– Вы закончили, доктор? – Да. Пойдемте к миссис Фроджертон? Он последовал за ней из кухни и вверх по лестнице, к отведенным дамам покоям. Кэролайн постучала и вошла; ее нанимательница сидела у камина. – Пришел доктор Харрис, мадам. – Отлично! – Миссис Фроджертон указала на кресло напротив. – Мне нужна ваша помощь. – Я так и понял. – Доктор Харрис сел, взмахнув фалдами сюртука. – Хотя и должен отметить, что идти к Джошуа с обвинениями – весьма опасная затея. – А как еще нам убедить его сознаться в убийстве? – спросила миссис Фроджертон. – Возможно, при помощи улик? – И каких же? – Написанное от руки признание в злодеяниях? – пожал плечами доктор Харрис. – Большие суммы денег при себе? Кровь на одежде? Миссис Фроджертон повернулась к оставшейся у дверей Кэролайн: – Возможно, пока мы с добрым доктором допрашиваем Джошуа, вы могли бы обыскать его комнату? – А разве это не противозаконно? Доктор Харрис только фыркнул: – Конечно, нет. Он состоит на службе у вашего дяди и подчиняется ему. А лорд Гринвуд – местный судья. Никто в округе не посмеет подвергать сомнению его методы обращения с собственной прислугой. – В таком случае я поднимусь на этаж слуг и все осмотрю, пока вы будете заняты, – согласилась Кэролайн. – Чем быстрее мы решим этот вопрос, тем скорее все вернется на круги своя, и Мэйбл получит удовольствие хотя бы от последних дней приема. – Сомневаюсь, что после двух смертей все может быть по-прежнему, – вставила миссис Фроджертон. – Но, если преступник попадет в руки правосудия, это поможет. – Согласен. – Доктор Харрис поднялся. – Итак, мэм, найдем Джошуа и призовем его к ответственности? – Удачи в поисках, – вздохнула Кэролайн. – После вашего заявления он улепетывал как заяц. – Мы его найдем, – заверил доктор Харрис, подавая миссис Фроджертон руку. – Вряд ли он мог уйти далеко в такую скверную погоду. Он взглянул в сторону окна: дождь хоть и поутих, но прекращаться не собирался. – Я снова попробовал перебраться через реку утром, но поток был так силен, что лошадь не сумела пройти. Кэролайн открыла дверь. – Я поговорю с тетей и, если все будет в порядке, пойду на этаж прислуги. Еще было довольно рано, и большинство гостей до сих пор оставались в своих спальнях, так что Кэролайн беспрепятственно прошла по тихим коридорам. Обычно ее светлость спускалась на ранний завтрак и решала со слугами возникшие вопросы, но, возможно, напряженная атмосфера последних дней сказалась на нервах леди Элинор. Она определенно была сама не своя с того момента, как Кэролайн ее увидела. Тихонько постучав в дверь, Кэролайн вошла в комнату. Ее светлость еще лежала в постели, и шторы были приспущены. К сожалению, у кровати уже сидела Элиза и бурно жестикулировала. Кэролайн с порога заметила страдальческое выражение лица леди Элинор, как и то, что кузина ее стука не услышала. – Она должна уехать, мама! Она нас ненавидит! – Элиза… Кэролайн подошла к кровати. – С добрым утром, кузина, тетя. – А ты что здесь делаешь? – возмутилась Элиза. – Пришла позлорадствовать над смертью мистера Вудфорда? – Я пришла справиться о здоровье своей тети, – спокойно ответила Кэролайн. – Ты уже оправилась от падения, кузина? – Не подходи ко мне! – завизжала Элиза и выставила перед собой руку, будто пытаясь загородиться от Кэролайн. – Да ради всего святого! – Голос леди Элинор звучал очень устало, и Кэролайн задумалась, как долго ее кузина разглагольствовала перед матерью. – Если не перестанешь нести чушь, я попрошу твоего мужа увезти тебя домой ради твоего же здоровья. – Это не чушь! Она смеется над нами, сея хаос и разрушения в твоем собственном доме! – И зачем мне это делать с женщиной, которая предложила мне и моей сестре кров, когда мой отец был не в состоянии позаботиться о нас? – спросила Кэролайн. – Я всегда буду благодарна тете за это. – Потому что тебя всегда возмущало то, что ты не часть семьи, – парировала Элиза. – Признаю, в детстве мне было нелегко из-за этого, но, сказать по правде, ты и была основной причиной. Ты никогда не упускала случая указать на мое более низкое положение. Подозреваю, что ты даже велела прислуге обращаться со мной не как с членом семьи. – Видите?! – Элиза повернулась к матери. – Она лелеет каждую мелкую обиду, ее разум помутился от ненависти! – И с чего ты делаешь такой вывод? – Кэролайн продолжала говорить ровно, не позволяя себя разозлить. Ей было искренне любопытно, отчего кузина настолько странно к ней относится. – Я никогда не делала ничего плохого ни тебе, ни кому-либо в этом доме. – Не притворяйся, что не знаешь, – фыркнула Элиза. – У меня есть доказательства. – Доказательства чего? – Твоего вероломства! – злобно отрезала Элиза. – Ты думала, я сожгу те отвратительные записки, которые ты мне присылала? Или новые, которые стали появляться в моей комнате, как только ты приехала? – Записки? – нахмурилась Кэролайн. – Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Ее тетя устало махнула в сторону туалетного столика: – Они лежат во втором ящичке справа. Элиза вчера вечером настояла, чтобы я их прочла. Кэролайн прошла к столику и взяла письма. – Только попробуй бросить их в огонь! – предупредила Элиза, когда Кэролайн подошла к кровати со стопкой листов. – Могу я их прочитать, тетя? – осведомилась Кэролайн. – Конечно, моя дорогая. Кэролайн опустилась на стул, с которого поднялась Элиза, и быстро просмотрела бумаги. Наконец она подняла голову: – Понимаю, почему они тебя расстроили, кузина, но уверяю тебя, что я их не писала. Они даже не попытались скопировать мой почерк. – Я сказала ей то же самое, Кэролайн. Твой почерк гораздо аккуратнее и чище. – Она вряд ли сознается, – недобро взглянув на нее, вставила Элиза. – Кто еще мог написать такие гадкие вещи? Кэролайн положила письма на кровать. – Хороший вопрос, правда? Стоит спросить, над кем еще ты издевалась, как надо мной. – Я всего лишь следила за тем, чтобы все знали свое место, Кэролайн. – Элиза вздернула подбородок. – Матушка не для того брала к себе бездомных сирот, чтобы они лезли вперед ее собственных детей. Я должна была поддерживать порядок. – Ты не имела права брать на себя подобные полномочия, – заметила леди Элинор. – Но кто-то же должен был. – Это задача воспитателей в детской. – И могу тебя заверить, что каждый ребенок и так знал свое место, – Кэролайн посмотрела кузине в глаза. – Нам об этом напоминали с неумолимым постоянством. – Едва ли. Мальчишки вроде Дэна и Гарри Прайса всегда вели себя дерзко. – Может, и так, но они всегда знали, что их будущее отличается от твоего, и никогда не ждали ничего лучше. Элиза отвела взгляд. – С тобой бесполезно спорить, Кэролайн. Ты никогда не признаешься, что участвовала в этом. – Потому что мне не в чем признаваться, – повторила Кэролайн. – Мне искренне жаль, что кто-то посылал тебе столь неприятные записки, но, как ты только что подчеркнула, ты в любом случае не хотела дружить ни с кем из детей, кроме своих прямых родственников. – Я только считаю странным то, что стоило тебе вернуться, и записки появились вновь. – Согласна, странность в этом есть, – признала Кэролайн. – Но приехала на праздник к Мэйбл не только я. Элиза нахмурилась. – Я заметила, что Дэн Прайс и слова доброго не сказал никому, а при этом пользуется нашим гостеприимством. Возможно, мне стоит поговорить с ним. – Или ты могла бы оставить все как есть? – предложила Кэролайн. – Тебе скоро предстоит радость рождения первенца, Мэйбл хочет отпраздновать день рождения с друзьями, и, конечно, леди Элинор заслужила немного спокойствия. – Думаю, мне повезло, – нехотя признала Элиза. – Возможно, все просто завидуют моей удаче, и на это не стоит обращать внимания.