уже за тридцать, вернулся и осел, стал работать в колхозе, взял в жены нашу мать и никогда не любил рассказывать ни о своем детстве, ни о войне, которую прошел от начала до конца, ни вообще о том, как жил, прежде чем вернулся в родную деревню. Такая судьба постигла не только нашего деда, многие остались без родителей, своих хат, детей. Сейчас я понимаю, не Четвертинские были виноваты в том, что случилось с жителями деревни, виновата власть, которая строилась на красном терроре, но вряд ли людям было от этого легче. Четвертинские исчезли, а расплачиваться за это остались местные. Теперь понимаете, что я имела в виду, говоря о проклятиях и мести? — Вот, значит, как… — задумчиво изрек Старовойтов, отворачиваясь и занимаясь рыбой. — Жаль, что Четвертинские об этом ничего не знали, нет, конечно, они вряд ли могли бы что-то предпринять, перед Советской властью они были бессильны и едва сами не оказались в смертельной западне, но… «Но тогда они хотя бы знали об опасности, которая их здесь подстерегает. Тогда и Анастасия Александровна смогла бы примириться со смертью сына. И дядя Сережа никогда бы не приехал в Сиренево», — подумал Ариан, но вслух этого не произнес. У каждого из них была своя правда, Ариан это понимал. Понимал он и Татьяну, которая при всем равнодушии к давно прошедшим дням оставалась на стороне деревенских, а он сам, при всем сочувствии жителям Сиреневой Слободы, знал, жестокую расправу над Сергеем Четвертинским ничем нельзя оправдать. — Ариан, а вы ведь не просто завели об этом разговор? — нарушила воцарившееся молчание Танька. — Вы приехали найти убийцу? — Тетушка, ты чего? — округлила глаза Юлька, очнувшись от собственных мыслей. — Нет, конечно, нет! Просто Четвертинские мне не чужие, и, безусловно, у меня так же, как и у них, были некоторые вопросы, ответы на которые хотелось бы получить. К тому же, я говорил об этом Юле, мы бы не против дать возможность местным работать в Сиренево, но хотели бы, чтобы люди, которые будут приезжать в имение, чувствовали себя в полной безопасности. Враждебное и предупредительное отношение никто не станет терпеть. Поэтому сейчас хотелось бы ясности. — Уверена, местные не будут против работы в усадьбе, с трудоустройством в деревне сейчас туго. Многим приходится в город ездить! Эх, племяшка, жаль ты в инязе учишься, поступила бы в высшую школу туризма, глядишь, и с работой проблем не знала бы! — посетовала тетушка. — Не волнуйтесь, Татьяна, проблем с работой у Юли и так не будет! Я уже предложил ей должность главного администратора усадьбы, и она любезно согласилась! — опередил Шарапову Ариан. — Круто! — только и смогла сказать Емельянова в ответ. Ариан улыбнулся и снова сосредоточился на приготовлении форели, потом подлил девушкам вина и незаметно увел от темы, которая интересовала его, но Юлиной тетке по понятным причинам была неприятна. Вечер прошел мило и непринужденно. Ариан был галантен и остроумен. Девушки смеялись, с удовольствием дегустируя красную рыбу, запеченную с лимоном в фольге, и салат, приправленный оливковым маслом. Потом был кофе и мороженое, и пусть время близилось к полуночи, расходиться и нарушать очарование этого вечера не хотелось. Около порога, пожимая руку Старовойтову и обнимая племянницу, Таня напомнила Юле о родителях, которые уже завтра прилетали из Гамбурга. Ни один мускул не дрогнул у девушки на лице, она, продолжая улыбаться, чмокнула на прощание тетушку в щеку и покинула квартиру. Парень взглянул на нее, но ничего не добавил. А Юля не стала развивать тему, потому что мысли ее были не об этом. Какое-то время они ехали молча, думая каждый о своем. — Ариан, ведь все сходится, — где-то на середине пути воскликнула девушка, поворачиваясь к нему. — И многое объясняет! Убийца Сергея Четвертинского определенно из деревенских! И его точно не нашли, если б это случилось, мы бы знали! Значит, человек по-прежнему в Сиреневой Слободе, живет себе среди людей как ни в чем не бывало. А вдруг он вообще сумасшедший, который двинулся на почве мести? Ариан, тебе не следует находиться в усадьбе одному. Либо я остаюсь с тобой, либо ты ночуешь в гостинице. — Так, значит, ты сегодня остаешься со мной в усадьбе? — с улыбкой спросил Старовойтов, перебивая ее. — Нет, — покачала головой девушка. — Бабушка расстроиться. — Тогда и я не останусь сегодня в Сиренево, чтобы ты не беспокоилась и не волновалась. А завтра созвонимся и договоримся, во сколько встречаемся. Или не встречаемся? Твои родители прилетают. — Нет-нет, встречаемся! Я все еще надеюсь на экскурсию по Большому дому и флигелям! — улыбнулась девушка, сразу повеселев. — Обещаю, завтра посвятим этому весь день, одевайся практичней, придется преодолевать препятствия! — Хорошо, как скажешь! — кивнула девушка. — Юль, что такого ты натворила, что тебя оставили в деревне и не взяли в Гамбург? — все же уточнил Старовойтов. Спросил не потому, что было интересно или любопытно, просто чувствовал, за беспечной улыбкой девушки спрятаны боль и тайны, которые она хранит в себе. — Я же говорила, сама отказалась ехать… — нехотя ответила она. — Тебя ранило, что они не настояли? Обидело, что тебя так легко оставили на бабушку и деда? — допытывался он. — Нет, — покачала головой она, сжимая губы. — Дело в другом, но сейчас мне не хотелось бы об этом говорить! Да, родители прилетают, мы, конечно, с ними встретимся, они обязательно приедут в деревню, у нас с ними прекрасные отношения, и я, безусловно, скучаю по ним, но… — Ты хочешь убедить в этом себя, не меня. Я и без того понимаю, что-то случилось, именно поэтому ты предпочтешь завтра весь день лазить со мной по чердакам и подземелью, только бы не встречаться с ними. — Ариан… — Ладно, не стану настаивать, но если вдруг передумаешь, звони, я пойму. — Не передумаю! — ответила она. Они простились около ее дома. Ариан предупредительно провел ее до калитки и, пожелав спокойной ночи, поехал обратно в город, а Юлька, постояла немного, провожая тающие в ночи габаритные огни, и отправилась домой, очень надеясь, что бабушка и дед спят, и объясняться не придется. Оказалось, надеялась она зря. Как только Юлька вошла, стараясь ступать бесшумно, Федора Николаевна встрепенулась, задремав у телевизора, звук которого был убавлен до минимума, и обернулась. — Юлечка! — так радостно воскликнула она, что девушка устыдилась своего очередного позднего возвращения. — Бабуль, не беспокойся обо мне, правда! — приблизившись к старушке, она приобняла ее за плечи и прижалась щекой к ее виску. — Ты ж видела Ариана, он не тот парень, с которым может быть страшно или нельзя доверять… Во сколько бы ни вернулась, с ним я в полной безопасности. И не думай, я не делаю ничего предосудительного. Просто мне с ним интересно, понимаешь! Он такой… Совсем другой, бабуль. Я таких не встречала раньше, — мечтательно произнесла она. — Ты что же, полюбила его, Юленька? — Не знаю, только мне расставаться с ним не хочется. — Ох, внученька, страшно мне, — тяжело вздохнула бабушка. — Почему, бабуль? — Потому что долго живу на этом свете, внученька, и не верю в случайности и совпадения. Знаю, чувствую, эхо той далекой беды еще откликнется. — Бабушка, но ведь Четвертинских уже нет. И какие бы чувства люди не питали к усадьбе и ее прежним хозяевам, теперь это в прошлом. А имение — великолепный архитектурный ансамбль, красивый исторический памятник, который, несмотря ни на что, заслужил, чтобы его сохранили! А люди, ты ведь сама говорила, Бог всех рассудит, каждому воздастся по заслугам! — девушка чмокнула бабушку в морщинистую щеку и выпрямилась, намереваясь пойти к себе в комнату. Не увидев, как Федора Николаевна утерла краем платка одинокую слезу. — Юленька, завтра родители прилетают. Марина сегодня звонила, была очень удивлена, опять не застав тебя дома. Может, ты домой завтра поедешь? Там, наверное, и убраться не мешало бы. Они, конечно, приедут сюда в гости, но остановятся в городской квартире, — сказала ей вслед пожилая женщина. Шарапова обернулась. — Нет, я не поеду домой, — негромко, но твердо произнесла она и скрылась за дверями своей спаленки. А там, не включая свет, она быстро переоделась в атласную пижаму и забралась под одеяло. Закрыв глаза, снова вспомнила Ариана. Привычное чувство вины закралось в душу, но Юлька тут же прогнала его. Впервые за девятнадцать лет она чувствовала себя счастливой и, как ни странно, свободной. Ощущала себя живой и настоящей, и ей не хотелось омрачать это состояние условностями. Не хотелось оглядываться и одергивать себя. Хотелось просто наслаждаться этим чувством. К тому же она знала, Ариан скоро уедет, пусть пока и не заговаривает об этом. Ей не хотелось расставаться с ним, тем более отвлекаться на вещи, которые, по ее мнению, не имели существенного значения. Потом она снова станет примерной и послушной внучкой, будет сидеть дома, помогать, заниматься переводами, совершенствуя игру на фортепиано. Позже, возможно, пожалеет, что не испытала должной радости от приезда родителей, которых не видела несколько лет. Потом, но не сейчас. Пусть даже камни с неба начнут падать, она хочет быть рядом с Арианом. Юлька думала о нем, и сердце помимо воли учащенно стучало в груди, вспоминала и улыбалась, глядя в темноту своей комнаты. Ей так хотелось взять телефон и, набрав номер, снова услышать его голос… Хотелось говорить с ним, ловить в его интонациях теплоту и смех. Хотелось встречать взгляд необыкновенных глаз и растворяться в нем. Так хотелось, чтобы ночь поскорее прошла, а впереди их ждал целый день, который они проведут вместе. Вспыхнул экран, и звуковое оповещение сообщило о том, что пришло сообщение. Юлька потянулась за телефоном. «Спокойной ночи, моя маленькая подружка», — гласило оно, и было, конечно же, от Ариана. Девушка счастливо зажмурилась и прижала телефон к груди. Глава 8 Юлька не стала ждать Ариана у дома, когда утром он позвонил и сообщил, что выезжает. Утро было таким прекрасным, благоухающее-терпким и ярким, а настроение под стать ему. Облачившись в джинсовые бриджи, облегающие бедра, красную спортивную кофту на замке и кроссовки, девушка собрала волосы в хвост на затылке, помня наказ Ариана, и вышла на дорогу. Она шла, улыбаясь, и то и дело оглядываясь на шум приближающегося авто. Юля предвкушала еще один удивительный день в компании парня, а посему почти не замечала никого вокруг. Кирилл вырос будто из-под земли, хотя на самом деле сидел на лавочке около дома своего друга, и еще издали заметив ее, спрятался за дуб. Шарапова вздрогнула и отшатнулась, но он схватил ее за руку и крепко сжал. — Привет! — растягивая слово и нахально скалясь, поздоровался он. — Куда направляешься? Не ко мне ли на свидание? Я, признаться, уже заждался. — Руку убери, — прошипела Юлька, пытаясь освободиться и оглядываясь по сторонам. — И вообще, отвали от меня! — Я смотрю, смелая стала? Грубишь, а я ведь могу и разозлиться. Время у меня есть, а ты уже совершеннолетняя. Не хочешь по-хорошему, так я могу и по-другому. Ты мне обещала… — Ничего я тебе не обещала! Отмороженный идиот, и если только посмеешь еще раз приблизиться ко мне… — И что будет? — хохотнул парень, по-прежнему не отпуская ее. — Останешься без рук! — раздался сзади спокойный голос Старовойтова. Юлька обернулась. Ариан выбрался из авто, захлопывая за собой дверцу, а она и не услышала, как на обочине, шурша шинами, остановилась его машина. — О, хахаль твой нарисовался! А чего ты не сказала ему, что обещала мне? Слышь, тебе ни фига не обломится, сначала я ее… — договорить Кирилл не успел. Юлька даже не поняла, что произошло. А между тем Кирилл оказался на земле, хватая ртом воздух. — Посмей только приблизиться к ней еще раз, — произнес Старовойтов бесстрастным тоном, за которым слышалась стальные, решительные нотки, и распахнул перед Юлькой дверцу. Девушка села, пристегнув ремень безопасности, и, не удержавшись, обернулась. Кирилл, держась за живот, с трудом поднимался на ноги. Шарапова показала ему средний палец и отвернулась, перехватив укоризненный взгляд Ариана. — Не стоило этого делать, — покачал головой парень. — Прости, — стыдясь собственной несдержанности, извинилась Юлька. — Это и есть тот придурок, о котором ты мне рассказывала? Он тебя уже преследует? — спросил Ариан. — Ты с ним встречалась? — Я? С ним? — сделала огромные глаза девушка. — Нет, конечно! Вот еще! Просто он решил, что я непременно должна быть с ним! И не потому, что он в меня отчаянно влюблен, просто хочется потешить свое самолюбие! — Мне кажется, он настроен серьезно, подружка! И порой уязвленное мужское самолюбие может толкнуть на более страшные, жестокие поступки, чем любовь или ревность. А еще хуже, если идея получить тебя стала маниакальной! — После сегодняшнего он вряд ли посмеет… А через неделю-другую Кирилл свалит в армию.