Кто?! – удивился Михаил такому неожиданному приглашению. Не знаем. Новый хозяин созвал некоторых избранных на вечер знакомства. Маменька твоя говорит, что человек этот не здешний, но, говорят, очень богат и влиятелен. Странно, – отвел Михаил вновь взгляд в окно. – Все это странно. И из-за его странного и тревожного, как заметила Варя, предчувствия, ей тоже стало не по себе… 56 *** Красным огнем средь осенней поры Клены стоят вдоль пути. Листья кружат к берегу у реки, Падая в холод воды. Серою хмурью плывут облака. В реку гляжу я на них. В зеркале страха томится душа, Вянет, как в вазах цветы. Желтым кольцом Солнце проглянется, И теперь вновь На троне своем Светом вся жизнь согревается. Подъехала и карета Аргамаковых к бывшей усадьбе Гриневых, где выстроившиеся вдоль дороги экипажи уже довольно долгое время стояли без хозяев. Михаил сам открыл дверь и подал Варе руку. Небольшой и уже холодный ветер тут же коснулся и ее красиво уложенных с хрустальными цветами волос, и кремового кружевного наряда, роскошь которого делала Варю краше и ярче. Она была необычайно нежна и спокойна, чем Михаил не уставал любоваться и восхищаться. Он бережно коснулся губами ее упрятанной в перчатку ручки, и они медленно направились ко главному входу. Музыка ласковыми звуками парила вокруг и еще больше – в самом зале, на пороге которого они остановились, и было объявлено: Князь Аргамаков, Михаил Алексеевич с невестой! В зале царил уют и доброжелательные лица каждого из гостей. Казалось, что это какой-то великий праздник, где люди забыли все тревоги, зависти, сплетни да любое другое зло. Оглядев все окружение, Варя легко вздохнула и обменялась улыбкой с возлюбленным. Как только они прошли в зал, к ним тут же повернулся от беседы с парой из гостей пожилой статный господин, и… выражения лиц что Вари, что Михаила – окаменели в ужасе от увиденного… Добрый вечер, – нежно молвил он, взяв руку Вари в тепло своих ладоней и поклонившись. – Несказанно рад долгожданной встрече! Илларион Константинович, – прохрипела она, потеряв голос от того, что вот он, ее супруг, стоит перед нею, живой, здоровый, счастливый, и все будто бы прекрасно. Михаил не менее был поражен. Он убрал руки за спину, чтобы не выпустить из себя порыв подступающей ярости от подобного обмана, который столь жесток с его точки зрения, что Михаил и не представлял, как заставит за него расплатиться. Приглашаю, – указал рукою Илларион Константинович проследовать за ним. Они втроем уединились от глаз и ушей в кабинете, который некогда служил кабинетом отца Вари, и слуга, оставив поднос с чаем на столике у окна, с поклоном закрыл к ним двери. Чаю? – любезно предложил Илларион Константинович, но его гости стояли подле друг друга и взирали молча в ответ. – Что ж, – несмело улыбнулся он и присел на диван, указав на кресла рядом. – Прошу? Объяснитесь! – строго воскликнул Михаил, и вздрогнувшая от его слов Варя еле сдержалась, чтобы не расплакаться. Она с прослезившимися глазами уставилась на супруга, и он все видел прекрасно, понимал, как жесток был его «розыгрыш»: Я все поясню… Я давно веду дела по доставке продовольствий, обмену, торговле с иными государствами, королевствами, но и среди нас оказались те, кого что-то где-то не устраивало, появились те, кто стал нагло приворовывать и перешел черту, воруя довольно большую сумму. Наше дело стало рушиться. Я узнал, кто это. У меня до сих пор хранится доказательство их воровства, документ, подтверждающий сии злодеяния, но доставить не могу в канцелярию, поскольку там сидят их люди. Не все, но их хватает и кто они – мне не известно. Они не допустят, чтобы мой донос, если это так можно назвать, дошел по адресу. Я пытался пойти разными путями, но у меня не осталось сторонников. Почти не осталось. А потому, – достал он из-за пазухи конверт и протянул Михаилу, но тот не взял его. – Это передайте Вашему другу, Дмитрию Тихонову. Это рекомендательное письмо в канцелярию. Я знаю, что за горе постигло его семью, и что он нуждается в хорошей службе. Доверить могу лишь вам и вашим друзьям… Так вот, если вы доставите и документ, что храню я в шкатулке, здесь, – стал тише говорить он и кивнул на рабочий стол. – Вам не только помогут со службами, но и имение это вернется Вам, а не будет продано за мои, якобы, долги, которые навесили на мое имя, обвиняя меня в воровстве и предательстве. Зачем Вы обманули, подстроили свою смерть? – с тревогой вопрошала Варя, сев рядом с ним на диван. Варвара Игоревна, дорогая, – ласково улыбнулся он и взял ее ручку в свою, прижав к своей груди. – Ваши глаза, словно звездочки, в которых отражается вся прелесть жизни. Разве мог я допустить, чтобы какое-либо зло коснулось Вашей судьбы по моей вине? Я сделал все, чтобы доставить Вас в Голландию и там передать в руки Михаила Алексеевича. И здесь, чтобы устроить встречу нашу, чтобы я мог откровенно все рассказать и попросить очистить свое имя, чтобы оказать помощь и Вам, мне пришлось прибегнуть к столь жестокому обману. Скрыться под чужое имя. Выкупить на все свои оставшиеся средства это имение. Сделать так, чтобы вы оба прибыли сюда… Все те странные поиски, мои записки, послания – все было, чтобы отвести внимание от вас, чтобы никто не нашел вас, зла не причинил… Это все звучит ужасно, – потекли по ее щекам слезы. Это жизнь, дорогая Варенька, жизнь, – так и говорил он в нежности, которая искренностью из таких же полных слез глаз сияла ей в ответ. – Обещайте, что сможете доставить тот документ в правильные руки. Это поможет и Вам, и Вашим друзьям в будущем. Объяснитесь, – поднялась взволнованная Варя и медленно отступила к окну, потирая в тревоге свой живот. – Что же дальше будет? Илларион Константинович поднялся следом, так и сжимая в руке конверт, и взглянул на взирающего с надменностью Михаила, который следил за ними да все молчал. Все будет замечательно у вас всех, – улыбнулся Илларион Константинович ожидавшей ответа Варе и закивал, с умиленным видом поглядывая на ее живот, который был затянут корсетом и ничего пока не было видно, но понял Илларион, что чудо зарождающейся новой жизни хранится там. – Я уже подал прошение о разводе. Надеюсь, что вскоре примут, и тогда все будет замечательно. Причина же – моя неверность. Моя вина. Ваша неверность, – усмехнулась в обиде Варя. – Почему же Вы так поступили? Я еще до нашего венчания понял, кто предписан Вам судьбой, Варенька. Простите, что все еще зову Вас так. Но нежнее чувств я ни к кому испытывать не буду уже. А неверность… Простите, если обидел. Но я желал все же вернуть Вам счастье, которого заслуживаете, которого так ждало Ваше сердечко, – выдержал он паузу и вновь протянул конверт Михаилу, взгляд которого изменился на крайне взволнованный. – Вы передадите эту рекомендацию Вашему другу? Если я выйду за пределы имения, боюсь, что, пока виновники на свободе, шансы на мое выживание будут еще меньше, чем в этом доме. А мадам Валери помогала мне по старой дружбе во всем. С помощью нее и про дела у Ваших друзей разузнали, чтобы найти того, кто бы мог помочь. И выбор пал на Дмитрия, – понимающе кивал Михаил, взяв конверт. Он куда больше подходит для службы в тайной канцелярии, а Вам сулит мирная семейная жизнь, – пояснил далее Илларион Константинович. – А теперь, – хлопнул он в довольности в ладоши. – Пройдем в зал, отдохнем, а там я буду ждать вестей от Дмитрия. Желательно, чтобы он прибыл сюда, и я передам ему документ. А еще, – обратился он к Варе. – Ваш медальон. Он понадобится здесь. В нем ключ от моей шкатулки. Медальон находится в имении Аргамаковых, – встревожилась Варя. Мы его непременно вернем, – высказал Михаил. Не спешите, – улыбнулся Илларион Константинович. – Вы можете передать его с Дмитрием Васильевичем. А сейчас, – указал он рукой на двери. – Вернемся в зал! 57 *** Пой во мраке тихой рощи, Нежный, кроткий соловей! Пой при свете лунной нощи! Глас твой мил душе моей. Но почто ж рекой катятся Слезы из моих очей, Чувства ноют и томятся От гармонии твоей?