- Э, молодой человек!.. – доктор строго на меня глянул сквозь стекла очков. – Потрудитесь выбирать слова. И включите, наконец, голову!.. Мертвечина – пищевой продукт, жизненно необходимый не самому узкому кругу граждан. Притом, заметьте: вполне добропорядочных граждан. В отличие от нашего брата хомо, постантроп никогда не учинит дебош, не перейдет дорогу на красный сигнал светофора, не накачается алкоголем. А уж опоздать на работу – для постантропа вообще не мыслимо!.. Так что по-вашему – самых продуктивных работников морить голодом?.. Нет – и нет!.. Зарывать покойников в землю – было бы верхом расточительства и идиотизма!.. Я стоял с налившимися кровью глазами. Тяжело дышал. Негодяй-доктор понял: его объяснения меня не удовлетворили. Он свистнул. Откинулся на спинку кресла: - Ну что вам еще сказать?.. Подумайте хоть о том, что сами по себе трупы – ничего не стоят. Вот расходы по содержанию кладбищ – это и вправду разбазаривание бюджетных денег. Но здесь-то на помощь государству и приходят постантропы. Они едят мертвецов. Забота о расширении некрополей – отпадает!.. Да, надо признать: похоронные бюро остались без привычного хлеба. Впрочем, кто хотел – спас капиталы. Трупы можно дешево скупать и перепродавать втридорога. Так что вчерашние гробовщики заняли на рынке новую нишу… От мерзких речей Айболита меня трясло. Из бледного я перекрашивался в ярко-бардовый. Ноздри – разбухли, как у быка во время корриды. Вот значит – как?!. Упыри – «добропорядочные граждане» и «продуктивные работники». А люди – еда?!. И обо всем этом вонючий докторишка спокойно трындит за чашкой чаю. Как если б мы говорили о производстве сахару!.. Я шагнул в сторону доктора. Пусть шейные позвонки рыжего пособника людоедов – хрустнут под моими пальцами!.. Но Айболит… по-отечески мне улыбнулся. Еще глотнул чайку. Вылез из кресла. Подошел ко мне. Мягко похлопал по плечу. - Юноша. Вы, должно быть – телевизор давно не смотрели?.. Только что я собирался размозжить крысе голову. Но серая тварь – вместо того, чтоб кусаться или бежать – с щенячьей приветливостью виляет голым хвостом. Тошно – и руки опускаются. Этот ублюдочный доктор – сам не понимает, какая он гадина. - Да, - буркнул я. – Полгода сидел без ТВ. - Тогда все понятно!.. – Айболит расцвел. – Без телевидения вы сильно отстали от жизни. Общество не топчется на месте. Законы, курсы валют, приличия, идеалы – меняются с быстротой погоды. Но вы смышленый малый. Разберитесь, что у вас там с телевизором. Про Интернет не забудьте. Что упустили – так и наверстаете. Я стоял с каменным лицом. Вонючка-доктор вконец меня умаял. - Ну-с. Идите, - в который раз поторопил меня Айболит. – Листок с печатью – отдайте медсестре. Не забыли?.. Еще о чем-то рассуждать с гадюкой-доктором – значило понапрасну ворочать языком. Комкая в руке бумажонку с «мордой лисы» - я шагнул за дверь. 20.Шакалья голова Я думал: в коридоре меня будет ждать Вепрь. Но партизан куда-то запропастился. Со скребущими на душе котами, я поплелся на сестринский пост. Предъявил свой комканный листок. - Идемте, - распорядилась медсестра. Она не вчитывалась в каракули доктора. Просто глянула на «лисью морду». Увела меня чуть ли не на противоположный конец больничного корпуса. Остановились мы возле белой ничем не примечательной двери. - Вам сюда, - объяснила медсестра. – Держите. Она нехорошо на меня поглядела – я аж съежился. Вернула мне листок. Стуча каблуками, исчезла с поля зрения. У двери тухли на скамейке четверо пациентов. Я занял очередь, тоже сел. Все пятеро, мы хранили молчание. Только старичок в подштанниках пробовал петь. Я нервничал. Мозги болели от несладких мыслей. Да, Вепрь прав: надо уносить из больницы ноги. Не по себе мне лечиться у такого морального урода, как мой рыжий доктор. Пусть за стенами клиники бродят постантропы. Внутри стен – сидят их пособники с серебряными волонтерскими значками. Сбежим. Я разыщу Аишу. Заберу на Олений Остров. - Вот ты где, командир!.. – передо мною вырос Вепрь. – А я с огнем на хвосте по всему корпусу скачу. Тебя потерял. Увидел у меня в руке мятую бумажку: - Дай, посмотрю… Шакалья голова?!. О, я этого боялся!.. Вепрь дернулся. Ударил себя по лбу. Из глаз партизана чуть не посыпались искры. - Да что случилось?.. – не на шутку встревожился я. Белая дверь отворилась. Вышел хилый дядечка с голым торсом. Под левым плечом – повязка. Несколько слоев бинта, сквозь которые сочится кровь. - Еще готовенький!.. Пожалуйста!.. – Вепрь присвистнул. Грязно ругнулся. - Следующий. Проходите, - объявил хилый дядечка трескучим голоском. Кривя спину, заковылял по коридору. Желтоволосый детина, который сидел рядом со мной – нырнул за дверь. Остальные вылупили глаза на нас с Вепрем. Их явно озадачивало, что партизан так горячится. Дед в подштанниках даже бросил петь. - Идем, - Вепрь схватил меня за руку. – По дороге все растолкую. На лестничной клетке он дал нам перевести дух. Утер пот с лица: - Сматываем удочки, приятель. Немедля. - Что случилось?.. – повторил я вопрос. Ясно, как день: Вепрь не по пустяку такой взвинченный. - Шакалья голова!.. – Вепрь стоял бледный. – Тебя хотят сделать упырем. Он вкратце рассказал, что знал. На медиках – куча грехов. Скормленное нелюдям мясо пациентов – это еще цветочки. В нескольких крупных клиниках запущен конвейер по увеличению поголовья зомби. Доктор выписывает больному направление. Хлопает туда дурацкую печать с изображением шакала. (Да, по Вепрю – моя лисица оказалась шакалом). В специально отведенном кабинете пациента кусает упырь. Вооруженные «шакальей печатью» эскулапы носят круглый серебряный значок. Называют себя «волонтерами». Но за участие в сволочном проекте докторам приплачивают. Укус зомби!.. Такую «процедуру» назначил меня рыжий Айболит. Я похолодел. - А певучий дедок?.. И парень с волосами цвета соломы?.. Слова будто застряли в горле. Я не смог докончить вопрос. - Ага, - хмуро отозвался Вепрь. – Их всех покусает постантроп. - Они хоть догадываются?.. - Ежу понятно, они в курсе. И – скорее всего – идут на укус добровольно. - Им быть людьми надоело?.. Вепрь устало махнул рукой. - Предоставь безмозглых идиотов самим себе. Вероятно, их человечья жизнь не задалась. Нам с тобой надо срочно валить. Мы ломанулись по ступеням вниз. Заново отдышались уже в больничном дворе. Под ногами – сыро. Над головою – бродят свинцовые тучки. Одежонка на нас не лучшая для побега: лоскутная пижама да рваные тапочки. В руках – пусто. В карманах – ни мобильников, ни денег, ни паспортов. С тоской я глянул в сторону шлагбаума: - Думаешь, охрана нас пропустит?.. Если в будке на КПП сидит постантроп – у нас и шанса нет улизнуть. Все нелюди – чертовы служаки. Сторожевой зомби не даст ходу и таракану. К счастью, охранник был толстый ленивый хомо сапиенс. - Мы на восемь секунд, - глаза Вепря так и поблескивали честностью. – В магазин. За минералкой и бананами. Охранник смачно зевнул партизану в лицо. Мы оставили шлагбаум за спиной. 21.Грязное тряпье Долго мы скитались из улицы в улицу. Шлепали по лужам. Месили грязь. Вепрю не повезло дважды вляпаться в псиные экскременты. Мы не знали, куда идем. Вепрь мечтал перенестись на Олений Остров – в свою палатку. Я – разыскать Аишу. Но спор о конечном пункте маршрута был бы беспредметным. Нам никак не удавалось сориентироваться на местности. Вепрь ходил в свои партизанские рейды. А я два года отработал курьером. Но оказалось: с городской топографией мы оба не дружны. Спутникового навигатора у нас не было. Мой карманный атлас пылился дома. Все, что нам оставалось – тыкаться в уличные указатели, названия на которых мало что проясняли. За нами гнался ветер. Швырялся мусором то в спину, то в лицо. Как из душа, лил на нас противный дождик. В своих тонких пижамках, мы зябли. Зуб не попадал на зуб. Встречные хомо недружелюбно косились на нас из-под зонтов. Скалили пасти упыри. Над головами у нас – тяжело нависало пасмурное небо. Солнце так и не блеснуло ни лучиком. Надвинулся вечер. Хомо почти все исчезли. Постантропы сбились в стаи.