Он опустил голову, но Кассия успела увидеть боль в его глазах. Она почувствовала укол вины раньше, чем смогла убедить себя, что это притворство. Нет, не притворство. Олливан всегда искренне считал себя обиженным. – Итак, Джаспер держит тебя на привязи, как когда-то держал меня. Она покачала головой. – Дело не в Джаспере. Дело в тебе. Полагаю, ты думаешь, что Джаспер не меньше тебя виноват в том, что, возможно, чуть не умер в нашем павильоне, потому что сам спровоцировал тебя на эту последнюю безумную затею. Она указала на мокрую куртку, в которую все еще была закутана Вайолет. – Просто скажи мне, что ты знаешь, как все исправить. – Конечно, знаю. Я совершенствовал это заклинание в течение года. Если бы ты просто передала мне мою записную книжку, красную… ой. – Что значит «ой»? – Я оставил ее в президентском убежище. Он громко зевнул и повалился обратно на кровать. – Тем лучше. Я слишком устал, чтобы разбираться с этим сейчас. Утром я возьму ее с собой в Странствующее Место. Он выглядел измученным. Она так и не узнала, как действия Джаспера могли сделать его преступником. Якобы. Но она тоже была измотана, и пребывание рядом с Олливаном только усугубляло это состояние. Она повернулась к двери, но затем обернулась вновь. Пиджак на столе притягивал ее. Если Олливан прав насчет того, насколько опасным было заклинание – а он никогда бы не стал преувеличивать собственную глупость, – тогда ничего не поделаешь; Вайолет следовало уничтожить. Кассия хотела бы чувствовать себя чуть менее расстроенной по этому поводу. Ей захотелось попрощаться, но она сделала это молча, словно вознося молитву звездам, чтобы у брата не было повода вновь насмехаться над ней. – Обязательно сделай это, – сказала она, выходя из комнаты. – И надеюсь, что я не буду вынуждена рассказывать обо всем дедушке. Из-за полузакрытой двери до нее донесся его невеселый смех. – Хорошо. Если первая дюжина угроз не испугает меня достаточно сильно, я обязательно буду иметь в виду и твою. Глава 15 – …и как только все пострадавшие от ожогов будут счастливо мариноваться в своих мазях, я отправлюсь обратно в Странствующее Место, чтобы разобраться с тремя дюжинами прекрасных заданий, которые для меня подготовила мисс Дентли. Я планирую сбежать в рекордно короткие сроки, но боюсь, что вернусь домой только к полуночи. Поэтому, пожалуйста, не накрывай на стол к ужину. Когда десятиминутный монолог Олливана подошел к концу, Алана потерла виски. – Ну и денек тебя ждет. А твой дедушка не упоминал, как долго я должна слушать эти утренние проповеди? Олливан в притворной обиде положил руку на сердце. – Но ты всегда говорила, что мы должны проводить больше времени вместе. – Я представляла себе, что время от времени мы вместе пьем чай. – Так что, я пойду? Он уже поворачивался на каблуках, как вдруг услышал, что Алана встает с дивана. – Одну минутку. Он всегда умел распознать тон своей матери. И тот, что прозвучал сейчас, заставил Олливана положить свой чемодан на пол. Но он выстелил внутреннюю часть постельным бельем, так что вода не должна была просочиться на ковер. – Олливан, ты же знаешь, что дедушке твое изгнание не доставило никакого удовольствия, правда? Он прищурил глаза. – Давай не будем так уверены в этом. – Ну… Она страдальчески покачала головой, и Олливан улыбнулся. Она с благодарностью улыбнулась в ответ. Они вели себя так, словно все было хорошо. По милости звезд, его мать не была головорезом, как отец. Возможно, именно она являлась причиной, по которой дед стал таким. Когда ее мать, бабушка Олливана, умерла, Алана была еще ребенком, и Джупитусу пришлось справляться со всем одному. В любом случае, какой бы ни была причина, он надеялся, что однажды Алана станет более справедливым правителем, чем Джупитус. Она разрушила эту иллюзию в тот же миг, как мысль пришла в голову Олливану. – Дело в том, что Харт всегда должен быть для твоего дедушки на первом месте, – продолжила она, посерьезнев, как будто в комнату вошел сам верховный чародей. – А не мы, его семья. Я забыла об этом прошлой ночью. Но у него нет выбора, кроме как обращаться с нами – руководить нами – так же, как он руководил бы любым другим чародеем. Она отвела взгляд. – И точно так же должна буду править я, когда стану верховным чародеем. Ты достаточно знаешь о том, как все устроено, чтобы понять. Он знал достаточно, потому что это она обучала его. Если бы ты оказался таким, как мы надеялись, если бы тебя не изгнали, если бы ты был верховным чародеем, от тебя ожидали бы точно того же. Если она хотела, чтобы он понял, почему с ним не могли поступить иначе, подразумевая, что он точно так же обошелся бы со своими детьми и внуками, то она шла по неверному пути. Именно поэтому Олливан презирал саму идею власти и все, что она символизировала. Он не хотел ставить свой статус во главу угла, с чем его мать явно уже смирилась. – Если, – сказал Олливан. – Что? – Если ты станешь верховным чародеем, мама. Он развел руками и указал на себя, затем поднял с пола свой чемодан. – Очевидно, что не всегда все идет по плану дедушки. Он снова попытался уйти, и опять Алана остановила его. – Ты должен провести немного времени со своей сестрой, пока можешь, – отрезала она. Он явно задел ее за живое; тон был обвиняющим. Они вновь в оппозиции друг к другу. – Приложи хоть немного усилий, чтобы узнать ее получше. Олливан не мог до конца объяснить тихую ярость, которая охватила его, но именно этот упрек был тем единственным, который он просто не мог вынести. Он снова выпустил чемодан из рук и тот с глухим стуком ударился о ковер. Лишь после этого юноша запоздало подумал о сдерживающем заклинании, наложенном на его содержимое. – Я не приложил усилий, чтобы узнать свою сестру? Сестру, которую ты отослала, когда мне было семь лет? Которую мне так и не дали возможности узнать после того, как ты сделала ее одной из пешек Харта, потому что так велел твой отец? Скажи мне вот что. Теперь, когда на меня нет никакой надежды, ты начнешь готовить ее к роли политика? Или, может, для нее найдется подходящее место среди дружинников дедушки? Их ряды немного поредели после сегодняшнего утра. Алана так напряглась, что он мог видеть проступающие у нее на шее сухожилия и сосуды на белках глаз. – Ты ничего не знаешь, – прошипела она, брызгая слюной. – Ничего о том, на что приходится идти, чтобы каждый день сохранять жизни сотен тысяч людей. Тебе повезло, что тебя изгнали. Ты бы никогда не продержался в этом Лондоне. Возможно, он перенял свой характер от нее. Олливан лишь хотел, чтобы она могла обрушить всю эту ярость на своего отца так же свободно, как и на него. С мыслью о том, как сильно он ошибался, Олливан взял свой чемодан и ушел. У Аланы Симс были все задатки стать таким же тираном, как и ее отец. Телепаты вторглись в Доклендс – территорию оракулов – ранним утром и отвоевали участок дороги, который им было бы проще защищать, чем свою предыдущую границу. Вероятно, телепатам помогло то, что у оракулов были проблемы и на юго-западной границе; границе, которую они разделяли с Хартом. В Саутуарке произошел взрыв на винокурне, который посеял панику и стал причиной смертей и увечий по обе стороны границы. С жизнью расстались восемь чародеев и значительно больше оракулов. Пятеро из погибших чародеев были дружинниками. По словам их выживших товарищей, увидев, как загорелась винокурня, они поняли, что это может быть опасно и для их народа. Небольшая группа направилась в Доклендс, чтобы попытаться остановить пожар. Попытка оказалась безуспешной, и оракулы в один и тот же день понесли две сокрушительные потери. Дружина и ясное видение ослабли из-за постигших их несчастий – нападения на одной границе и чудовищного несчастного случая на другой. Все это Олливан собрал воедино, поговорив с несколькими из более чем шестидесяти раненых, за которыми помогал ухаживать в переполненной больнице на Блу-Энкор-роуд. Сибелла предложила помощь преемников и призвала дюжину из них поучаствовать в этом благотворительном задании. Учитывая, сколько таких заданий нужно выполнить Олливану, было очевидно, что он, скорее всего, окажется среди них. Все остальное о событиях того утра он собрал по кусочкам самостоятельно. Его дед давно хотел заполучить ту винокурню, и Олливан готов был поспорить, что если бы оракула спросили, как там оказались дружинники чародеев, он выдал бы совсем иную версию событий. К тому же для Доклендса было слишком уж неудачным совпадением, что такой ценный актив оказался в опасности в то же время, когда на другом конце их атаковали из Уайтчепела. Менее чем через неделю после того, как лорд Восс и верховный чародей провели переговоры в Странствующем Месте. Как винокурня была разрушена – хоть ясным видением обладали только оракулы, но любой, кто был внимателен, мог предсказать и их самих. Когда они увидели, что в будущем винокурню отдадут Джупитусу, то взорвали ее, несмотря на жертвы среди их собственного народа. Олливан не сомневался, что взрыв не был несчастным случаем. – Я не нравлюсь Сибелле? – спросил Лев, вырывая Олливана из его мрачных мыслей; мыслей о том, как он когда-нибудь сможет взять верх над тем, кто готов идти на такие жертвы. Они стояли у импровизированного прилавка с лекарствами, установленного посреди коридора. Лев макал полоски марли в мазь от ожогов, которую готовил Олливан. Помимо мази они изготавливали самые простые обезболивающие средства и зелье, подавляющее запахи – для тех, кто не мог вынести запаха горящей плоти, – а также порошок, который при нанесении на веки человека вызывал потерю кратковременной памяти. Лев размышлял о том, нужен ли им вообще этот порошок, ровно до тех пор, пока не привели мужчину, который находился в состоянии шока и не переставал кричать. Он видел обгоревшее тело своего друга. Теперь он обо всем забудет. – Лев, ты всем нравишься, – заверил его Олливан. – Тогда почему она не могла возложить эту обязанность на кого-то, кто не так сильно, как я, жаждал хорошо провести сегодня время, – сказал он, перекладывая пропитанную мазью марлю в другую миску, стоящую на расстоянии вытянутой руки. – А это место совсем для этого не подходит. Но ему было не одурачить Олливана. В перерывах между приготовлением лекарств Лев ходил по палатам и, словно на званом вечере, смешил пациентов и флиртовал с персоналом. – Я уверен, что ущерб можно компенсировать теми тремя приглашениями на вечеринки, что ты успел получить. – Уже четырьмя, – сказал Лев, просияв. Олливан попытался тоже воспрянуть духом, но потерпел неудачу. Они проводили мозговой штурм на тему, как удержать его в Уизерворде, но так и не нашли никакого решения. – Ты не думал о том, чтобы внести поправку в устав? – спросил Вирджил, когда пришел взять еще марли. Он вызвался на самую тяжелую работу: чистить и перевязывать ожоги.