38.Ночные страхи Упыри. Несметная орава упырей. Они ломятся сквозь густую чащу – преследуют Аишу и меня. Мы бежим, спотыкаясь о толстенные древесные корни. Ветки ударяют нас по лбам и щекам. Я оглядываюсь на постантропов. Вижу желтые глазища. Красные пасти. Ледяной блеск клыков… И вдруг мой глаз напарывается на чье-то – человечье вроде бы – лицо. Оно белое, как от сахарной пудры. Со змеящейся ухмылкой кроваво-пунцовых губ. Черт бы меня побрал!.. Это же Крайта!.. Офисная кукла – ведет легионы плотоядных чудовищ. Я с похолодевшим сердцем понимаю: нелюди покорны малейшему взмаху ее холеной руки. Монстры почти настигли нас. Под самым ухом – залязгали их тяжелые челюсти… По моему телу пробежала дрожь. Я охнул и проснулся. На этот раз кошмар привиделся не Аише, а мне. Любимая тихонько спала у меня в объятиях. По палатке – барабанил дождь. Ух, и бывают же неприятные сны. Ладно бы только упыри приснились. Но Крайта!.. Не знают отчего – мне вообще не хотелось вспоминать о ее существовании. Я ведь и Аише ничего про рекрутершу не говорил. Язык отказывался произнести имя – Крайта. Наверное, я трус. Конченый трус. Почувствовав, что надо облегчить мочевой пузырь – я втиснулся в брюки и свитер. Осторожно – чтобы не разбудить Аишу – вынырнул из палатки. Занавес мрака. Еще более черные – как бы нарисованные углем – силуэты деревьев. Хлещет дождь. Пусть и не ливень со снегом и градом – но в палатку я вернусь мокрый до нитки. Буйствовал ветер. Ночные тени вокруг меня – извивались в дьявольской пляске. Отойдя на тридцать шагов от палатки, я справил под каштаном нужду. Вой. Протяжный вой, который прорезал на миг свист ветра. Мое сердце – екнуло. Не постантроп ли воет?.. Бр-р-р!.. Сегодня – по календарю – четвертое или пятое октября. Больше двух месяцев – я ни видал и не слыхал ни одного людоеда. Выла – псина. Ну, само собой!.. На Острове – тьма-тьмущая собак, которые кормятся лагерными отходами. Вой не повторился. Зато – раздался раскатистый лай. Лаяли – ну уж точно собаки. Еще с минутку я стоял под дождем. Успокаивал нервы. Мне только что снился бредовый сон. Вот и наяву – воображение расшалилось. Откуда бы взяться возле моей палатки голосистому постантропу?.. Чудовища придут на Остров – это правда. Но легко предвидеть: они заявятся нагло и в открытую. Засады и обходные маневры – им ни к чему. Сила – на стороне упырей. Так с чего бы кому-нибудь из них сторожить меня в кустах, под покровом ночи?.. Я вернулся в палатку. Снова лег рядом с Аишей. Моя звездочка – не проснулась. Утром – ночные страхи рассеются, как дым. Никакой упырь – не выл. Я не отличил собаку от постантропа. (С кем не бывает!..) И разумеется: я ничего не расскажу Аише. Зачем буду попусту пугать мою впечатлительную девочку?.. И все-таки – я долго ворочался. Не смыкал глаз. 39.Адам и Ева Утро выдалось на редкость чудесное. Сквозь тучки пробивалось неяркое солнышко, по которому мы тосковали столько недель. Трава – усеяна листьями. Их оборвал с ветвей ночной ветер. Но сейчас – ни ветра, ни дождя. Потрепанные деревья – как бы получили отдых. Аиша проснулась на удивление бодрая; с легким румянцем на щеках. Ей сразу же захотелось кушать. Я порадовался, что и аппетит к моей звездочке вернулся. На скорую руку закусили черным хлебом, шпротами в масле, солеными огурцами. Я не поверил, но Аиша все еще была голодна. Из-под куска резины мы достали относительно сухой запас хвороста – разожгли костер. Повесили над огнем котелок, в котором забулькало варево из лука, соли, воды, картофеля и ломтиков бекона. Пока поспевал обильный второй завтрак – наполнили алюминиевые кружки чаем из термоса. Я наглядеться не мог, как расцвела сегодня Аиша. Все ее недомогания – точно испарились. Она улыбалась мне. Сияла. И вообще – напоминала хризантему, раскрывшую лепестки. Меньше всего я хотел бы портить моей девочке настроение. И тем паче – грузить ее своими ночными страхами. Но Аиша сама вдруг заговорила об упырях. - Помнишь, милый?.. Мы ходили с тобой в зоопарк. Там вольер был с гиеновидной собакой… Аише еще не произнесла «постантроп». Но я понял, что речь пойдет о упырях. О клыкастой нечисти, которая прибрала к рукам мегаполис. Точь-в-точь, как стаи гиеновидных собак –африканскую саванну. О, я в деталях помнил нашу прогулку по зоопарку. Мы ели сладкую вату и соленый попкорн. Смотрели птиц и зверей. И еще – у нас тогда завязался разговор, который Аиша решила сейчас продолжить. - Постантропы – совсем как те собаки… Аиша, задумчивая, глядела на красное пламя костра. Я умел понимать любимую с полуслова. И сразу уловил, какое сходство она имеет в виду. Не только остроту клыков. Но – беспощадность и дикое упорство. Гиеновые собаки – затравят и самого могучего буйвола, как бы тот не брыкался. То же самое и постантропы. Человек, которого они наметили себе в добычу – не уйдет. Мы долго сидели у костра. Совсем как ученые, рассуждали об упырях. Будто находили в этом какое-то горькое удовольствие. - Людоедами движет общая воля, - сказала Аиша. – Они как муравьиная армия, в которой есть рядовые и вожаки. И разделенная на множество мелких отрядов… Аиша, как всегда – смотрела в корень. Постантропы – и впрямь армия. Во всем, что они делают – чувствуется стратегия. Хомо сапиенсы ничего не смогли поделать с их умелым нажимом. Как результат – прячемся от победоносных завоевателей в замусоренном лесопарке. Монстры рыщут стаями по шесть-семь голов. И обязательно в стае есть упырь, который и воет пронзительнее, и челюстями хлопает громче. Он ведет стаю за собой. «Офицер». Вожак. Ну а что босс с моей чертовой работы?.. Уродец еще почище, чем просто вожаки стай. Директор и в столовую не таскался. Кровавые куски человечины ему доставляли прямо в кабинет. По всему видать: нелюдь высочайшего ранга. Из верхних эшелонов людоедской аристократии. - Да. У постантропов – сообщество с многоступенчатой иерархией, - поддержала мои мысли Аиша. – Бабуля допускала, что монстры разбиты на касты… И в самом деле: рой муравьев. С работягами, солдатами. Доильщиками тли. Но над муравьиной ордой – стоит королева. Крылатая самка-матриарх – или что вроде того. Нет ли и у постантропов своего короля?.. И что это тогда за ягода?.. Аиша вдруг загрустила. Наверное, от того, что упомянула бабулю. Я тоже повесил нос. Впрочем, понурыми оставались мы не долго. Нас грели лучики солнца. Торчал за спиной синий конус палатки – которая стала нам домом. Со всех сторон – обступали лужайку деревья в красно-золотом осеннем наряде. Потрескивали в огне костра сухие дровишки. Ну не сказка ли?.. Мы Адам и Ева, которые вновь обрели свой первобытный рай. Мне показалось: проклятые упыри от нас далеко. Где-то за тридевять земель. За тысячи световых лет. Пусть уже октябрь. Холодает. Погода – вполне подходящая для атаки монстров на Лагерь. Все равно!.. Я знаю: нелюди придут не сегодня и не завтра. Спешить упырям некуда. Палаточный город – как стоял, так и будет стоять. Упыри наверняка предпочтут дождаться по-настоящему глубокой осени. У нас в запасе – недели две, если не все три. А две-три недели, когда ты молод – это целая вечность. Сколько раз мы с Аишей успеем вкусно поесть?.. Сладко поспать в обнимку?.. Сколько раз – займемся любовью?.. Да, нам следовало бы включить мозги. Мы ведь не хотим, чтобы наши трупы украсили витрину людоедского ресторана!.. Но принятие трудных решений – можно отложить дней хотя бы на десять. А пока – будем радоваться солнцу. Густому чаю в алюминиевых стаканах. Похлебке, которая так весело булькает над огнем. Тому, что мы парень с девушкой – и любим друг друга. 40 . Горбач После великолепной еды – мы с Аишей вернулись в палатку. Я прижал мою луну к себе. Стянул с нее блузку. Густые, душистые волосы Аиши – ниспадали волнами. Она была сегодня дьявольски хороша!.. Ее смуглое упругое тело – отзывалось на каждое мое прикосновение. Наконец – мы разомкнули объятия. Залезли под одеяло. Отдышались. Утомленные жаркой любовной игрой – хотели понежиться. Занялись разгадыванием сканворда. (С одним из коробов «гуманитарки» - от спонсоров пришел нам журнал головоломок). - Четверг сегодня, - неожиданно вспомнил я. По четвергам наша смена получает спонсорские подарки. Время – за полдень. Фура – вероятно, уже приехала. Надо идти. Мы нехотя оделись. Выбрались из палатки. Аиша присела на корточки возле потухшего костра. Обломленной веточкой поворошила угли. В последнее время я таскался за ящиком гостинцев один. Аишу оставлял ждать «дома». Топать было довольно-таки далеко. Мы поставили палатку на отшибе. Под ногами у меня вилась тропинка. Вся усыпанная палыми листьями. Разбухшей от сырости хвоей. И конечно – пустыми банками от консервов, фольгой, бутылочным битым стеклом. По сторонам тропинки – деревья. Сквозь негустой желтый лес – проглядывали шалашики и палатки. И справа, и слева – обрывочно долетали людские голоса. Лай и скулеж собак. Раздался вдруг характерный плеск: какая-нибудь тетка вылила в кусты ведро помоев. На повороте тропики – я столкнулся носом к носу с Вепрем. Партизан стоял бледный. С выпученными круглыми глазами. Даже не подав руки, он забормотал: - Постантроп… Ночью… Я видел… Возле самого Лагеря шлялся зомби. У меня по спине пробежал неприятный холодок. Что за страсти рассказывает Вепрь?.. Я попросил его объяснить все толком.