Она молчит, а ушки все еще алеют, прижимаю её к себе, шепчу: – Ты очень красивая, когда смущаешься, и вообще… красивая. Чувствую, как вздыхает, дрожит… – А то, что ты сказала, что тебе всего семнадцать… Я в курсе, Лер. Я знаю. И я ничего такого не прошу. – Ты… ты сказал… – Я сказал, что мне нужна ты. Нужна, понимаешь? Чтобы ты была рядом. Чтобы ты была моя. Не в том смысле, ну… Чёрт… Иногда я бываю удивительно косноязычен. Об этом мне говорят и Анфиса, и мама. Отец вот не критикует. Он считает, что всему свое время и у меня есть потенциал. – Лер, если ты боишься, что… В общем, я… я тоже девственник. – Что? – ого, как у неё округлились глаза. Ну, ясно, обо мне в школе каких только слухов не ходит. Любят у нас сочинять. – Я, надеюсь, ты завтра не пойдешь рассказывать об этом всем? – Нет. Ты что? – она решила, что я серьезно! Мне на самом деле пофигу. Я не считаю это чем-то стыдным. Мне – норм. На остальных – по большей части плевать. На Лерку нет. – Теперь ты знаешь мою тайну. А я хочу узнать твою. – Какую? – снова бледность и алые ушки. – Если ты об этом, то я… я тоже. Выдохнули. Хотя я не сомневался. – А целуешься ты классно. – Костя научил. Что? ЧТО? Я смотрю на неё просто в недетском таком афиге, а она… глазками хлопает невинно. Тролль восьмидесятого левела, блин. – Мышь! Накажу! – Как? – Вот так… Целую. Вкусно. Сладко. И мне так нравится, как расслабляется она в моих руках. И дышит так мелко, трепетно. Моя девочка. Моя любимая девочка. – Ну что, к Анфисе? – Может… не сегодня? Я… не готова. Хочешь, пойдем к нам? Мамы не будет до семи. Она говорит и тут же губу закусывает. Боится? – А хочешь, ты ко мне? Я покажу тебе нашу студию, послушаешь песни? – Неудобно, наверное… – Удобно. Если ты боишься, то… – Я не боюсь. Мне хочется, но… еще же уроки делать? – Сделаем вместе. А потом я тебя отвезу. Кстати, на обед можем заказать суши. – Не надо заказывать. Можно что-то приготовить по-быстрому. – Можно, – внутри просто все бурлит, кипит, играет. В предвкушении. Мне хочется, чтобы она была со мной. Очень. Просто рядом. Просто вместе. Просто два сапога. Заезжаю в автоматические ворота. Счастливый чёрт. Глава 25 – Фис, хелло, йес ит из, ладно-ладно, не буду ублажать твой слух своим шикарным лондонским произношением. Я заехал домой. До вечера тут. Тренировка завтра. Ночую у тебя. Обед… – она смотрит на меня и улыбается, – обед приготовим. Видимо, выражение моего лица его еще больше смешит. Да, с ним мне трудно держать привычный покерфейс. – Да, с Мышкой, а с кем еще? К тебе? Может, и заедем, посмотрим. Бай-бай, крошка, не скучай! Прикольные у них отношения. Впрочем, она ведь всего на десять лет старше? Так же, как и моя Сонька. Сегодня ровно месяц, как мы с Тором вместе. Устроим небольшой праздник. На дворе декабрь. Снега в Москве нет. И погода довольно теплая. Но как-то уныло. Хочется, чтобы все вокруг было белое, искрилось и сверкало в свете фонарей. Можно было бы играть в снежки, кататься с горы на тюбингах, ходить на каток. Нет, на каток мы уже один раз ходили – в Парке Горького залили дорожки, было очень много народу, толпа, толком не покататься. Но мне все равно понравилось. Потому что мы были с Ромой. Вдвоем. Мы вообще с ним теперь часто вдвоем. Расставались на неделю, когда он уехал на какие-то очередные соревнования. Было… было очень грустно. Я почти все время сидела дома, даже школу прогуляла. Целых три дня. Просто без него мне там… Без него мне там очень пусто. Хотя Да Винчи старается меня развлекать. И даже Коршун. С Коршуном было немного сложно. Они с Тором поругались из-за того случая в кафе, ну и появление Селены подлило масла в огонь. Правда, парни помирились довольно быстро. Даже удивительно, я представила, как бы это было у нас, у девчонок. Мы ведь можем дуться из-за пустяка вечность. Ну, не все, некоторые. Так мы в девятом разругались с Ленкой и полгода не общались вообще! А до этого – три года не разлей вода! Причем поссорились реально по глупости. А потом просто случайно встретились на улице и помирились, еще и плакались друг другу, как было скучно в ссоре! А парни – поругались, поорали, а потом – раз, и уже мир. Стас даже просил у меня прощения. А у Селены нет. Селена и со мной больше не общается. Она, как ни странно, стала дружить с Мироновой. Даже Дуня теперь часто не у дел. Мне не нравится эта компания, но они меня не трогают, и я не трогаю их. Коршун и Селена ведут себя так, словно друг для друга их не существует. Просто пустое место. Но это, наверное, лучше, чем открытая война? Правда, один раз я видела кое-что… Селена подвернула ногу на физре, очень неудачно поскользнулась – Конор выгнал нас бегать на стадион. Она упала в перемерзшую лужу, и Стас первый дернулся, чтобы ей помочь, потом сам себя затормозил. Прошел мимо с деланным равнодушием. Но я все увидела. Потом спросила у Ромы – что у них вообще произошло? Он сказал, что Коршун скрывает. Он вообще, по словам Тора, стал скрытный. Очень. Но в душу к нему они не лезут. У Да Винчи, похоже, тоже появилась какая-то тайна. Он постоянно сидит в телефоне. Бывает, вообще не замечает того, что происходит вокруг. Но несмотря на все это, парни умудряются записывать песни. Рома говорит, что я его вдохновляю. Это приятно. Он читает мне свои стихи и не совсем стихи – все-таки рэп это что-то другое. Мне нравится. И даже не верится, что он пишет это обо мне и для меня. Раньше мне казалось, что он такой легкомысленный, пустой. Сейчас я вижу, насколько он серьёзен. Он целеустремленный. Я даже ему завидую. У него есть цели, которых он хочет добиться. Хочет учиться на продюсера и на журналиста одновременно. Хочет достичь чего-то в спорте. Хочет писать песни и выступать. Сказал мне по секрету, что они готовят программу на Новый год. Сыграют у нас в школе, на празднике. В конце декабря тут в «пятисотке» традиционный новогодний бал. Ну, бал, конечно, сильно сказано. Сначала какая-то торжественная часть, представление и дискотека.