Она осознала, что за столом воцарилась тишина и кто-то произнес ее имя. – Прошу прощения? – Я спросила, как прошел твой сегодняшний урок? – сказала Алана. – О. Блестяще. Еще одна тема, которую Кассия ненавидела. – Джаспер не появился. – Он не появился? Он прислал весточку? Кассия покачала головой и открыла рот, чтобы сказать, что сама послала ему сообщение, но Олливан оказался быстрее. Подавившись глотком вина, он спросил: – Джаспер Хоукс? Кассия подняла бровь. – Да? – Джаспер Хоукс занимается с тобой? – Олливан, в чем дело? – спросила Алана. Олливан отложил нож и вилку, и на его лице появилось странное замешательство. Его взгляд был жестким. Через мгновение он покачал головой. – Тебе следует держаться от него подальше, – твердо сказал он. – Олливан, Джаспер был тебе другом, – мягко сказала Алана. Джупитус, внезапно настроившийся на разговор, издал звук согласия. – В то время когда все остальные считали, что ты ничего не стоишь. – Потому что так и было, – пробормотала Кассия. – Да, мама, в течение примерно года, когда я пренебрегал границами и нарушал правила, до тех пор пока мой собственный дедушка не счел нужным изгнать меня из этой вселенной, моим единственным другом был Джаспер Хоукс, – медленно сказал Олливан. – Что тебе непонятно? – Я не желаю слушать эту чушь, – отрезал Джупитус. Его серо-стальные глаза встретились с такими же глазами Олливана. – Мистер Хоукс изо всех сил старался обуздать твои наклонности, и это твоя ему благодарность? – Он дал показания твоему дедушке после… случившегося, – сказала Алана, не отрывая глаз от своей тарелки. Губы Олливана побледнели. Когда он поднес бокал с вином ко рту, его рука дрожала. – Я не сомневаюсь, что он это сделал. Кассия засмеялась. Не просто фыркнула, а залилась настоящим смехом. Это было слишком забавно. – О, теперь я понимаю. Это Джаспер виноват в том, что ты лживый, вороватый, драчливый, лживый, пьющий, бессердечный, жестокий эгоист. – Ты дважды сказала «лживый». – Эта курица просто восхитительна, как именно ее приготовили? – спросил Гейл голосом на несколько октав выше, чем обычно. – Кассия… – начала Алана. – Хорошо. Джупитус поднял руку, и за столом воцарилась тишина. Он пристально посмотрел на Олливана. – Ты не превратишь мой обеденный стол в цирк. – Я? – выплюнул Олливан. Он находился на полпути к тому, чтобы указать на Кассию, когда Джупитус прервал его. – Если ты хочешь жить на моей территории, следуй правилам. Если ты их нарушишь, то, видят звезды, даже потребуйся для этого каждая капля магии в городе, я найду способ разрушить заклятие устава Общества, освободить тебя от должности президента и вышвырнуть обратно через портал навсегда, понятно? Кассия не могла поверить, что это произвело на Олливана такой сильный эффект. Если до этого он всеми силами демонстрировал возмущение и обиду, то после того, как Джупитус пригрозил обратить вспять все, чего он достиг своим дурацким переворотом, Олливан замер на своем месте. На его лице сменилось несколько выражений: возмущение, негодование и гордость. Когда он снова заговорил, то сделал это сквозь стиснутые челюсти. То, что он сказал, было последним, что она могла от него ожидать. – Да, дедушка. Джупитус подозрительно прищурил глаза. Алана быстро взяла сына за руку и сжала ее. Это был жест то ли благодарности, то ли гордости, и это было определенно не то, что ей следовало делать. Напряженное выражение лица Олливана стало еще жестче, и он закрыл глаза. Джупитус сразу перешел к делу. – Во-первых, ты будешь проводить каждую ночь в своей постели в доме своей матери и будешь там к полуночи… – Часу ночи, – прервал сказал Олливан. – Это не переговоры. Ты не выйдешь из дома, не сказав своей матери, куда и с кем ты идешь и что планируешь делать. Не слуге, не дружиннику. Твоей матери. Также каждый день ты будешь подробно отчитываться обо всем, что сделал. Я советую тебе не попадаться на лжи. Мои стражи порядка будут внимательно наблюдать. – Хорошо. – Если ты сможешь безукоризненно соблюдать эти правила, то тебе будет разрешено остаться здесь до конца твоего президентского срока. Глаза Олливана расширились. – И что будет потом? – Потом ты вернешься в Иной мир и проведешь остаток своей жизни в изгнании, как и было задумано. – Что? Олливан поднялся со своего места. Кассия думала, что ей это понравится, и, в принципе, так оно и было. Но все было как всегда: дедушка устанавливал свои правила, а мать ничего не делала. Эта картина пробудила в ней знакомую беспомощность. – Ты говоришь мне, что даже стань я образцовым гражданином в течение следующих двух лет – напоминаю, на очень престижной должности, – ты все равно будешь ждать момента, когда сможешь выгнать меня? Джупитус тоже встал. И, хотя, в отличие от Олливана, он не выпрыгнул из-за стола, что-то в его спокойной медлительности производило не меньшее впечатление. – Ты бы предпочел, чтобы я передал исполнение твоего наказания призракам? – Отец… – сказала Алана, поднимая руку, чтобы схватить Джупитуса за предплечье. Он стряхнул ее с себя. – Возможно, ты воспользовался двусмысленностью того… вечера дуэли, на котором убил одного из их людей. Но не думай, что из-за того, что леди Райк и Север были достаточно милосердны, чтобы оставить твое наказание в моих руках, это неизменно. С точки зрения Принципов – правил, которые я помогал писать и поклялся соблюдать, – мне следовало бы позволить им завладеть твоей жизнью. Я этого не сделал, потому что это бы еще сильнее разбило сердце твоей матери. Но пойми вот что: одно мое слово, и, я тебе обещаю, призраки не сочтут смерть убитого тобой человека такой уж двусмысленной. Олливан уставился на стол. На его челюсти дрогнул мускул, но он промолчал. Кассия пожалела, что не умеет передавать мысли. Она хотела бы сказать своему идиоту-брату, чтобы он отступил. – Ты не оставил своему дедушке выбора, Олливан, – сказала Алана. – Я уже дал ему очень простой ответ, – ответил Олливан с мертвенным спокойствием, – и сейчас я повторю его по буквам. Прогони меня или поверь мне. – Вот и чудненько, – твердо сказал Джупитус, снова садясь и разрезая куриную грудку, как будто Олливан был одним из его дружинников, пришедших передать сообщение, а затем уйти. – Будь благодарен за мою снисходительность. Это не в моем характере, особенно по отношению к тем, кто угрожает миру. – Понятно, – произнес Олливан лишенным эмоций голосом. – Я свободен? Джупитус пренебрежительно махнул рукой. – Я иду домой, – сказал Олливан, а затем перенесся прочь. Глава 11 Олливан приземлился в своей спальне, схватил книгу со стола и швырнул ее в стену. Комендантский час. Отчеты обо всех его приходах и уходах. И все это для того, чтобы по истечении двух лет быть изгнанным обратно в Иной мир. Его дед, должно быть, впал в маразм, если думал, что Олливан на это согласится. Не то чтобы угроза быть отправленным обратно удивила его. Победа на выборах была первым шагом, временным решением, которое дало бы Олливану время придумать способ полностью отменить свое изгнание. Вторая фаза включала в себя хорошее поведение и надежду на то, что если он сможет держать себя в руках ровно настолько, чтобы реабилитироваться в глазах деда, то заставит этого человека прислушаться. Он мог бы заставить верховного чародея понять, что вообще не следовало изгонять его.