И это говорило о многом. Например, артефакт Теи был полностью заряжен и готов к работе, но его общее состояние достигло критического уровня. Этого артефакта хватит, по расчёту кластера, всего на четыре срабатывания. Мне стало интересно уточнить этот вопрос, и потому я спросил у корнола: — Лениавес, а этому камню после открытия портала нужно какое-то время, чтобы восстановиться перед его следующим использованием? Хотя я и знал ответ на этот вопрос, но мне было любопытно, что ответит корнол по этому поводу. — Да, естественно. Это же магический артефакт, и ему для работы требуется магическая энергия. Обе девушки на мой вопрос усмехнулись. Видимо, такие основы знал даже ребёнок, но я-то не ребёнок, и мне это нужно для другого, чтобы подтвердить кое-какие свои выводы. Посмотрев на них, я лишь ухмыльнулся им в ответ и продолжил слушать Лениавеса. — После срабатывания артефакт заряжается около суток до полного восполнения магической энергии. То, что он готов к работе, заметно по вот этому участку камня. — И оборотень, взяв у меня камень, указал на тёмное пятно, расположенное на одной из его сторон. — Если оно появилось, это означает, что артефакт полностью зарядился. — Понятно, — кивнул я и задал следующий вопрос: — А что ты можешь сказать об износе этого артефакта? На сколько срабатываний его хватит? Или должно хватить? — В смысле? — удивился корнол. — Ну, сколько ещё раз можно воспользоваться этим возвратным камнем? — Не знаю, — честно ответил оборотень, — да и никто не ответит тебе на этот вопрос, но, как мне говорили, обычно такого артефакта хватает на пятьдесят — сто переносов, а потом необходимо покупать новый, или останешься в каком-либо из обычных миров. — Хм, интересно, — пробормотал я. — А цвет камня? Он имеет какое-то значение? — Рез мне как-то рассказывал, что в основном он зависит от производящего эти камни артефакта. В общем-то и всё… А, — видимо, корнол вспомнил что-то ещё, — забыл, эти камни со временем меняют свой цвет, но отчего это зависит, я не знаю. — И что? Никаких предположений? — спросил я. — Нет, а что? — Ну, это, конечно, пока не подтверждённая доказательствами гипотеза, но в случае чего старайтесь приобретать камни синего, голубого или фиолетового цвета. А вот такие, как этот экземпляр, можете сразу выбрасывать, — указал я на камень Теи, — его хватит ещё максимум на четыре раза. — Откуда знаешь? — сразу уцепился за мои слова оборотень. — Ты же и не видел до этого его ни разу. — Догадался, — ответил я, но потом объяснил: — Опасность обычно обозначают красным или тёмно-красным, даже бурым цветом. Все остальные цвета только приближаются к нему. В этом случае голубой — самый безопасный цвет. Цепочка такая, от самого опасного к безопасному: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый. Камень Теи — красный, уходящий к бурому, значит, жить ему осталось не так и много. Лениавес, да и все остальные смотрели на меня с таким изумлением, что мне стало смешно. — Да это же простая логическая цепочка, — сказал я всем и добавил, обращаясь уже к корнолу: — Ты и так всё знал, просто не сопоставил эти факты. — Видя всё ещё непонимающие глаза окружающих, я пояснил: — Разные артефакты создают камни разного цвета, соответственно с разным количеством срабатываний, но, видимо, каждому артефакту рекомендуют выполнять не больше пятидесяти переходов, чтобы потом не попасть впросак. Со временем, как ты и сказал, камни меняют свой цвет. По внешнему виду камня Теи заметно, что им часто пользовались. Значит, делаем вывод, красным он стал со временем. А дальше уже простой ассоциативный ряд. Красный — опасность. И раскручиваем цепочку в обратную сторону к самому безопасному цвету. Всё же просто! «Я же говорил, что он странный, — уже в который раз повторил Мук. — Я даже половины его рассуждений не понял», — как-то очень уж грустно вздохнул он. — Не переживай, похоже, его рассуждений вообще, кроме него самого, никто не понимает, — с сарказмом ответил ему корнол. И потом, просто констатировав сказанное, обратился ко мне: — Значит, говоришь покупать только голубые, синие и фиолетовые. — Ну да, — подтвердил я свои слова. — Я так понимаю, особых возражений против этого ни у кого нет. А будет возможность, мы обязательно проверим твою теорию. — Да, проверим, — согласился я и задумался. Модель менто-информационного поля возвратного камня у меня есть, структура внедрённого в него плетения тоже. Что ещё мы можем сделать? «А можем мы как-то восстановить работу этого артефакта. Так сказать проапгрейдить его? — посетила мою голову новая мысль. — А почему, собственно, нет? — Идея была вполне здравая. — Что мы видим? Пока ничего». — Лениавес, дай мне, пожалуйста, камень, — попросил я. Тот протянул артефакт. И что теперь? А то, что даже невооружённым глазом видно, что он изношен. На нём есть какие-то мелкие трещинки и маленькие царапинки. Возможно, есть и внутренние повреждения или разрушение его кристаллической решётки, не заметные при внешнем беглом осмотре. Но у меня есть замечательный инструмент, который сможет составить его полную виртуальную модель. «Искатель, просканируй камень и составь полную виртуальную модель материального носителя, поверх наложи модель менто-информационного поля. А потом и структуру внедрённого плетения. Когда сделаешь, посмотрим, что получилось». «Приступаю», — сообщил мне тот. Буквально через несколько секунд всё было готово. И посмотреть было на что. Часть узловых точек приходилась на разрушенные сегменты кристаллической решётки этого камня. Некоторые каналы передачи ментоэнергии сместились в результате деформации как самого камня, так и различных его внешних повреждений. Получается, структура, некогда оптимальная и специально подогнанная под этот материальный носитель, сейчас уже таковой не являлась. Как только стала известна причина разрушения, кластер приступил к построению более оптимальной и эффективной структуры внедрённого в камень плетения, предназначенной именно под его текущее состояние. В результате этой оптимизации кластером было разгадано назначение ещё одной структуры, в которую были прошиты координаты точки привязки данного камня. Они делились на три группы матриц символико-цифровых координат радиального типа. По крайней мере, так считал кластер. Но вот какая координата в какой системе отсчитывала своё положение, он пока сообщить не мог. Для этого как минимум был необходим ещё один подобный камень с известной точкой привязки, а лучше бы их было несколько. Работать он закончил достаточно быстро. Никаких особых изменений делать не пришлось, нужно было лишь учесть внесённые в модель данные о разрушении материального носителя и его микронной внутренней деформации. И в соответствии с этим уже произвести переориентацию плетения таким образом, чтобы эти разрушения привносили наименьшее отрицательное воздействие на работу структур плетения. Конечно, полностью их влияние устранить не удалось, но частично нивелировать и сгладить их присутствие в структуре материального носителя у кластера получилось. Правда, для этого он, кроме переориентации плетения, сместил некоторые точки привязки и добавил дополнительные каналы передачи ментоэнергии. Но в целом, по его уверению, теперь мы на семьдесят восемь процентов избавились от помех, привносимых в работу плетения постепенным разрушением материального носителя. Кроме того, кластер внёс в плетение небольшие изменения уже от себя, которые должны были гарантированно обеспечить стопроцентную синхронизацию всех структур плетения. Это также повышало надёжность работы возвратного камня. Последний пункт в первоначальном варианте плетения отсутствовал, но кластер в виртуальной среде и при помощи технологии холостого срабатывания, используемой Искателем, убедился в полной работоспособности нового варианта плетения, и, по его расчётам, надёжность его функционирования повысилась как минимум на двадцать процентов. С помощью Искателя сделав копию менто-информационного поля возвратного камня Теи — а вдруг придётся откатываться назад, — я решил поэкспериментировать. Всё равно мы ничего не теряли. Как мы с кластером поняли, воспроизвести этот камень в его первоначальном варианте по нашей новой технологии замещения менто-информационных полей мы сможем в любом случае. В крайнем случае самостоятельно создадим свой возвратный камень, для этого у нас уже тоже всё было подготовлено. Так что можно пробовать. И мы попробовали. Такого эффекта я, если честно, не ожидал. Как только я провёл слияние менто-информационного поля камня с новым полем, специально подготовленным и оптимизированным кластером под его текущую физическую структуру и внешнее состояние, и привязал его к этому материальному носителю, то есть к камню, влив мизерный объём энергии, произошло следующее. Во-первых, громко закричала Тея, заметившая происходящие с камнем изменения: — Ты что наделал?! Она не видела, что я непосредственно делал с самим камнем, а просто заметила, что тот ярко моргнул. И посмотрела на меня как на сущего идиота. «Но я ведь не идиот, — утешил я себя, — копию-то сделал». Во-вторых, на меня хмуро посмотрел Лениавес и сказал: — Доверили … (что-то непонятное, но, видимо, очень ругательное) ценный артефакт, и он его сломал. «Это было прям как из анекдота о странном русском: один сломал, второй потерял»[8]. — Тут я еле удержался, чтобы не рассмеяться, очень уж забавно выглядел взбешённый оборотень. Заметив мои попытки сохранить серьёзность, корнол лишь покачал головой и в сердцах сплюнул себе под ноги. В-третьих, своими красивыми, но до нельзя печальными глазами на меня посмотрела Эрея. И только пожала плечами в ответ на мой вопросительный взгляд, а затем отвернулась. И в-четвёртых, похоже, единственным, кто хоть что-то понял, был наш маленький демон, потому как, заглушив в моей голове взбешённые голоса всех остальных, быстро и с нажимом спросил: «Баг, как ты это сделал?» И видимо, это его спокойное и при этом подавляющее своей силой внушение заставило всех оставить свои негодование и гнев и с удивлением посмотреть в мою сторону. — Как он сделал что? — тихо спросил у Мука Лениавес. «Восстановил этот артефакт», — просто ответил тот и показал рукой на ставший светло-голубым камень, который до сих пор лежал у меня в руке. «Процедура слияния завершена. Текущее внедрение ментоструктуры в материальный носитель оптимально. Готовность к работе — сто процентов. Работоспособность артефакта в пределах нормальной погрешности. Эффективность работы артефакта повышена на три процента», — как раз в этот момент доложил мне ментоинтерфейс. И что самое главное, камень претерпел значительные внешние изменения, на которые не обратить внимания было достаточно сложно. Он кардинально сменил свою окраску и из тёмно-красного превратился в светло-голубой камень. «Н-да, надо заканчивать со своими фокусами», — решил я, рассматривая распахнутые изумлённые глаза всей нашей компании, ну, разве что за исключением Рыкуна и Мука. Одному было абсолютно всё равно, он наелся и дрых без задних ног, а второй просто не умел так выражать свои эмоции, как все остальные. «Так как ты это сделал? — вновь спросил Мук. — Я не почувствовал никакой магической активности». — И он вопросительно посмотрел на меня, как, впрочем, и все остальные. И как мне всё это объяснить? Наверное, лучше просто сказать им часть правды, сейчас они поверят любым моим словам. — Ну, у меня есть предположение, что я не такой слабый маг, как вам кажется, — ответил я им. — Никакого другого объяснения у меня пока нет. — Это невозможно, — в один голос заявили все. Но, посмотрев на зажатый в моём кулаке камень, Лениавес сказал: — Хотя кто его знает, что вообще возможно, а что нет, — и, уже немного более расслабленно усмехнувшись, добавил: — Зато как много твоих странностей теперь можно списать на это твоё объяснение, тебе не кажется? Я, усмехнувшись, ответил: — А может, в этом и был мой план? — И, подмигнув ему, рассмеялся в полный голос, наблюдая за ещё более удивлёнными лицами своих спутников.