С регистрацией проблем не возникло. Им достался просторный трехместный номер с видом на чудесную березовую рощицу. Пожалуй, это была единственная достопримечательность «Мегасервиса». Ни сам номер, ни обслуживание на слово «мега» не тянули. Сонный дядечка, вместо компьютерных баз данных заполнявший по старинке толстенный амбарный журнал, первым делом объявил, что «жратвой тут не обеспечивают и за курение в номере взимают штраф в размере суточной оплаты». Гуров заверил, что не станет нарушать правила, установленные в гостинице, и своим товарищам этого не позволит. Ему показалось, что дядечку это заявление разочаровало. В номере была всего одна комната. Три кровати, три тумбочки, старенький телевизор, стол у окна и три табурета с мягкими сиденьями. У стены скромно притулился узкий шкаф-пенал. По всей видимости, на долгое проживание клиентов тут не рассчитывали, отсюда и минимализм в обстановке. Оказавшись внутри, Яропольцев сел на крайнюю кровать, спиной оперся о стену и затих. Крячко выбрал место возле окна. Он шумно раздвинул занавески и тут же принялся восхищаться открывшимся видом, хотя в сельской темноте, не обремененной уличным освещением, разглядеть что-либо вряд ли мог. Гуров прошел в ванную комнату освежить лицо. После первых восторгов Крячко, оседлав табурет, уселся напротив Яропольцева и коротко произнес: — Пришло время откровений, приятель. Тот не прореагировал. Тогда Станислав довольно грубо ткнул мыском ботинка его ногу и повторил: — Эй, приятель, не советую отмалчиваться! Реакция Яропольцева на слабый тычок Стаса оказалась весьма своеобразной. Тело его завалилось на бок, подминая под себя плоскую гостиничную подушку. Он пробурчал нечто невнятное, подтянул ноги к груди, устраивая их на постели, подоткнул ладони под щеку и сладко захрапел. Крячко присвистнул и невесело рассмеялся. — В честь чего веселье? — спросил Гуров, выходя из ванной комнаты. — А вот полюбуйся, — указал Стас на Яропольцева. — В нашем царстве появилась Спящая красавица. — Уснул? — ничуть не удивился Лев. — Дрыхнет, как пожарник на смене, — выдал Крячко. — И как, скажи на милость, мы будем его допрашивать? С помощью гипноза? — Оставь его. Он трое суток не спал. Пожалей человека. — Меня бы кто пожалел, — ворчливо ответил Крячко, но табурет отодвинул. — Хороши сыщики: главного свидетеля заполучили, а воспользоваться этим не можем. Мы же гуманисты. Последнее слово он произнес намеренно утрированно. Гуров улыбнулся. Стас никогда не отличался терпением, не был исключением и этот случай. «Надо бы парня разбудить. Хотя бы для того, чтобы обработать рану, — оглядывая импровизированную повязку на плече Яропольцева, подумал он. — Но уж больно сладко спит. Ладно, рискнем отложить процедуру. Авось пара-тройка лишних часов особого урона не нанесут. Парень молодой, организм крепкий». Пристроив второй табурет у стола, Лев поманил Крячко, предлагая присоединиться к нему. — Давай, Стас, выкладывай свои соображения. Пусть мы и не можем срочным порядком получить информацию от Яропольцева, но ведь ту, что накопилась за последние сутки, разложить по полочкам нам ничто не мешает, верно? — Было бы что раскладывать, — ворчливо пробурчал Крячко. — Сутки скачем, как сайгаки, гоняемся за призраками, а в итоге что? Как ничего не знали, так и не знаем. — Не согласен. Поразмышлять есть над чем, — возразил Гуров. — Знаешь, а я даже рад, что Яропольцев уснул. Хочется до его откровений понять некоторые аспекты дела. — Например? — скептически поджал губы Станислав. — Например, откуда и, главное, для чего в квартире Яропольцева появились поддельные паспорта? — Приятель, да ты никак веришь в сказочку нашей Спящей красавицы о том, что он впервые видит фальшивую ксиву с собственной фоткой на титульной странице? — Крячко аж приподнялся с табуретки. — Можешь назвать хоть одну причину, по которой Яропольцеву есть резон врать? Про документы, естественно, — пояснил Гуров. — Да хоть тысячу, — горячился Крячко. — Одну, кстати, сам же он и озвучил. Лишняя статья в его положении не вдохновляет на откровенность. — Пустое, — отмахнулся Лев. — Обвинение в приобретении поддельных документов его сейчас должно волновать меньше всего. И потом, ты разве сам не видишь нестыковки? Если Яропольцев подготовил поддельные документы, почему он не упаковал их в дорожную сумку, которую хранил в торговом центре? Это же логично. Своими документами он воспользоваться не может, а поддельные — вот они, под рукой. Будь у него эти корочки три дня назад, мы бы сейчас не сидели здесь. Спросишь почему? Я тебе отвечу: потому что с паспортом он мог вполне легально купить билет на самолет и сейчас был бы уже за тысячи километров от Москвы, а мы бы до сих пор гадали, где его искать. Даже настоящий паспорт нам бы не помог. — Допустим, я с тобой согласился, — проговорил Крячко. — Тогда выскажи свою версию. Откуда в квартире эти паспорта? Не квартирная хозяйка же подбросила? — Кстати, о квартирной хозяйке. Мы ведь можем узнать у нее, какие документы предъявлял Яропольцев, когда заселялся. Чует мое сердце, что эта шельма толком и фамилию не запомнила. Если он расплатился с ней авансом, она могла выдать ему ключи вообще без документов. — Хочешь сказать, участковый не задал ей элементарного вопроса о данных паспортов ее квартирантов? — Он-то, может, и задал, а вот сказала ли ему дражайшая Алевтина Евгеньевна правду, это вопрос вопросов. — Ничего не понимаю, — нахмурился Крячко. — Ты же сам говорил, что квартирная хозяйка пришла к Яропольцевым за квартплатой. Куда же делся аванс? — На этот счет меня еще вчера просветил наш участковый. Оказывается, у некоторых не особо законопослушных граждан, сдающих жилье, имеются свои хитрости. Они берут аванс, кто за шесть месяцев, кто за год, но засчитывать его начинают только по истечении этого срока. А до того вся сумма является своего рода страховкой от инфляции. — Сложная какая-то бухгалтерия получается. Квартирантам-то это на кой ляд? — Так если они без договора, без риелтора, которому, кстати, тоже энную сумму отстегивать приходится, в квартиру въезжают, то особо не повыступаешь. Какие условия хозяйка ставит, те и выполняют. Уверен, в нашем случае так и было. — Все равно не понимаю. Если ксивы не Яропольцев заказал, тогда кто? — упрямо повторил Крячко. — А вот это еще предстоит выяснить. Помнишь, я встречался с Ваганом? Так он однозначно заявил, что подобного уровня подделки продавать в Москве, как и в любом другом городе, простому обывателю не станут. Слишком дорого для покупателя и слишком хлопотно для продавца. Кроме того, чтобы приобрести подобную подделку, мало иметь большие деньги. Нужно еще иметь недюжинный авторитет в определенных кругах. Яропольцев такого авторитета явно не имеет. Однако кто-то раскошелился аж на два паспорта. При таком раскладе первое имя, которое приходит на ум, это Курбан. Вот у него и денег достаточно, и влияния хоть отбавляй. — Ему-то это зачем? — Хороший вопрос, — рассмеялся Гуров. — Думаю, знай я на него ответ, дело Яропольцева можно было бы считать раскрытым. Но подождем утра, возможно, Вагану удастся что-то выяснить. — Да нет! Не может быть, чтобы Курбан так озаботился, — с сомнением в голосе протянул Крячко. — Не скажи. Если он заставил своих людей гоняться за Яропольцевым по всей стране, да еще и местных бандюков подтянул к поискам, то вопрос поимки Максима для Курбана является вопросом чести либо вопросом больших финансовых потерь. Настолько больших, что с лихвой перекрывают и расходы на качественную подделку, и риск потери Гробаря и Зачетчика, и необходимость выступать в качестве просителя перед криминальными авторитетами Москвы, Московской области и всех остальных, кого пришлось привлечь. А раз так, значит, у Курбана в Челябинске дела крутые. С широким размахом, я бы сказал. Настолько широким, что ни ты, Стас, ни я и вообразить себе не можем. — Да уж он явно не яблоки из соседского двора тырит, — усмехнулся Станислав. — Не могу понять, как Яропольцева угораздило вляпаться в самую гущу курбановских махинаций? Это просто выводит меня из себя. Что могло заставить серьезного человека, бывшего спецназовца, ни разу в жизни не нарушавшего закон, лезть в криминальные структуры? Для этого должна быть серьезная причина. Как думаешь, Стас? — Кто их разберет? Может, умом повредился в горячих точках. Может, зло накопил против системы. А может, тупо денег захотел. Красивая жизнь, шальные бабки, кабаки, крутые тачки, доступные цыпочки. — Яропольцев женат, если ты забыл, — мимоходом заметил Гуров и тут же вскинулся: — Погоди-ка! Вспомни, что дед Андрей лопотал, когда сонный бред Яропольцева пересказывал. — Разное болтал, — напрягая память, произнес Крячко. — Про месть, про то, что раскошелится конторе какой-то придется. Потом еще пальцы обещал переломать. И про имеющуюся информацию… — Все не то. Периодически он женщину вспоминал. И просил ее потерпеть. Спрашивал, больно ли ей. И «милой» называл. Наверняка жена. Только вот мертвой он ее видеть никак не мог, понимаешь? Думаю, он до квартиры вообще не дошел. — Откуда такая уверенность? — Сунься он туда ночью, уйти от Гробаря и Зачетчика наверняка не смог бы. Значит, убитой жену он не видел. К тому же сам вопрос это подтверждает. Про боль и терпение можно говорить только живому человеку. Раненому, но живому. А по словам экспертов, Ольга умерла от удара в сердце. И был он далеко не первый, как ты когда-то предположил. Думаешь, Яропольцев позволил бы сотворить с ней такое, будь он дома? Крячко молчал под натиском аргументов приятеля. А Гуров и не думал останавливаться: — И еще одно обстоятельство. Смерть Ольги, по оценкам экспертов, наступила не раньше двух часов ночи. Наш же беглец в это время находился на смене, за многие километры от дома. Тому есть свидетели. Надеюсь, ты об этом не забыл. — Возможно, он вспоминал какой-то другой эпизод из их жизни. Когда его жена болела и он просил ее потерпеть, обещая, что скоро все изменится. В том состоянии, в котором он находился, сознание вполне могло перемешать воспоминания, — выдвинул новое предположение Крячко. — Вот это уже ближе к истине. И это дает нам повод предположить, что Ольга была больна. Серьезно больна. Быть может, в этом и кроется секрет решения Яропольцева сунуться к курбановским головорезам. — А вскрытие? Было в отчете что-то про хронические заболевания убитой? — Нет. По крайней мере, в той части, что выслал местный отдел. Просмотреть этот факт я не мог. Честно говоря, не думаю, что патологоанатомы в этом случае слишком усердствовали. Причина смерти была очевидна, так зачем усложнять себе работу, копаясь дальше? — Гуров вздохнул. — К сожалению, и в наших структурах не все гладко. Вот ведь и я не настоял на более тщательном осмотре. — Брось, что бы это изменило? — начал Крячко и осекся, услышав тяжелый стон, донесшийся с постели, на которой спал Яропольцев. — Похоже, нашему приятелю совсем худо. Он подошел к постели, склонившись над Яропольцевым, дотронулся до лба и моментально отдернул руку, настолько горячим он был. — Да парень весь горит! Лева, надо что-то делать. Еще коньки отбросит, тогда о разговоре по душам речи не будет. — Не нужно изображать из себя бессердечного мента, для которого человеческая жизнь гроша ломаного не стоит, — поморщился Гуров, присоединяясь к Крячко. — А парень действительно плох. Жар от раны, это несомненно. Давай-ка посмотрим, что у нас имеется в наличии из медикаментов. Он разложил на столе аптечку, прихваченную из машины. Наблюдая за манипуляциями друга, Крячко скептически покачал головой: — Бинты и жгут тут вряд ли помогут. Лева, брось самодеятельность. Врача вызывать нужно, скопытится наш свидетель. — Это у тебя, Стас, кроме бинтов и лейкопластыря, в аптечке ничего полезного, а я мужик запасливый, — улыбнулся Лев, извлекая на свет ампулу с каким-то лекарством и одноразовый шприц. — Ты не перестаешь меня удивлять, — шутливо протянул Крячко. — Доктор Айболит в действии. Лекарства на все случаи жизни? — Всего лишь жаропонижающее, — отмахнулся Гуров, ловко наполняя шприц. — Буди пациента, Стас. — Может, так вколем? Похоже, он бредить начинает, — отозвался Крячко. Яропольцев действительно начал бредить. Бессвязные слова перемежались со все усиливающимися стонами. Крячко решился и уверенным движением подтолкнул Яропольцева к стене, пытаясь перевернуть. И едва успел отскочить, уворачиваясь от удара. Яропольцев вскочил как ошпаренный. Прижавшись спиной к стене, он непонимающим взглядом окинул комнату, все еще находясь во власти сна, но уже готовый сражаться за свою жизнь. Инстинкт самосохранения сработал как часы. — Стоп, приятель! Охолони! — прорычал Станислав. — Ишь кувалдами своими размахался. Минуту назад умирал, а теперь вон что вытворяет. — Оставь его, Стас, — попросил Гуров и обратился к Яропольцеву: — Максим, у вас жар. Вероятно, рана воспалилась. Нужно срочно обработать рану и сделать укол жаропонижающего. Есть кое-что и для утоления боли. Вы меня понимаете? Взгляд Яропольцева стал более осмысленным. Похоже, он вспомнил, где находится и с кем. — Сам, — коротко бросил он и протянул здоровую руку, требуя отдать ему шприц. Гуров вложил в нее шприц и спиртовую салфетку. Пока Яропольцев освобождался от одежды, никто не проронил ни звука. Резко вонзив иголку в бедро, Максим нажал на поршень. Бесцветная жидкость медленно исчезла из корпуса. — А теперь, — заговорил Стас, — ложись обратно. И дай обработать рану, иначе инфекция тебя точно доконает. — Я сам могу, — настаивал Яропольцев.