Вепрь вдруг прокашлялся: - Уродка с шипами с динозавра… Она у постантропов за главную. Как самка-матриарх у крылатых муравьев. Для того и гребень – чтобы королеве отличаться от подданных… В яблочко!.. Не только нам с Аишей упыри напомнили коллективных насекомых. Такое совпадение мыслей – весьма показательно. И не мне одному в ум пришло, что нелюди имеют свою королеву… Я не выдержал, наконец. Точно сорвал с губ сургуч: - Мясо человечье жрала она, царица эта!.. Еще раньше, чем отрастила гребень и клыки!.. Приобщилась к людоедскому котлу загодя. А зовут проклятую скотину – Крайта. Она на ресепшене здесь работала. По совместительству – вербовала персонал… Я внезапно осекся. Увидел: вся арестантская братия повернула на меня головы. Так и впитывает ушами мои излияния. Аиша плотнее ко мне приникла. Теперь она глядела на меня умоляюще. Безмолвно просила – не продолжать. И правильно: я сказал предостаточно. Не дай бог – мои откровения подслушали через стенку упыри. Вряд ли мне тогда придется сладко… За дверью – загудели шаги. 61.Биомусор Щелкнул ключ в замке. У меня вспотело лицо. Задвигался кадык. Затряслись руки. Неужели монстры и правда услыхали мои ораторства?.. Тогда дела мои плохи. За публичное попрание «королевского величества» мне не пальчиком погрозят… Но я мог расслабить булки. К нам всего-навсего подселяли новую партию голяков. Мне взгляда хватило понять: этих людей изловили не на Острове. Потому что – слишком много бабок и дедов. Кому физических сил не достало бы – так долго прятаться от настырных преследователей в лесных дебрях. Щеки – обвислые. Слюнявые рты с жалкими остатками зубов. Некоторые старички – не очень твердо соображали, что происходит. Был, впрочем, народ и на порядок моложе. Девицы с косматыми сальными волосами. Небритые дядьки, от которых несло паленым алкоголем. Парни: кто – в синяках, кто – в татуировках. И для полноты букета: горбуны, убогие, доходяги. Наконец – просто испуганные, ослабелые люди. Градус шума и скученности в каталажке – зашкаливал. Новоиспеченные арестанты – причитали и выли. Бередя душевные раны и нам – условным «бывалым». Далее – взаимные расспросы. «Свеженькие» сбивчиво рассказывали, какими ветрами к нам попали. Все истории были одинаковые донельзя. Ненастным днем или пасмурным вечером – тщедушного бедолагу выдергивают с пустого переулка. А то – и прямиком из квартиры. Постантропы – либо просто полиция – берут человека за ворот. И волокут в автобус. Делается все быстро. «По-тихому». Без возни и ненужных свидетелей. Мне впечатался в память один мужичок, рабочий-мигрант. Он просрочил регистрацию и потерял пресловутое «разрешение на работу». За что был приговорен к депортации. Но вместо того, чтобы быть засунутым на поезд, идущий в сторону границы – составил компанию нам. Другой мужичок – на этот раз «туземец» и пенсионер – с лета подрабатывал раздатчиком рекламных листовок. Но вдруг перестал устраивать начальство. Не успел, грустный, взять расчет (расфуфыренная бухгалтерша глаза круглила: «Какие вам еще деньги?») – попался в когти людоедскому патрулю… Если разобраться, мы в камере все были такие. Неудачники с подвальных этажей социально-классовой пирамиды. Забитые человечки – у кого вовек не водился в кармане лишний рубль. Одинокие бабушки (я проглотил слезу, вспомнив Настасью Петровну). Мойщики туалетов. Вечные безработные. Или вовсе – недавние выпускники мест лишения свободы. Некому будет и чихнуть – когда это племя отверженных сгинет у нелюдей в брюхах. О, постантропы – отнюдь не тупые зомби, грызущие глотки всем подряд!.. Выбирая мясо – они следуют жестким стандартам. Я видел вчера из стеклянного лифта: десятки клерков спокойненько зависают перед компами. Упыри – подозрительно деликатничают с пресловутым средним классом. Но если вы гардеробщица, уборщица, ночной сторож – прыгайте в суповую кастрюлю. Насаживайтесь на вертел. Простой черный люд для постантропов – биомусор. Который они охотно подъедают – гребаными «санитарами природы». В застенке становилось все менее уютно. Давно переполнились ведра. Запахи мочи, и экскрементов, едкого пота – били по мозгам и ноздрям. Рябило в глазах – от вида больше чем полусотни обнаженных тел. (Ссадины, варикозные вены, лиловые бородавки – это вам не античные красивости. И даже не вызывающая эстетика порно-сайтов). Люди изнывали. Одному дедуле сделалось не на шутку плохо. Он упал, держась за сердце. Три-четыре сердобольные женщины тут же склонились над старичком. Но хлопоты ни к чему не привели: дедуля упорно не хотел очнуться. Огорченные дамы – в голос заплакали, как о покойнике. - Инфаркт у папаши, - меланхолично предположил Вепрь. Воздух начал темнеть. Я подумал: впереди – еще одна ночь в капкане. С шамканьем и храпом спящих арестантов. Звонким журчанием чьей-нибудь мочи. Сам я, конечно, не усну: не отпустят мучительные мысли. От которых голова разбухнет, как сырое полено… Но я далеко не все предвидел. 62.Аиша Половину народа – свалил нездоровый сон. Забылась в тревожной дремоте и Аиша. Я порадовался: так моя девочка восстановит хоть малую толику своих сил… Очень осторожно я прижал Аишу к груди. Боялся ненароком разбудить. Из коридора – долетел нарастающий гул шагов. Минута – и выстрелил в ухо щелчок отпираемого замка. Не собираются ли нам подсунуть еще двадцать человек голяков?.. И без того – тесно, как в мышеловке. Дверь открылась. Тьму просверлили глаза постантропов. Чудовища урчали и пыхтели. На сей раз – они никого с собою не привели. Мы не успели толком опомниться. Нелюди - стремительно ломанулись вглубь помещения. Локтями – отпихивали случайно подвернувшихся арестантов. Бесцеремонно наступали на спящих. Камеру наполнили женские стоны и визги. Отчаянная мужская брань. Шарахаясь от упырей – люди так и вжимались в стены. В суматохе – опрокидывались ведра. Но охваченных ужасом арестантов – это не занимало. Босые пятки – шлепали по растекающимся лужам мочи и по жидкому дерьму. Попали какие-то брызги и на меня. Слава богам, что не в физиономию!.. За руку я утягивал Аишу – подальше от упырей. Пронзительно воя – монстры выхватили из толпы женщину. Одну. Вторую. Пятой – оказалась Аиша. Два здоровенных нелюдя – резким усилием буквально оторвали ее от меня. Я зарычал – не хуже постантропа. Ярость и горе – воспламенили меня, как сухую солому. Нет, я не отдам мою девочку людоедам!.. Они ее не заберут. Не заберут!.. Не заберут!.. Пусть лучше меня продырявят клыками. Но Аишу – не тронут. С быстротой ракеты – я метнулся любимой на помощь. Но откуда-то сбоку подскочил Вепрь. Он так и повис на мне. Полушепотом выпалил: - Стой, дурак!.. Ты ей не поможешь. А себе навредишь… Четыре жертвы в лапах упырей – брыкались. Плакали. Одна Аиша – не подавала голос. Я понял: на сопротивление ей не хватало сил. Но достало гордости – сдержать стоны. Я отчаянно боролся с Вепрем. Злость вливала и вливала в меня энергию. Но партизан – точно превратился в гранитную скалу. Он ослабил хватку только тогда, когда упыри покинули помещение и заперли за собою дверь. Они забрали пять – разного возраста – женщин. Забрали Аишу. Я бился в дверь лбом и кулаками. Захлебывался диким криком. Мое сердце – будто изрезали ножом. И высыпали на раны разъедающий порошок. Вепрь неловко тронул меня за плечо: - Выше голову, брат… Кто знает?.. Возможно, вернется она… Вернется?!. Да неужели?.. Не настолько я слизняк, что успокаиваться бредовой надеждой. Я потерял мою милую Аишу. Навсегда потерял. Я ее не защитил. Когда рыдания на миг меня отпустили, я уловил: в каземате стоит почти гробовая тишина. Народ разве что прерывисто дышал да сопел. Все были настолько потрясены – что и слова обронить не могли. 63.Осенние звезды Я застыл напротив окна – на которое не были опущены жалюзи. За мутным стеклом – висело ночное небо; сегодня – почти без туч. Я разглядел слабо мерцание нескольких звезд. А моя милая звездочка – мне уже не блеснет!.. На сколько частей упыри разорвут останки Аиши?.. О, если б я в силах был об этом не думать!.. Я стоял, смотрел на тусклые осенние звезды. А из глаз моих – ручьем текла соленая влага. В камере по-прежнему царило молчание. Люди тесно жались друг к другу. Время от времени – кто-нибудь охал или сморкался, на миг нарушая коллективную немоту. В густом мраке трудно было различить отдельные фигуры. Арестанты сливались в одно многорукое многоголовое существо – вроде индуистского бога. Я вдруг забылся. Отдался потоку сладких грез. Снова я увидел Аишу. Улыбчивая, стоит она за прилавком бистро. Протягивает мне стаканчик с кофе – дешевым, но таким ароматным!.. Потом, взявшись за руки – Аиша и я гуляем по зоопарку. Едим сахарную вату, пьем лимонад. Лицо моей девочки – сияет. Она счастлива. Третья картинка: палаточный уют. Синий полог – отгородил нас от целого мира. Аиша передо мной – голая. Я жарко целую ее шею, плечи и грудь. Аиша – томно стонет. Глаза у нее туманятся. Ресницы трепещут… Внезапно – мою милую заливает кровь. С головы до ног – Аиша вся покрыта круглыми ранами. Круглыми – потому что это отверстия от клыков упырей. Алые струйки – сбегают и сбегают по смуглой Аишиной коже. Я вздрогнул и очнулся. Не думаю, что мои видения длились дольше пары секунд. Но по спине - все еще прыгали мурашки. Я подумал вдруг: почему бы мне не разбить окно?.. Вооружиться острым стеклянным обломком?.. Когда постантропы вновь переступят порог «Отдела маркетинга» - я не оплошаю. Нападу на них с куском стекла. Раньше, чем зубы упырей дотянутся до моей глотки – порежу одного, двух, четырех уродов. Хоть так отомщу за Аишу – которую не сумел защитить. Нам, арестантом – всем бы взяться за стеклянные ножи. Наконец-то – дадим нелюдям бой. Шансы на победу будет не такие уж и мизерные. Враг не предполагает, что мы способны на бунт. Что если Аиша и остальные четыре женщины – еще живы?.. Тогда мы сумеем их освободить… Но я мог рассчитывать на одного себя. Безумца, дошедшего до края. Ладно!.. Один в поле – тоже воин. Тем более – когда речь идет о камикадзе, для которого жизнь стала хуже горькой редьки… Я шагнул в направлении окна. Знакомо хрустнул замок. Дверь открылась. 64.Всего лишь отсрочка Через порог влетели кубарем пять смутных фигур. Плачущие, вздыхающие – женскими голосами. Арестантская толпа – колыхнулась. Разобрав, несмотря на темноту: нам вернули товарок по заключению. Угнанных – как все думали, на расправу – час или полтора тому назад.