От одного легкого прикосновения к губам. Просто губы к губам! И навсегда сразу. Ну, вот так я чувствую. Так чувствует Торопов Роман Игоревич. Здесь и сейчас, и никак иначе. Не знаю, сколько сидим вот так, но по ходу второй урок тоже мимо. – Лер… Дыши, Тор, дыши… Заведи сердце с пол-оборота. Не могу, не получается, не хочется двигаться, ничего не хочу. Хорошо. Никогда не было так хорошо. Просто потому, что ты с кем-то рядом. Просто потому, что рядом именно та, с которой хочешь быть. Она не отвернулась. Не отодвинулась. Не закрылась, как закрывалась раньше всё время. Я только прижался губами к её губам. Один легкий поцелуй. Просто почувствовать. – Лера… – шепчу. – Что? – шепчет в ответ, взрывая внутри меня новый фейерверк эмоций. – Не знаю… Слышу, как усмехается тихонько. Щекочет внутри пузырьками дикая радость. – Поедем? – мечтаю услышать в ответ – останемся! – МХК мы тоже уже прогуляли. – Да, но до третьего урока у нас еще сорок минут. – Не хочу никуда! – И что будем делать? – Мышка на меня не смотрит, разглядывает свои руки. У неё тонкие пальчики, длинные, почти прозрачные. Ноготки короткие, маникюра нет, просто аккуратно подпилены. И кожа у неё очень светлая, бледная. Накрываю ладонь своей – моя, по сравнению с её – огромная, тёмная. Переплетаю пальцы и… Никогда этого не делал. И сейчас этот жест кажется мне интимнее и важнее многих других, даже крепких поцелуев. Прижимаюсь губами к тыльной стороне ее детской ладошки. И она поднимает лицо, наши взгляды мягко льются друг в друга. Улыбается. Она мне улыбается! Чуть-чуть, совсем немного, одним уголочком своего розового слегка припухшего рта. Снова так много хочу сказать, и снова вместо слов в голове коктейль из эмоций, чувств, желаний. Вижу, что она тоже хочет что-то сказать, и молчит. Говорить должен я. Я мужчина. И я… я захотел получить её. – Лера, я хочу… чтобы ты была со мной. – Как? – Просто. Рядом. Ты мне нужна. Её дыхание можно почувствовать. Сбивается. Срывается с тормозов. И мысли её я сейчас почти что читаю. Напряжение растёт. Ей нужно знать. Она хочет понять. А мне всё ясно. Как дважды два. – Я хочу, чтобы ты была моей девушкой. Молчание. Молчание, которое я могу осознать, но которое мне так сложно выносить сейчас. Я не жду, что она бросится мне на шею. Это нереально. Не с этой девчонкой. Но мне нужен ответ. Просто чтобы знать, что я могу дышать. – Ты… серьёзно? – Абсолютно. – Разве можно предположить, что я шучу такими вещами? Не доверяет? Кринж. Сам виноват. Только ты, Торыч, и больше никто. – Лера, я… – Нет. Послушай. Я для вас… пария, да? Я неприкасаемая. Еще хуже – пустое место. Ты три недели назад заставил меня встать перед тобой на колени и просить прощения. – Лера… Она просто поднимает руку. Заткнись, Тор. Я понял. Хорошо. Она права. Заткнусь и буду слушать. – Потом ты сам просил прощения у меня, но я знаю, что тебя заставили. Чёрт, тут она не права. Сам хотел. И поднять её тогда с коленей хотел. И вломить всем, кто ржал над ней и троллил… И вообще… Я думал на следующий день прийти, я знал, что она у Анфисы, но не смог. А потом уехал на сборы. – Почему сейчас? Что изменилось? Ты не видел меня три недели, вернулся и… что? – Я хотел этого еще тогда. Я… – чёрт, как хреново-то! Получи, Тор, распишись. Ответочка прилетела. – Хотел, чтобы я стала твоей девушкой и поставил меня на колени? Логично. – Мышка усмехается. Права, во всем права. – Лера, я не могу всё объяснить. Не могу объяснить, почему тогда так поступил. Ты… зацепила, понимаешь? Задела. Ты реал меня опустила. – Ты бы меня ударил в ответ, были бы в расчёте, или ты девочек не бьешь? Только на колени ставишь? – Зачем ты… Чёрт. Ладно, давай… Добивай. Все скажи. Только… зачем тогда поехала со мной? Зачем пошла кофе пить? Целовала сейчас зачем? – Ты мне нравишься. – Что? Смотрю, охренев, сердце снова как драм-машина. Чувства, эмоции в кучу, в клубок, покатились с обрыва. – Ты мне нравишься, Ром. Вот. Можешь с этим знанием делать, что хочешь. Хочешь – всем растрепи, пусть стебут. Хочешь… – Лер! Поворачиваю её к себе, наклоняясь, внутренне проклиная того, кто проектировал салон спортивной «бэхи», не догоняя, что тут может решаться судьба человека, а до неё не достать. Хватаю за плечи, лоб в лоб, глаза в глаза. – Мышка… Не смотрит на меня, опустила ресницы. Дышит с трудом. Чувствую. Хочется ей помочь, дышать за неё готов. Отдать ей все готов. Чёрт. Так бывает? Я просто реально не верю! Но сейчас, в эту секунду рядом с ней умираю, потому что она на меня НЕ СМОТРИТ! – Лера… – Слушай. Если ты меня обманешь. Я переживу. Ты знаешь. Мне будет всё равно. Молчи. Не перебивай. Мне будет всё равно. А тебе нет. Ты не меня обманешь. Ты обманешь себя. Ты себя предашь. Человека достойного в себе предашь. Кажется сначала, что это всё лажа. Проехали. Забудем. Начнём с начала. Забьем на чувства других. Плевать на всё. Это кажется. Понимаешь? На самом деле каждая подлость, она бьет не по тем, кому ты причиняешь боль. Она бьет только по тебе. Каждый раз. Каждый гребанный раз… Страшно слышать это от неё. Страшно. Ей… ей всего семнадцать лет. Я чувствую в ней мудрость какого-то очень взрослого человека. Мне надо переварить её слова. И я понимаю, что она права во всем. Каждое слово – истина. Откуда в ней это? Неужели всё только от того, что она пережила смерть сестры? – Лера… – беру её лицо в ладони, бережно, словно это цветок. Или хрупкая бабочка. – Лера… я… Я не предам тебя. Я лучше… – «Лучше умру». Хочу сказать, но не говорю. Тема смерти – табу. И для неё, и для меня. Наклоняюсь, заглядывая в глаза. – Рома… И всё… Одно слово, произнесенное ею имя моё – и меня опять сносит ударной волной, взрывает, размазывает. Это настоящее. И я держу его в руках. Моё. Никому не отдам.