Когда она снова замешкалась с ответом, Олливан взял ее за плечи и наклонился, чтобы они оказались лицом к лицу. Но Кассия едва замечала его. Она с беспокойством смотрела на что-то позади него, на что-то, чего мгновением раньше там не было. – Она прямо там, – тихо сказала она. Вайолет стояла в другом конце беседки. Ее поддерживали только ее собственные маленькие ножки, и в свете люминесцентного камня ее стеклянные глаза, казалось, светились, как тогда, в чулане. – Вайолет. Кассия сделала шаг к кукле, протянув руку, чтобы схватить ее, но Олливан оттащил ее назад и встал между ними. – Не надо, – сказал он мягким голосом. – Не подходи близко. Он сбросил промокший пиджак. Он дрожал, но не делал никаких резких движений. – Олливан? – Это заклинание Гайсмана, – сказал он в ответ на ее молчаливый вопрос. – Что? – Эверард Гайсман. Он был создателем заклинаний пятнадцатого века. И сумасшедшим. Он произнес все это тихим ровным голосом, который выдавал его напряжение. Он сделал два длинных, медленных шага к Вайолет, держа пиджак перед собой, в то время как кукла стояла, не выражая никакой угрозы, и молчала. Оказавшись в пределах досягаемости, он набросил мокрую одежду на Вайолет и сразу же присел, чтобы плотнее обернуть пиджак вокруг нее. Кассия почувствовала вспышку магии, когда он заколдовал куклу – какое-то связывающее заклинание, как она догадалась, – а затем напряжение заметно спало с его плеч, и он поднял глаза на нее. – Как давно это у тебя? – спросил он. Кассия все еще не понимала, что такое заклинание Гайсмана, но слова «создатель заклинаний» и «сумасшедший» сказали все, что ей нужно было знать. – Это твое, так ведь? – В некотором смысле. Как давно она… движется сама по себе? – Движется? Кассия подумала о блуждающих глазах Вайолет, но вряд ли он это имел в виду. – Она не движется сама. – Она? Кассия отказалась краснеть перед ним и предпочла вместо этого нахмуриться. – Ты взрослый парень, у которого, по-видимому, есть заколдованная кукла. Олливан с тяжелым вздохом поднялся на ноги. С пиджака, который он держал в руках, капала вода. – Она не заколдованная кукла. А теперь, если ты меня извинишь… – Куда ты направляешься? – В кровать. – Но… Олливан держал пиджак на расстоянии, как будто в нем были отходы, выловленные из Темзы, а не что-то, что все же имело для нее определенную ценность. – Ты не можешь просто… забрать ее. Она моя. – Ты только что сказала, что она моя. Кассия не могла продолжать спор, не выставив себя дурой, – ради всего святого, это была кукла. Олливан поднял бровь, то ли в знак победы, то ли с вызовом. А потом он исчез. Кассия уставилась на то место, где только что стояла Вайолет, и вздрогнула. Это не заколдованная кукла. Возможно, ей следовало раньше это понять; заклинание было слишком сложным для детской игрушки. И сколько бы Кассия ни отрицала свои чувства, она была встревожена, увидев Вайолет, стоящую там, где ее не было мгновением раньше. Но теперь вопросов стало еще больше, чем раньше. Минуту спустя она стояла у двери спальни Олливана. Она попыталась войти сама, но после транспортировки обратно у Олливана явно хватило ума запереть дверь, если, конечно, не хватило ума понять, что это ее не остановит. Она присела на корточки и приложила рот к замочной скважине. – Олливан, – прошипела она. – Ты забыл, я знаю, что тебя не было в твоей комнате всю ночь? Мгновение – ничего. Затем в замке решительно и раздраженно загремел ключ, и дверь открылась. Олливан уже наполовину избавился от своей промокшей одежды. – Будь так добра, принеси мне полотенце и сможешь войти, – сказал он. Кассия не успела сказать, что он не в том положении, чтобы вести переговоры, прежде чем Олливан снова закрыл дверь. Поэтому она проглотила свое разочарование и пошла за полотенцем. Когда она вернулась, Олливан уже сменил одежду, сбросив все мокрое в кучу, и сидел, ссутулившись на краю кровати и натянув одеяло. Одеяло, которым пытался прикрыть пять или шесть уродливых кровоточащих ожогов на груди и ребрах. Когда он увидел, что Кассия смотрит на них, то сдался и закончил наносить мазь из банки, стоящей на кровати рядом с ним. – Как, ради всего святого, ты успел попасть в неприятности в перерыве между ужином и этим моментом? И после того, как дедушка ввел для тебя комендантский час. – Ты бы видела другого парня. Я могу предположить, что мне повезло больше, поскольку ты только что приняла его за труп. Он вытирал волосы полотенцем, а когда вынырнул из-под него, попытался улыбнуться. Кассия не улыбнулась в ответ. – Похоже, у этого ублюдка хватило ума разнести свою квартиру в пух и прах. А я ведь говорил, чтобы ты держалась от него подальше. – Уж прости, что не считаю тебя источником мудрых советов. – Следовало бы. Я умнее тебя. Разозлившись, Кассия схватила полотенце, которое принесла. Он попытался ухватиться за край, но она оказалась быстрее и выдернула его из досягаемости брата. – Тогда что ты сделал, гений? – требовательно спросила она, держа полотенце вне его досягаемости. – Что, во имя неба и земли, такое заклинание Гайсмана? Олливан вздохнул. Он откинулся назад, и, опираясь на локти, уставился в потолок. – Джаспер стащил эту заколдованную куклу у ребенка ради забавы. У него было на уме какое-то заклинание, я не помню какое, но он сохранил куклу, потому что из нее получился бы хороший подопытный. Он ухмыльнулся, но улыбка не коснулась его глаз. – Я превратил ее в ловушку. Заклинание Гайсмана – это заклинание, которое мы… нашли. Или скорее нашли и доработали. Это был черновик. Эверард Гайсман так и не закончил рабочую версию заклинания, но у меня возникло несколько идей о том, как развить его начинания. Как сделать что-то, что поглощает магию. Кассия не могла не содрогнуться. Было что-то извращенное и ужасное в том, что могла существовать вещь, способная вот так просто высасывать магию. Это угрожало всему, что имело значение для народа чародеев. И Олливан создал это. – Гайсман разработал заклинание как способ нейтрализовать работу другого чародея. У него был соперник, которого он хотел одолеть. Он думал, что заклинание может быть наложено на какой-то предмет с затвором или пробкой. Который можно открывать и закрывать по своему желанию. – Так вот почему ты положил ее в чулан? Потому что Джаспер проводит там все эти эксперименты, а ты хотел, чтобы они провалились? – Я оставил куклу там, где ты ее нашла, чтобы Джаспер зачаровал ее, как он и намеревался. Мой взгляд на заклинание Гайсмана был не таким… контролируемым. Он жестоко улыбнулся. – По моему мнению, идея этого человека была немного банальной. В том чулане были кое-какие записи. Не только заметки Гайсмана, но и множество других заклинаний, вещей, которые бы разрушили жизнь Джаспера, узнай об этом определенные люди. Может быть, его бы даже убили. Он жестом попросил полотенце, и Кассия позволила забрать его обратно. – О чем ты говоришь? Магия так не регулируется. Она вообще не регулируется. Олливан рассмеялся. – Да, мы так должны думать. Записи, которые мы нашли – несколько старых записных книг, были заперты в архиве под Палатами Алхимии. Они рассказывают совсем другую историю. Официально считается, что любая новая магия – это… священное благо и дар звезд. О да, при определенном подходе она может вызвать страдания – даже смерть, но это недостаток человеческих существ, а не магии. Чародеев нельзя преследовать за то, кто мы есть, потому что наша магия чистая. Незапятнанная. Разве ты не понимаешь, что некоторые могут счесть эту ложь достойной того, чтобы ее охранять? Потому что это ложь. При правильном применении магия способна на ужасные вещи. И власти Харта веками хоронили эти вещи вместе со всеми, кто когда-либо о них знал. А потом мы с Джаспером украли их. Кассия не могла не спросить, хотя и боялась ответа. – Какие вещи, например? Ее брат небрежно пожал плечами. – О, ну, смотри. Оживлять труп? Натравливать зверя на жертву, чтобы терзал ее до тех пор, пока у той не откажет сердце? Тысяча и одна вещь, которые доставляют тебе удовольствие, постепенно убивая. Я видел рецепты зелий, которые заставляют жаждать вкуса человеческой плоти… – Стой. Она поняла, что закрыла глаза руками. Возможно, потому, что больше не могла смотреть на него. – Я понимаю. У кого-то хватило ума запретить эти вещи, и этого было достаточно, чтобы заинтересовать тебя, так ведь? Ты прилетел, как мотылек на пламя. Олливан бросил на нее обиженный взгляд, но она проигнорировала его, потому что знала, что была права. Но это было еще не все. Желание бунтовать привело Олливана во множество мест, но его особый интерес к магии появился не сам по себе.