– Позволите войти? – сказал он с елейной учтивостью. – Позволю ли?! – не удержался я от возгласа. – Это мне нравится, учитывая то, что пришли вы уже давно! Я отлично вас слышал, вы подслушивали тут у двери – а возможно, и подглядывали через замочную скважину – и постучались вы, только когда я вскочил, чтобы открыть дверь! – Полноте, дорогой мой Банни! – воскликнул Раффлс, с укоризной кладя руку на мое плечо. И он с веселой любезностью пригласил нежданного гостя внутрь. – Но дальняя дверь была закрыта! – протестовал я. – Он, наверное, взломал ее или как-то вскрыл замок. – Почему бы и нет, Банни? Не только для любви из всех чувств в этой жизни нет преград! – заметил Раффлс с раздражающим радушием. – …но и для разряженных бандитов! – воскликнул Дэн Леви, не менее иронично, чем Раффлс, но, возможно, с более мрачной иронией. Раффлс препроводил его до кресла. Но Леви не стал садиться, а встал позади кресла и ухватился за спинку, как будто готовясь ломать мебель о наши головы в случае необходимости. Раффлс предложил ему выпить – тот отклонил это с лукавой улыбкой, не оставлявшей сомнений в его подозрительности. – С разряженными бандитами я не пью, – заявил ростовщик. – Дорогой мой мистер Леви, – продолжил Раффлс, – именно вас я и хотел видеть сегодня, никто более не был бы лучше принят в моем скромном жилище; но уже в четвертый раз за день я слышу, как вы употребляете это устаревшее выражение. Вы, как и я, знаете, что вся вот эта работа в стиле «мы подошли из-за угла» уже отошла в прошлое. Где все те веселые разбойники из старой песни? – Здесь, в Олбани! – заявил Леви. – Прямо в ваших покоях, мистер Раффлс. – Ну, Банни, – сказал Раффлс, – полагаю, теперь мы оба должны сознаться в своей вине, какая бы там собака его ни покусала, правда? – Вы отлично знаете, о чем я, – прорычал наш гость сквозь стиснутые зубы. – Вы медвежатники, мошенники, грабители, вы оба; так что действительно можете сознаваться вместе. – Медвежатники? Мошенники? Грабители? – повторил за ним Раффлс, склонив голову набок. – О чем этот добрый джентльмен, Банни? Стойте! Я знаю – воры! Обычные воры! И он протяжно захохотал прямо в лицо ростовщику, и мне. – Можете смеяться, – сказал Леви, – я слишком стар, чтоб меня провели ваши трюки; единственное, что удивляет меня – то, что я сразу не распознал вас, когда мы были в Австрии, – он злобно оскалился. – Рассказать вам, когда я все понял, мистер Анания Джей Раффлс? – Даниил в логове лжеца, да и только, – пробормотал Раффлс, утирая слезы с глаз. – О да, побалуйте нас рассказом; это лучшее развлечение за последнее время, не правда ли, Банни? – Точно! – подтвердил я. – Я размышлял об этом с утра, – продолжил ростовщик, всем видом выражая презрение к нашим насмешкам – когда вы так гладко и бойко разыграли со мной этот свой спектакль, парочка, слаженная в каждом движении! Один занял деньги, другой заплатил мне моей же монетой! – Ну, – заметил я, – в этом не было ничего преступного. – О нет, было, – ответил Леви с широкой всезнающей усмешкой, – в тот момент совершилось преступление, о котором вам следовало подумать прежде, чем его воплощать, если вы действительно те, кем я вас только что назвал. Преступление, совершенное вами, состояло в том, что вы обнаружили себя; но только из этого я никак не мог бы вывести в отношении друга Анании подозрений насчет того дела в Карлсбаде; нет, и даже когда я увидел, что его друг так удивлен тем, что он ездил туда – такой подтянутый, здоровый парень! Да! – воскликнул ростовщик, поднимая кресло и стуча его ножками об пол. – Этим утром я ничего не подозревал, но днем уже был совершенно уверен. Раффлс больше не улыбался; его глаза были как две стальные иглы, а рот сжался как капкан. – Я понял, что вы уверены, – произнес он надменно, – и вы в самом деле считаете, что я забрал ожерелье вашей жены и спрятал его в лесу? – Я знаю, что это так. – Так какого черта вы пришли сюда один? – выкрикнул Раффлс. – Почему не привели с собой пару крепких парней из Скотланд-Ярда? Я здесь, перед вами, мистер Леви, полностью в вашем распоряжении. Почему бы не запереть меня в камере? Леви утробно хмыкнул из-под трех золотых пуговиц и бриллиантовой булавки. – Видно я не из того теста, что вы думаете, – заявил он, – и возможно, вы оба джентльмены не того разбора, как думал я. – Так мы теперь джентльмены, а? – спросил Раффлс. – Не слишком ли быстрое превращение из разряженных взломщиков, или кем мы там были три минуты назад? – Возможно, я вовсе никогда и не ставил вас так низко, мистер Раффлс. – Возможно, вы никогда и не думали, что я забрал ожерелье, мистер Леви? – Я знаю, что его взяли вы, – ответил Леви совсем другим тоном – умиротворительным, намекавшим на возможность извинения. – Но также я думаю, что вы поместили его туда, где оно непременно нашлось бы. И мне кажется, что вы забрали его только ради развлечения! – Если вообще забирал, – заметил я. – Что за абсурдное предположение! – Хотел бы я его похитить! – воскликнул Раффлс дерзко. – Я согласен с вами, мистер Леви, в той толпе унылых персонажей, где мы томились тогда за наши грехи, это развлекло бы меня, как ничто другое. – Так вам по душе такие развлечения? – проницательно глянув, сделал ход Леви. – Еще бы, – ответил Раффлс, – я уверен, что по душе. – А вы не хотели бы еще раз подобным образом развлечься, мистер Раффлс? – Только не говорите «еще раз», прошу вас. – Ну так вы хотели бы опять испытать себя в подобном деле? – Не «опять», мистер Леви, и, если не возражаете, даже «впервые». – Прошу прощения, я ошибся, – ответил Леви, все больше мрачнея. – Так значит, вы предлагаете мне впервые испытать на себе этого рода развлечение и украсть что-то? В этом дело, мистер Леви? Раффлс был великолепен, но и его оппонент смотрелся в своем роде не хуже. Я еще раз восхитился тому, с каким тактом Леви отбросил свои прежние нападки, и тонкой игре, которую он затеял. – Это больше будет напоминать изъятие, чем кражу, – уточнил он. – Довольно непростое изъятие, мистер Раффлс, это верно, но достаточно невинное даже для любителя. – Благодарю вас, мистер Леви. Так у вас, значит, есть конкретное дело на уме? – Верно – возврат имущества, принадлежащего одному человеку. – И вы – этот человек, так, мистер Леви? – Именно я, мистер Раффлс. – Банни, я начинаю понимать, почему он не захватил с собой полицейских! Я признал, что тоже понял это некоторое время назад; но наш друг и враг шумно протестовал, утверждая, что ни при каких обстоятельствах не выбрал бы этот путь. В свете настоящих событий он сумел обнаружить то, что ускользало от его внимания раньше, когда он обвинял нас в проступках, что могли бы стать основой для уголовного дела. Но, в конце концов, какие у него могли быть доказательства против Раффлса? Мистер Леви сам твердо и прямо поставил этот вопрос. Он мог бы предупредить городскую полицию насчет своих серьезных подозрений, а они могли бы вступить в контакт с австрийской полицией, и улики, помимо ненадежных свидетельств его памяти, скоро отыскались бы; но ничего из этого не может быть сделано сразу, и если Раффлсу будет угодно одобрить его теорию о розыгрыше, признав лишь ее и ничего более, тогда, насколько может судить мистер Леви, не потребуется более никаких мер. – Помимо этого невинного возвращения вашей собственности, – предположил Раффлс, – ведь именно это ваше единственное условие? – Условие – не то слово, которое я употребил бы, – заметил Леви, пожимая плечами. – Скорее, предпосылка? – Компенсация, вот какое слово точно выразит суть. Вы причинили мне немало хлопот, похитив драгоценности миссис Леви ради собственного развлечения… – …как это ВЫ утверждаете, мистер Леви. – Ну я могу и ошибиться, но это мы имеем возможность установить – или не устанавливать, решать вам, – парировал еврей, на миг сняв свою маску. – Как бы то ни было, вы признаете, что это – тот вид развлечения, который был бы вам по душе. Итак, я попрошу вас развлечь себя, изъяв еще кое-что, что принадлежит мне, и попало не в те руки; тогда мы с вами будем в расчете. – Что ж, – сказал Раффлс, – не случится ничего страшного, если мы услышим, что это за собственность, и где ее, как вы думаете, можно найти. Ростовщик подался вперед в своем кресле – он уже давно сидел там, хотя сначала и казалось, что кресло его интересует только как орудие самозащиты. Мы тоже придвинулись, образовав треугольник. И тут я обнаружил, что наш гость впервые уставился на меня. – Я и вас уже видел, помимо сегодняшнего утра! – заявил он. – Мне казалось, что я вспомнил, где – после того, как вы ушли из моей конторы, а вечером я только убедился. Это было в Савое, где я и моя жена обедали, а вы, господа, сидели за соседним столиком, – в его глазах плясала хитрая искорка, однако напрямую случай с упавшим ожерельем он не упомянул. – Полагаю, – продолжил он, – вы партнеры по… развлечениям? Иначе я вынужден настаивать на том, чтобы продолжить беседу с мистером Раффлсом наедине. – Банни и я – одно целое, – просто сказал Раффлс. – Если перевести в цифры, вас двое на одного, – отметил Леви, смерив меня взглядом. – Однако если вы работаете вместе, тем больше шансов будет закончить дело, осмелюсь сказать. Но вам ни за что не найти более легкой добычи, господа! – Опять ювелирка? – поинтересовался Раффлс, будто решив услышать конец анекдота. – Нет, еще легче – письмо! – Одно маленькое письмецо? – И все. – Написанное вами, мистер Леви? – Нет, сэр! – громыхнул ростовщик, в тот самый миг, когда, как я мог поклясться, его губы сами складывались для утвердительного ответа. – Ясно – оно было написано вам, а не вами. – Опять ошибаетесь, Раффлс! – Тогда как оно может быть вашей собственностью, мистер Леви? Повисла пауза. Ростовщик, очевидно, раздумывал, как бороться с новой напастью. Я следил за его тяжелым, но не лишенным привлекательности лицом, и уловил по блеску в хитрых глазах тот момент, когда он отыскал выход.