– Разумеется! – Риетта почувствовала, как пылает ее лицо. – Вы хотите сказать, что он шутил. Но даже для шутки должна быть причина. С чего бы он стал так шутить? – Не могу сказать. – Миссис Мэйхью утверждает, что в какой-то момент он сказал, что не имеет никакого желания быть убитым. А позже, когда он показал вам завещание и прочел: «Все мое имущество оставляю Риетте Крэй, проживающей в Белом коттедже, Меллинг», она услышала, как он сказал: «Если бы юный Карр убил меня сегодня, ты бы унаследовала весьма солидное состояние». Он ведь сказал это, мисс Крэй? – Что-то в этом роде. Я же сказала вам, что он развлекался. Люди не говорят такие вещи всерьез. – В каждой шутке есть доля правды. Убийство – это серьезно, мисс Крэй. Мистера Лесситера вчера убили. Судя по имеющимся у нас доказательствам, вы были последней, кто видел его живым. Зачем вы к нему пошли? – А разве нельзя? – хладнокровно спросила она. – Я спросил вас, почему вы пошли. – Почему люди что-то делают? Я решила, что пойду, и пошла. – Это был внезапный порыв? – Можете назвать это так. – На вас была верхняя одежда? – Разумеется. – Что именно вы надели? – Я взяла плащ, висевший в холле. – Это был плащ вашего племянника? – Возможно. Я взяла первое, что попалось под руку. – Вы были в нем, когда вышли из дома? – Естественно. – И когда вернулись тоже? Она снова вспыхнула и посмотрела на него. – Комиссар Дрейк, к чему все эти расспросы о плаще? Я его надевала, и он висит на вешалке в холле. – Тогда я хотел бы взглянуть на него, мисс Крэй. Она старалась сохранить храбрый вид, но под ним прятался страх, от которого внутри все сжималось. Она решила говорить правду столько, сколько сможет, или молчать. В холле висело несколько старых плащей, поэтому она могла бы сказать, что надела другой… Нет, не могла бы. Если тебя воспитали правдивым человеком, то лгать бывает очень трудно, а уж лгать убедительно – и вовсе невозможно. Риетта Крэй по натуре была простым, прямолинейным и правдивым человеком. Она не могла солгать. Через мгновение она этому даже обрадовалась, потому что комиссар Дрейк прошел вдоль вешалки с верхней одеждой, выворачивая каждый предмет так, чтобы увидеть подкладку. Когда он нашел клетчатую подкладку с желтой полоской, он остановился, снял плащ с крючка и вернулся в столовую. Она шла за ним с тяжелым холодеющим сердцем. Раз он узнал плащ Карра, значит, кто-то в Меллинг-Хаусе видел и описал его. Миссис Мэйхью подслушивала, если она приоткрыла дверь, то могла увидеть плащ. Это не имело значения, потому что комиссар уже знал, что Риетта разговаривала с Джеймсом Лесситером. Но что если миссис Мэйхью вернулась позже и увидела плащ в том состоянии, в котором Карр принес его домой – рукав пропитан кровью, вся правая пола в кровавых брызгах и пятнах… Утренний свет был тусклым; комиссар подошел к окну, стал осматривать и ощупывать плащ и вдруг воскликнул: – Он сырой! Этот плащ стирали. – Он держал плащ в вытянутой правой руке и указывал на него левой. – Вся правая сторона была выстирана – она влажная. Зачем вы его постирали, мисс Крэй? Сейчас она не злилась, но была бледна и сдержанна. Она не ответила. – Для того чтобы смыть пятна крови? Миссис Мэйхью видела свисающий рукав, манжета которого была испачкана кровью. – Я оцарапала запястье. Хотя это была правда, но она прозвучала как ложь, и притом не очень умелая. Мисс Крэй задрала рукав свитера, и комиссар сказал то же самое, что и Карр вчера вечером: – Такая маленькая царапина! Его тон совершенно ясно подразумевал: «Неужели вы не можете придумать ничего получше?». Она решила, что больше не станет отвечать ни на какие вопросы. Она выпрямилась и посмотрела ему в лицо. – Я сказала вам правду, и больше мне добавить нечего. Да, я подпишу свои показания, но я не стану больше отвечать ни на какие вопросы. Он сложил плащ, положил его на подоконник и попросил позвать мисс Белл. Глава 19 Фрэнсис вошла в комнату, ее голубые глаза были широко раскрыты. Поглядев на комиссара, она осталась о нем невысокого мнения. Как и миссис Мэйхью, мисс Белл не любила рыжих. Сидящий у обеденного стола молодой человек с блокнотом понравился ей больше; по правде говоря, очень даже симпатичный. Она спросила себя, как спрашивала всегда по поводу любого нового молодого человека: интересно, умеет ли он танцевать. Очень многие приятные юноши танцевать не умели, а те, которые умели, не всегда оказывались приятными. С такими вот незатейливыми мыслями она села на повернутый к окну стул, что позволило обоим мужчинам ясно видеть ее невероятный цвет лица. Констебль Уиткомб не остался равнодушным к этому зрелищу. Он пристально смотрел на нее – сначала в сомнении, а потом с искренним восхищением. Если комиссар Дрейк и ощущал нечто подобное, то тщательно это скрывал и каждый вопрос задавал с отстраненным видом фокусника, извлекающего из шляпы очередного кролика. Поначалу кролики были очень мелкие, и Фэнси отнеслась к ним дружелюбно. Она подтвердила, что она мисс Фрэнсис Белл, подруга мистера Карра Робертсона. Она ненадолго приехала погостить в Белом коттедже. Нет-нет, она не помолвлена с мистером Робертсоном, ничего подобного, они просто друзья. Мистера Лесситера она совсем не знала. Она даже не знала, как он выглядит, пока не увидела фотографию в газете. – И когда же это было, мисс Белл? – Вчера вечером. Он наклонился к ней через стол. – А теперь, мисс Белл, я хочу, чтобы вы мне рассказали, что именно произошло вчера вечером. Голубые глаза медленно распахнулись. – Что значит «произошло»? – Ну, чем вы занимались, все трое – вы, мисс Крэй и мистер Робертсон. – Мы с Карром весь день пробыли в городе. Мы вернулись почти в семь, поужинали, а потом пришел мистер Эйнджер с газетами. Вас это интересует? – Да. В котором часу это было? – Ну, примерно в четверть девятого. – Продолжайте. – Мистер Эйнджер ушел – ему нужно было навестить одну больную старуху. А потом мисс Крэй подошла к телефону, он стоит здесь. Мы с Карром просматривали газеты, которые принес мистер Эйнджер. – И тогда вы увидели фотографию мистера Лесситера? – Да. Только увидел ее Карр, а не я. Могу показать ее вам, если хотите. – Пока этого достаточно. Итак, мистер Робертсон увидел фотографию. Что он сказал, когда ее увидел? Голубые глаза избегали его взгляда. Только в эту минуту до Фэнси дошло, что сказанные Карром слова могут как-то быть связаны со смертью Джеймса Лесситера парой часов позже. Если бы сам Карр или Риетта Крэй обратили ее внимание на эту связь, попросив ее забыть все, что произошло между спокойным уходом Генри Эйнджера и бурным – Карра, она, без сомнения, изо всех сил постаралась бы удовлетворить их просьбу и наверняка провалила бы грамотно выстроенный перекрестный допрос. Но ни Карр, ни Риетта не смогли заставить себя даже предложить ей нечто подобное. Для них обоих это выглядело бы как признание вины, и они с гневом и гордостью отвергли саму возможность такого признания. Так что Фэнси пришлось самой решать, как ответить. Ее охватило смущение и страх. В памяти зазвучал хриплый голос Карра: «Так это ты… Ты, мерзавец!» Она не могла рассказать об этом комиссару. Но что же она ему скажет? Что делать, если правду сказать не можешь, а врать не научилась? Она не имела ни малейшего представления. Прекрасная кожа на ее щеках залилась нежным румянцем, голубые глаза медленно наполнились слезами. Констебль Уиткомб обнаружил, что не может отвести от нее глаз. Комиссар оставался равнодушным. Он решил, что девушка глупа, и что он сейчас кое-что из нее вытянет. Он повторил свой вопрос довольно резким тоном: – Что он сказал? Последовала пауза. Румянец на щеках Фэнси побледнел. – Мисс Крэй вернулась, а Карр вышел прогуляться. Дрейк постучал по столу. – Вы не ответили на мой вопрос, мисс Белл. Мистер Робертсон увидел фотографию мистера Лесситера. Что он сказал, когда ее увидел? Как вам показалось – он узнал его на фото? – Ну, вроде того… – Вам придется говорить яснее. Я хочу знать, что он сказал. Фэнси сделала все, что могла. – Он… казался удивленным. Дрейк тут же отреагировал: – Вы хотите сказать, что он узнал человека на фото, но был удивлен, что это оказался мистер Лесситер? – Да… Вроде того. – Он был удивлен. Был ли он зол?