Кассия, не оглядываясь, вышла из здания обратно под дождь. До Странствующего Места она дошла пешком, но теперь подошла к посту охраны у Вестминстерского моста и попросила одного из дружинников вызвать ей экипаж. В тот же миг он исчез, и уже через пять минут к ней подъехала карета дедушки. Через двадцать минут она вышла на тротуар перед своим домом. Кассия зашла домой и уже при входе, пока горничная забирала ее пальто, услышала доносящиеся из гостиной голоса. Там находились и Джупитус, и Алана, но чаще всего звучал голос Олливана. Ее наполнило недоверие, а затем и раздражение. Он не стал бы во всем сознаваться. И она ни на мгновение не поверила бы, что он это сделает. Это проклятое дело Кассия должна была довести до конца сама. Он не лишит ее шанса увидеть их лица в тот момент, когда они обнаружат, что лишь Кассия все это время видела, каким Олливан был на самом деле. То, что она услышала, определенно не было признанием. Она стояла за пределами льющегося из дверного проема света и слушала, как ее брат рассказывает им о своем дне без каких-либо упоминаний о высасывающей магию ужасной кукле, которую он напустил на город. Он лишь выполнял одно из условий, поставленных дедом. К чему это все? Он уже уничтожил свои шансы провести следующие два года в Уизерворде в качестве свободного человека. Если бы Джупитус не смог отменить магию устава Общества, он просто держал бы Олливана в камере до истечения срока действия магической защиты. Мать и дедушка Кассии поблагодарили его и отпустили, а Олливан пожелал им спокойной ночи. Когда он вышел в коридор, то не удивился, увидев ее притаившейся под дверью. Он остановился, так что они оказались лицом к лицу, и долго смотрел на нее сверху вниз. Кассия с вызовом встретила его взгляд, несмотря на то что тот проникал ей в самую душу. Смиренное разочарование. Ей было бы все равно, не узнай она этот взгляд. Это был тот взгляд, которым их дедушка одарил в ночь ее второго неудачного посвящения. Это был взгляд ее матери, когда по возвращении домой Кассия продемонстрировала свою магию и стало ясно, как мало у нее способностей. Звезды, она ненавидела его. В тот день, когда дружинники потащат его к порталу, она тоже будет там. Кассия будет наблюдать, как они выдворят его, запретив возвращаться. Он оставил ее там, не сказав ни слова, и медленно поднялся по лестнице, и именно тогда Кассия поняла: Олливан представил им свой обычный отчет за день, потому что все еще надеялся, что она передумает. Он поднялся по лестнице – а не перенесся – чтобы еще немного понаблюдать за ней. В какой-то неуместной надежде, что она не собирается разрушать его жизнь. Пусть смотрит, подумала она, направляясь к двери гостиной. – Как неожиданно, – сказала Алана, и Кассия сделала паузу. – Несмотря ни на что, он проявляет успехи в политике. Как мы и надеялись. Кассия бросила взгляд на лестницу, но Олливан наконец исчез. Во второй раз за этот вечер она задалась вопросом, овладел ли ее брат каким-то образом талантом телепатов контролировать разум. По крайней мере, Джупитус все еще обладал толикой здравого смысла. – Не строй планов, Алана, – строго сказал он. – Если он и продержится два года, не дав мне повода – боюсь, я сомневаюсь, что он это сможет, – то все равно будет возвращен в Иной мир. У этого мальчика нет здесь политического будущего. – Я знаю, – сказала Алана, хотя в ее тоне чувствовалась боль, которую, как знала Кассия, она испытывала из-за преступлений Олливана. – Я просто похвалила его успехи. Почему я не могу этого делать? Мой сын, может быть, и преступник, но, несмотря на это, у него есть много достоинств. Кассия бы выбрала именно этот момент, чтобы их прервать, если бы следующим словом матери не оказалось ее имя. – Получается, Кассия. Отец, я все еще считаю, что мы могли бы подумать о том, чтобы она заняла место, которое готовили для него. – Здесь нечего думать, – сказал Джупитус, ни секунды не мешкая. – Она умная и сообразительная. Я уверен, что это не ее вина, но она не пользуется уважением среди чародеев. Она навредила себе, выставив напоказ свое неумение обращаться с магией. Ее поколение никогда не позволит ей возглавить их. – Ее магия повредила ей, – тихо сказала Алана, – или ей повредили мы? Мы ограничили ее ролью миротворца, и теперь она просто не может быть ничем большим. Всем здесь кажется, что она практически метаморф. Практически метаморф. Ей уже говорили это раньше – жители Камдена, желавшие проявить гостеприимство. Это не произвело на нее впечатления ни тогда, ни сейчас. Практически метаморф не был метаморфом, но и чародеем он определенно не был. Она не была ни тем, ни другим. Она была никем. И ее собственная мать с этим согласилась. – Она хорошая девочка, – продолжил Джупитус. – Она будет продолжать придерживаться правил, и, когда благополучно вернется в Зоопарк, подальше от всеобщего внимания, мы будем очень ею гордиться. Это должно случиться как можно скорее. Последнее заявление Джупитуса было наполовину просьбой, наполовину приказом. – Дай ей больше времени, отец. Хотя бы год. Она еще не успела встать на ноги. Так будет лучше для нее, и, возможно, она все-таки найдет здесь себе место. Кассия прислонилась к стене и слушала ответ своего дедушки, хотя ее мысли были уже в совсем другом месте. Они не сказали ничего такого, чего бы она не знала до этого. Ее не любили среди чародеев. Ее не уважали. Она не подходила на роль лидера. Олливан был лучше ее. Она знала это так же хорошо, как и то, что вернется в Камден. Это должно случиться как можно скорее. Так почему же ей было невыносимо слышать, как эти слова произнесли вслух? Почему когда она сама себе говорила все то же самое, то чувствовала, как это подпитывает, подстегивает ее, но теперь, когда она услышала это от семьи, ей захотелось сдаться. Она знала, что это правда, и она знала, что они тоже это знали. Ей бы хотелось не плакать. Она хотела бы не чувствовать себя такой глупой из-за того, насколько уверенной была всего несколько мгновений назад; уверенной, что у нее в руках победа, которую она собиралась отдать в их руки. Чего она ожидала? Что ее погладят по голове? Скажут, что гордятся ею? Нет, если бы она вошла туда и рассказала им о Гайсмане, то, как и всегда, они думали бы лишь об Олливане. Она не могла произвести на них впечатление, придерживаясь правил. Она тихонько отошла от места, с которого подслушивала, и поднялась в свою комнату – едва дыша, чтобы они не услышали ее сопение, и ступая только там, где лестница не скрипела. Особенность дома ее семьи, которую она освоила только за последние два года. Олливан знал эти ступени с детства. Ее мать хотела, чтобы у нее был еще один год, еще одна попытка стать настоящей чародейкой, но что хорошего это даст? Будут ли они вообще гордиться ею, если она добьется успеха? Или это было лишь тем, чего от нее и ожидали и что не заслуживало похвалы? Если Олливан все еще заслуживал похвалы даже после того, как был изгнан, то представление Кассии явно было неправильным. Будто заслужить уважение ее семьи можно, просто придерживаясь правил. Что ж, Олливан заслужил их уважение. Еще и разочарование, да, а в случае Джупитуса – негодование. Но мать уважает его все так же сильно, и даже их дедушка относится к нему серьезно. Так что Кассия попробует сделать все по-своему. Ей здесь почти нечего терять, а если бы они могли это сделать вместе – исправить это вместе, она стала бы героем. Она не командный игрок, но какое теперь это имело значение? Когда все остальное терпит неудачу, остается злоба. Она тихонько постучала в дверь своего брата, и с другой стороны послышалась суматоха. Казалось, будто Олливан запихивал что-то тяжелое под кровать. Когда все стихло, он позвал ее внутрь. Олливан сидел на краю своей кровати, зажав руки между колен. Как будто она могла поверить, что он ничего не замышлял. Когда он увидел, что это она, то расслабился и опустился на колени на пол. То, что он поспешно спрятал, было чемоданом. Олливан убегал. – Куда ты направляешься? – спросила Кассия. – На континент, – сказал он и, не глядя на нее, начал бросать вещи в свой чемодан. – И куда ты торопишься? Все равно не найдешь корабль, отплывающий в это время ночи. – Я, наверное, сначала выберусь из города. У меня меньше шансов быть пойманным, если посадка на корабль будет в Вессолке. Он остановился и настороженно посмотрел на нее. – Я не знаю, почему сказал тебе это. Затем он прекратил свои лихорадочные сборы и посмотрел на нее со всей серьезностью. – Почему ты плачешь? Но она больше не плакала. Кассия даже не могла вызвать в себе то чувство, которое там, внизу, заставило ее начать лить слезы. Ею овладело какое-то новое спокойствие, в которое погрузились все глупые тревоги. В будущем Кассии для них больше нет места. Она вытерла слезы со щек и посмотрела брату в глаза. – Я помогу тебе, – сказала она, услышав сталь в своем голосе. – Я помогу тебе остановить Вайолет. Глава 19 Олливан каким-то образом убедил свою сестру не только не выдавать его, но и начать ему помогать. Его следующей проблемой было убедить ее, что это может подождать до утра. – Что именно в этой ситуации не кажется тебе достаточно срочным? – спросила Кассия, когда он попросил освободить комнату, чтобы немного отдохнуть. – Размер ее ног для начала, – выпалил он в ответ. – Ее неспособность найти, удержать или даже прочитать карту города в течение секунды. Я съем осколки стекла с ковра в убежище, если к утру эта штука уйдет далеко. – Что теперь, гений? Кассия стояла, скрестив руки на груди, и, прищурившись в лучах утреннего солнца, смотрела на него. Тщательная проверка площади Друзеллы и прилегающей территории не выявила никаких следов этой проклятой звездами куклы. На самом деле Олливан был в ступоре, потому что не знал, что им теперь делать. Он не знал этого и прошлой ночью, и после того, как пролежал без сна до рассвета, измученный и напряженный, как пружина. И он все еще понятия не имел, как именно планировал захватить сосуд или отменить заклинание. – Давай поднимемся в убежище, – пробормотал он, проходя мимо нее. – Нет. Олливан остановился. – Я больше не хочу пробираться в это место тайком. – Тебе и не нужно пробираться туда тайком. Как президент, я могу пригласить кого пожелаю. А теперь давай уйдем с улицы, пока нас не увидели вместе. Скрещенные на груди руки Кассии сжались в демонстрирующие негодование кулаки и упали по бокам. – Это выглядит подозрительно! В последний раз, когда мы добровольно общались, тебе было четыре года, и я допрашивал твою тряпичную куклу, якобы она была шпионкой… и теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, только один из нас участвовал в этой игре добровольно. – Ты отрезал ей руку режущим проклятием, – огрызнулась Кассия, проходя мимо. Он последовал за ней в убежище. Там Кассия, уперевшись о стол и встав лицом к нему, так вцепилась пальцами в край столешницы, что костяшки ее пальцев побелели. – Давай попробуем заклинание для определения местоположения. Олливан не смог сдержать смешка. – Мы находимся в доме великой магии, Кассия. Пожалуйста, не оскверняй его, называя наполовину продуманную, а затем опровергнутую теорию какого-то чудака «заклинанием». – Олливан… – Заклинание для определения местоположения противоречит всему, за что я выступаю. С таким же успехом мы можем начать уповать на спиритизм, который якобы практикуют в Ином мире. Я не могу понять, почему эта байка вообще прижилась.