Все еще держа свой бокал, Олливан пошел обратно по коридору, неустанно прислушиваясь. Он закрыл дверь убежища, когда уходил, так ведь? И то, что она была открыта, могло означать лишь одно. – Мисс Дентли? – позвал он. Все лампы были погашены – как он их и оставил. Он встал в дверном проеме и обвел взглядом комнату. Видимо, Странствующее Место просто сыграло с ним злую шутку. Все было на своих местах. За исключением того, что возле одного из диванов на полу что-то лежало. Олливан потянулся к лампе на столе Сибеллы и, когда включил ее, почувствовал, как его сердце пропустило удар. Она неподвижно лежала на полу комнаты, ее каштановые кудри беспорядочно спутались. Олливан не знал, выпал ли стакан из его пальцев или он сам отбросил его в сторону, но тот разбился об пол в тот же момент, когда Олливан опустился на колени у ее головы. – Элли, – рявкнул он на нее. Он взял ее голову обеими руками и крепко сжал, но она не отреагировала. – Сибелла! Он схватил ее за плечи и встряхнул более грубо, чем намеревался, и понял, что надо проверить, не ранена ли она. Он ничего не нашел, но она по-прежнему не приходила в себя. Ее кожа была прохладной и бледной. Она не могла быть… она не была… Ее рот приоткрылся, совсем чуть-чуть, и она сделала отчаянный вдох. – Элли, – выдохнул он. Как он мог подумать, что то, что он чувствовал в общей комнате, было облегчением? Это было настоящим облегчением. Он снова поднес руки к ее лицу, но поборол абсурдное желание заставить ее открыть глаза; увидеть их, увидеть жизнь и заставить ее немедленно проснуться. – Проснись. Веки Сибеллы затрепетали, и она тихо застонала – как будто ей было больно? Пока она пыталась прийти в себя, взгляд Олливана блуждал по комнате в поисках того, что причинило ей вред. Не было ни упавших предметов, ни сдвинутой с места мебели, ни повреждений пола, стен, двери. Все было так, как он оставил пять минут назад. Все, кроме… – Земля и звезды. Его пальто лежало поперек стола. Рядом с ним лежал блокнот. А кукла исчезла. – Олливан. Сибелла открыла глаза и посмотрела на него затуманенным взглядом. Теперь на ее щеках появился румянец. С ней все было в порядке. Она была всего лишь отключена тем же заклинанием, которое тогда подействовало на Джаспера. Заклинание, созданное Олливаном. Он обнял ее за шею и помог сесть. – Ты в порядке? Ты ранена? Ты можешь дышать? Ты была в обмороке? – Я в порядке, – сказала она медленно. – Упала в обморок. Да. На ящике за его столом стоял кувшин с водой. Он не мог дотянуться до него отсюда. – Ты можешь стоять? Сибелла кивнула в знак согласия и безропотно обвила руками его шею, чтобы он мог поднять ее на ноги. Она покачнулась, слишком слабая, чтобы удержаться на ногах, и он крепче обнял ее и подвел к одному из стульев в центре комнаты. То, что она позволила ему это, не дрогнув и не протестуя, было свидетельством, насколько плохо она все еще себя чувствовала. Он принес немного воды – наливая, зачаровал ее, чтобы та стала прохладной, – опустился перед девушкой на колени и обхватил стакан обеими ее дрожащими руками, чтобы убедиться, что она сможет его удержать. Все это время в его голове не смолкала сирена, напоминающая об опасности – Гайсман все еще цел, и он исчез, – но Олливан собирался решать по одной проблеме зараз. И сейчас самым главным было то, что Сибелле все еще плохо. – Сибелла, – сказал он, не пытаясь смягчить интонацию. Ему нужно было все ее внимание. – Что случилось? Где кукла? – Кукла, – хрипло пробормотала она и сделала глоток. Холодная вода, казалось, оживила ее, потому что после еще пары больших глотков взгляд снова стал осмысленным. Когда она опустила стакан, в ее глазах появились тревога и настойчивость, которые он счел вполне уместными. – Она стояла на столе. Стояла. – Оно двигалось? Оно говорило? Сибелла осмотрела стол, затем его лицо, как будто думала, что это Олливан убрал куклу, пока она была без сознания. Значит, оно не двигалось. По крайней мере, не перед ней. – Что оно с тобой сделало? Оно… Он замолчал, потому что все его прежние вопросы, желания и ужасные страхи разом вернулись. Ведь он получил именно то, что хотел. Вторую жертву своего творения, которую он мог использовать, чтобы понять Гайсмана. Но не так, не сейчас. – Элли. Я имею в виду, мисс Дентли. Она странно посмотрела на него, как будто эта ужасная формальность между ними была его идеей. – Как ты себя чувствуешь? Взгляд Сибеллы снова расфокусировался. – Странно. Как будто там было что-то… подожди. Выражение ее лица сменилось шоком, и она ахнула. – Олливан. Моя магия. Я не могу дотянуться до своей магии. Это было так, как если бы она опрокинула ему на голову стакан ледяной воды. Он сконструировал Гайсмана так, чтобы он поглощал магию. Но это не должна была быть магия конкретного человека. То же самое случилось с Джаспером? Они решили, что он встал и ушел, но пришла ли к нему после этого магия? Неужели этот Гайсман что-то в нем сломал? Магия могла быть утрачена. Например, призраки и метаморфы могли пострадать от травм. Было известно, что мастера душ теряли весь контроль над своими навыками, если отметины на их бровях – те, что светились серебром, когда они использовали свою силу, – были покрыты шрамами или вообще как-то повреждены. Травма головы могла заставить телепата лишиться своего дара. Но он никогда не слышал, чтобы такое случалось с чародеем. – Что эта штука со мной сделала? – спросила Сибелла дрожащим голосом. – Я еще не знаю, – ответил Олливан, и это его убивало. Сибелла издала звук, похожий на всхлип. Он понимал, что она пытается дотянуться до своей силы, как будто тонула где-то там, внизу, в одиночестве. Черты ее лица исказили отчаяние и горе. Слезы наполнили глаза. – Все в порядке, – сказал он, сжимая ее руку и молясь звездам, чтобы это не было ложью. – Ты все еще восстанавливаешься, возможно, твоя магия… – Олливан, – закричала она. И Олливан был беспомощен. Он резко встал и отвернулся, потому что не мог ясно мыслить перед лицом ее страданий. Он знал, что может впасть в панику, но не сейчас. Не раньше, чем обдумает все возможные решения. Теперь, когда был уверен, что Сибелла, по крайней мере физически, невредима, он пришел в себя. Он снова был человеком, который не поверит, что все потеряно, пока не докажет это самому себе. И у Олливана было решение. Возможно, глупая и опасная надежда. Им нужно было подождать. Это было правильно с точки зрения науки. Если Гайсман вытягивал магию из человека против его воли, не было никаких оснований полагать, что это не могло продолжаться после того, как тот потерял сознание. Но оба раза заклинание, казалось, прекращалось само по себе. Должно быть, был предел, какой-то максимум, после которого оно не могло вытягивать силу. Тогда, вероятно, существовал период восстановления. Возможно, им следует подождать и посмотреть. Возможно, это то, что тебе следовало сделать, – иронично сказал его внутренний голос, когда он повернулся обратно к Сибелле. Возможно. Но она была в панике, как и он был бы, если бы призвал свою магию, а та ничего не ответила. Он не мог позволить ей ждать – и как долго? час? день? – и страдать, когда потенциальное решение пришло прямо в голову. – Мисс Дентли, мне нужно, чтобы ты сделала кое-что очень сложное. Сибелла сдержала слезы. Возможно, почувствовала по его тону, что у него есть решение. – Мне нужно, чтобы ты доверяла мне. Он снова опустился перед ней на колени и потратил минуту, а затем и две, чтобы подобрать лучшие слова. – Я не верю, что твоя магия исчезла. Мы – чародеи. Каналы для получения исходной энергии, и ничего больше. У нас нет органа или чего-либо еще, что можно было бы утратить или повредить. Поэтому я не верю, что какое-то заклинание может полностью отключить нашу связь с магией. Но соединение, возможно, потребуется пробудить. И я думаю, что смогу разбудить твою магию. Сибелла покачала головой. – Как? – Я могу направить в тебя свою собственную магию. Искру для твоего пламени. Она невольно рассмеялась, но быстро замолчала, когда увидела, что он серьезен. Чтобы избежать каких-либо вопросов, Олливан продолжил. – Я знаю, это звучит странно. Я знаю, что магия должна работать не так. Но я не собираюсь колдовать над тобой, как во всех тех поучительных историях, которым нас учили в детстве. Не собираюсь пытаться наложить чары на твой разум или изменить что-либо в твоем теле. Я собираюсь дать тебе магию и надеюсь, что твоя собственная магия откликнется. Сибелла на протяжении всего его объяснения лишь качала головой. – Олливан, я знаю, что ты великолепен. Это то, что я ненавижу в тебе больше всего. Последнее она произнесла мягко, совсем не так, будто испытывает ненависть. – Но это невозможно. Если бы это было так, чародеи постоянно комбинировали бы свою магию. – Нет, если кто-то посчитает, что стоимость этого знания слишком велика. Она склонила голову набок, пытаясь понять его ответ. Олливан отвел глаза. Они оба знали, что, если она надавит достаточно сильно, он сдастся. Он мог только надеяться, что она знала, как жестоко было бы играть на его чувствах. – Только то, что ты прочитал какую-то странную теорию в непонятной записной книге какого-нибудь средневекового чудака, еще не делает ее правдой, – сказала она. Олливан чуть не отпустил колкость по поводу того, насколько поразительно точным было ее предположение, но она продолжила, понизив голос, в котором слышались нотки страха. – Я не хочу присоединяться к этому списку поучительных историй.