- Приду, но позже, - ответил я на уговоры приятеля. – В городе – дорогой мне человек, которого я не брошу. Затягивать посиделки не годилось: мы же убийцы в бегах. Я собрал Вепря в дорогу. Нагрузил ему в пакет полезные вещицы. Обернутый в газету кухонный нож. Пластиковая бутылка с водой из-под крана. Две пары нестиранных – но очень даже приличных – носков. Початый рулон туалетной бумаги. Ничего для товарища не жалко. Партизан накинул синюю ветровку – с моего же плеча. Насыпал в карман половину от той горсточки монеток. Решили: выходить будем по одному. Первым – Вепрь, который двинется на Остров. Минут через десять – я. Разделившись – увеличим шансы, что хоть одного из нас не сцапают упыри либо вневедомственная охрана. С порога Вепрь обернулся. У бравого команданте подергивалась щека. И я, партизан – оба мы боялись снова остаться в одиночестве. Вепрь не герой, да и я – тоже. Но мы умели подставить друг другу плечо. Ночная схватка, в которой мы завалили упыря – навсегда нас сроднила. Горячо, по-братски – мы обнялись. Вепрь сглотнул. Не оглядываясь, быстрыми шагами удалился. Я мысленно пожелал ему удачи. 24 . Лосиха Сразу лезть в метро я не планировал. Ножками дотопаю до бистро, в котором работает Аиша. Сегодня как раз ее смена. Если вдруг Аиша не на работе – тогда и воспользуюсь подземкой. Поеду к милой домой. Истинным трубадуром буду стеречь под окном. Ведь номер квартиры Аиши – мне так и остался неизвестен. Я напихал в рюкзак, что подвернулось под руку. Баночку с последними крупинками кофе. Нож, как у Вепря. Две пары семейных трусов. Не забыл и свой курьерский атлас. Запирая черную дверь моей съемной хаты, вспомнил: ухожу из привычных стен навсегда. Хозяйка таки не слупила с меня долг за аренду целиком. Подошел к лифту. Нажал кнопку вызова. Сердце вдруг стиснул страх. Не привез бы лифт упырей!.. Они мигом сделают из меня кровавый фарш, если захотят. Но лифт приехал пустой. Без проблем я спустился на первый этаж. Вышел на улицу. Погодка стояла завидная. Пересыхали лужицы на асфальте. Звонко чирикали воробьи. Но для меня марш-бросок до бистро с самого начала оказался хождением по мукам. Солнышко припекало. А я под курткой – весь в «гусиной коже». Просто-напросто зябну. Наши с Вепрем ночные скитания под дождем аукнулись мне сполна. То и дело я останавливался, чтобы высморкать желтоватые сопли или прокашляться. Голова – трещит, в костях – ломота. Навстречу попадались упыри. Едва завидев очередное рыло, я трясся от страха. Еще бы!.. Причин держаться от нелюдей подальше – у меня было предостаточно. Давненько не брился, например. И одет вовсе не шикарно. Хоть и принял ванну – все равно смахиваю на бомжа. В глазах постантропов, бездомные люди – добыча. Но главное: я и Вепрь убили квартирозяйку. Раньше или позже ее холодный труп будет откопан. Вряд ли упыри прощают гибель своих. Повод удвоить осторожность. Люди. Постантропы. Бродячие собаки и кошки. Одуванчики на газонах. Наполненные мусором урны. Я изнывал. Хотелось свалиться, уткнуть лицо в теплый асфальт. И пусть людоеды меня жрут. Но вот, наконец, белый куб бистро. Я приободрился. Гляну в глаза Аиши – и все будет отлично… Переступаю порог. Тягучая музыка. На витрине – пиво, самса, лаваши. Все, как и должно быть. Но за прилавком – не Аиша!.. Передо мною стояла ее жирная сменщица. Та плечистая дама, которую я звал про себя Лосихой. У меня заныло в груди. - Чего желаете? – Лосиха профессионально улыбнулась. – Кофе? Чай?.. Пирожок с капустой?.. Разогреть в микроволновке?.. На шее у Лосихи горели два бугорка. Каждый – величиною с не сильно крупный грецкий орех. Такие бугорки я видел у толстопузой докторши с моей работы!.. Лосиха – укушена. Она неминуемо превратится в упыря. Но где Аиша?.. Где моя милая Аиша?!... Я забыл и про сопли, и кашель, и усталость. Не чуя под собой ног, ринулся в метро. 25.На пределе Стальная дверь. Кодовый замок. В подъезд Аиши – не просочиться. Конечно, позже или раньше объявится кто-нибудь из местных жильцов. Будет шанс протиснуться за ним следом. Но толку-то?.. На какой этаж подняться, в какую квартиру стучать – я не знаю. Надо держаться плана «истинного трубадура». Т. е., сесть на скамейку – и ждать. Аиша непременно покажется. Выйдет, что ли, за хлебом в магазин. Пока торчал на скамейке, меня вновь одолели сопли, изнеможение и озноб. Я замерзал, а голова пылала, как печка. Но мучительнее всего была боль в сердце. Или – как это называют – в душе. Может статься, я зря караулю у моря погоду. Моя девочка не пришла на работу в бистро. Что если – и с квартиры съехала?.. Увидела, что Лосиха заражена – и не без оснований испугалась. Собрала вещи и умчалась под родительский кров. Прежде чем взойти на поезд, милая наверняка мне звонила. Но я не мог поднять трубку: мобильник отняли гады-полицаи!.. Что Аише оставалось?.. Надеяться, что я вдруг вынырну из неизвестности?.. В конце концов, так ли много я для любимой значу?.. Всего-то разок сбегали на свидание!.. Даже не целовались по-настоящему. Я старался гнать мысли о самом плохом. О том, что Аишу могли укусить. О том, что я увижу ее – но клыкастую и с горящими желтыми глазами. Клянусь, мне достанет сил исполнить последний долг любви!.. Голыми руками сломать шею постантропа, который был когда-то моей звездочкой. И все равно, что будет со мною дальше!.. Мне казалось: протекла вечность. Но по правде, я не просидел на лавочке и получаса. Радостно выдохнул: к подъезду подходила Аиша. Еще издали я узнал ее стройную фигурку. Аиша была не одна. Опираясь на клюку, рядом ковыляла старуха. Почтенная такая дама в огромных очках. Легкая молоденькая Аиша с трудом приноравливалась бы к старческому шагу. Но мою звездочку утяжелял груз. Здоровенная сумка, которую она еле волокла двумя руками. Из битком набитой сумки торчала палка колбасы. Я догадался: Аиша помогает старенькой матроне дотащить из гастронома покупки. Моя девочка – такая добрая… Милосердный Юпитер!.. Ведь я дошел до предела. В кармане – ни рубля, все имущество – уместилось в рюкзак. Многодневная щетина, как у бомжа – а я и есть бомж. В съемную конуру, с которой я за два года сросся – возврата нет. Но увидев живую-здоровую Аишу, я забыл про все беды. Сияя, бросился к любимой навстречу. Присутствие старухи нас смущало, так что мы всего лишь обменялись улыбками. Я взял у Аиши сумку. Очкастая бабуля поняла, что я – свой. Приветливо мне кивнула. Все трое, мы дружной командой двинулись к подъезду. Внезапно я что-то почувствовал. Оглянулся через плечо. Постантропы!.. Шесть звериных морд выплыли из-за угла. Мое сердце – екнуло. Днем упыри рыщут поодиночке. В стаи сбиваются вечерами, когда попрохладнее. Но эта шестерка сбилась в кучку еще под жарким послеполуденным солнцем. Дело нечисто. За Аишей и бабулей, я шагнул в подъезд. Железная дверь отгородила нас от постантропов. 26.В западне Мы, наконец, вдвоем – Аиша и я. В светлой и чистой комнатке моей луны. Еще не было сказано и слова. Я жарко обнял любимую, страстно поцеловал в губы. Аиша не уклонилась. Сплела руки на моей шее. Пусть мы сгоняли на свидание только раз. Нам и не требовались ни месяцы, чтобы проверить чувства. За время бурных событий, которые нас так внезапно разлучили – мы поняли, что не в силах друг без друга жить. - Я… Я искал тебя… - сказал я, не разжимая объятий. – Твоя сменщица – Лосиха… Ты знаешь?.. Она укушена. Она превратится в упыря. - Да. Я видела, - шепотом откликнулась Аиша. – И я теперь не работаю в том бистро… А ты?.. Куда ты пропал?.. Я так за тебя волновалась!.. Я собирался ответить. Но вместо этого – обнял свою милую крепче. Огонь, который гудел внутри нас – прорвался наружу. Аиша тихонько застонала, уступая моему натиску. Целый мир для меня исчез, кроме ее темных глаз. Кроме ее смуглого – такого податливого – тела. После всего – Аиша оправила платье. Взгляд ее был потуплен. На щеках – играл румянец. Она коснулась рукой моего лба: - Ай, да ты горишь весь!.. Действительно: меня вновь тряс озноб, про который я успел забыть. - Ты бродил под дождем?.. – догадалась Аиша. – Лезь, лезь под одеяло!.. Я сделаю тебе чай. Мне не хотелось признавать свою слабость. Но Аиша настояла: я должен хоть полчаса отдохнуть. Выпив ароматного чаю, я уронил голову на подушку. И конечно – заснул, как убитый. Последние дни – я не щадил свой организм. Мне и впрямь – требовалась срочная перезагрузка. Порядочно проспав, открыл глаза. На окне – занавески. В комнате – полусвет. За стенкой – гремит посуда. Вероятно – возится на кухне Аиша. Скоро моя любимая подошла – принесла нам поесть. Жареные картофель и мясо, облитые кетчупом и соей; никогда мне не было настолько вкусно. Покончив с ужином, мы долго-долго говорили. Аишина история была совсем проста. Придя утром на работу, моя девочка увидела за прилавком укушенную Лосиху. - Хотя смена-то была моя, - добавила Аиша грустно. – Хозяин мне потом позвонил. Сказал, что в моих услугах больше не нуждается… Понятно, работодателю – выгода. Моя напарница отрастит клыки – и будет горбатить за двоих. Семь дней в неделю, по двенадцать часов… В БЦ я насмотрелся на клерков-упырей. Работать, работать и время от времени жрать – весь смысл их паскудного бытия. Они и ночуют-то в креслах возле компьютеров. Ясно, что и за прилавком – постантроп останется чертовым трудоголиком. Да, хозяин бистро – обеспечил себе привычный навар. Аиша помолчала немного. Вздохнула: - Одного я не понимаю. Почему все… почти все укушенные – ведут себя так, будто ничего с ними не случилось?.. На работу по-прежнему ездят, в магазины ходят… А я – я бы лучше вены себе вскрыла, чем обратиться в людоедку!.. - Я… Я тоже не понимаю… - честно ответил я. Жирная докторша – с чего она так смирно дожидалась, пока не хлынет изо рта пена?.. Другие мои сослуживцы – с красными отметинами на шеях или руках… Торчат ведь по кабинетам, как овощи в теплице. Курят на лестничной клетке. Объедаются чипсами и плюшками – пока не перешли на человечье мясцо. И хоть бы кто сиганул от безысходности в окно. Протестовал бы. Да просто бы заплакал!.. Что это?.. Укус – прежде всего – парализует волю?.. Или без всякого укуса средний горожанин – голем с промытыми телевизором мозгами?.. Не понимающий собственных чувств и интересов?.. Я вспомнил вдруг: Аиша снимает квартиру не в одиночку. С двумя подругами. Спросил про них. Аиша – взволнованная – объяснила, что обе девушки пропали неизвестно куда. Вторые сутки не появлялись на горизонте.