Кашлянув, проводник говорит: — Мечта, мадам, — живительная сила. Мечта города творит! — Идёмте! — торопится Денис. — Что-то я проголодался! Олег Чувакин, декабрь 2017 А не сыграть ли нам в шашки? Ёлку завхоз притащил удивительную: бурую с красными иголками. Ёлок таких не бывает, уж Серафима-то с Ангелиной это точно знали. Каждая из них прожила на свете дольше века: первой недавно сто один годок стукнул, а второй и вовсе за сто пять перевалило. Много чего повидали старушки, но ёлок красных доселе не видывали! Закрепив тоненькое деревце в деревянном кресте да в ведре с водой, Фёдорыч и сам признал: странная ёлка! — Недоглядел на рынке, пасмурно было, — сказал. Серафима Васильевна и Ангелина Ивановна ответили дуэтом: — Мы бы и палке обрадовались! Фёдорыч поздравил старушек с наступающим Новым годом и подался восвояси. Дамы снова остались одни. Они да ёлка! Дом престарелых, построенный ещё до ленинской революции, грядущим летом сломают, снесут. Новый дом, задуманный для стариков и старушек, поспеет к лету. Стариков и старух разобрали пока по квартирам родственники, близкие да дальние. А вот Серафиму Васильевну и Ангелину Ивановну приютить оказалось некому: их родня своё отжила. Они же, родившиеся ещё при царе, помирать не торопились. — Вот что мы сделаем, — заявила директорше Серафима Васильевна. — Останемся. Поживём здесь, крыша на нас не свалится. А ежели и свалится — невелика потеря! Начальство заставило их расписаться где положено, выдало им сменное постельное бельё и укатило. Пусто стало в старом доме. Тянул заунывные романсы на чердаке сквозняк; подпевали-поскрипывали, покачиваясь на декабрьском ветру, фонарные столбы у аллеи. Летела за окошком голубая в свете фонаря снежная крупка. Старушки коротали время за телевизором да за чёрным бодрящим чайком: вели долгие разговоры о будущем страны, где за их век столько всего произошло, что и не упомнишь. Обзаведясь внезапно новогодним деревцем, дамы оживились. Фёдорыч их не забыл! У них есть ёлка. Странная, красная, но ёлка! — Дефективная, надо полагать, — пробормотала Ангелина Ивановна. — С отклонением ботаническим. Или засохшая? Прошлогодняя? — И вовсе не засохшая! — возразила Серафима Васильевна. — Ни иголочки на ковёр не упало. Вон как крепко держатся! И старшая подруга подёргала за красные иголки на веточке. — Не оторвать! — согласилась младшая. — Может, она африканская? — Гелочка, в саваннах и джунглях ели не растут. Давай-ка лучше подумаем, как её нарядить, чем украсить. Только они успели вынуть из рассохшегося шкафа звезду и надеть на ёлкину макушку, как в дом заявился гость. — Да у нас сегодня настоящий праздник с визитами! — восхитилась Ангелина. — Правда, мы никого не приглашали… Али ты Дед Мороз? Коротковат, однако! Ростом не вышел! И бороды не вижу белой! — Старушка поправила очки на носу. — Ишь ты, в шортах да шлёпанцах!.. — Не Дед Мороз, а пришелец, — поправила подругу Серафима. И то верно: порог перешагнул самый настоящий зелёный человечек, ушастый коротышка с выпученными глазками и антеннами на лягушачьей головёнке, аккурат из телепередач об инопланетянах, на тарелках летающих. Собственно, гость этого и не скрывал. Так и объяснил землянкам: мол, издалека прибыл, из глубин космических, а тарелка, неопознанный летающий объект, на аллее моторчиком тарахтит. — Забрать мне кое-что надо. Ёлку желаний, — уточнил пришелец. — По ошибке она к вам попала. Скользнув ловко между подругами, он лапки зелёные к ёлочке бросил. — Ах ты, бестия звёздная, пират космический! — Одними глазами Серафима дала команду Ангелине. Резво, будто девочки, старушки наклонились, дёрнули за края ковёр, закрывавший пол залы. Ножки гостя подкосились, ручонками он взмахнул — и рухнул. Подруги, в которых жизнь ключом бурлила, мигом закрутили умыкателя ёлок в ковёр. — Полежи, подумай над своим поведением, — молвила Серафима. — Откель такой красивый, на лягушку похожий? — спросила Ангелина. — Альтаирский я, — гнусаво прогудел голос из ковра. — С планеты сорок семь бета гамма дельта ипсилон прямо и дважды налево фу-ух. — Что-что? — Альтаир, — сказала Серафима. — Звезда. Яркая. Белая. Лучистая. Далёкая, очень далёкая. В созвездии Орла. — Быть закатанным в ковёр — величайший позор для альтаирца, — сказал из рулона инопланетянин. — Если кто из наших узнает, что земляне завернули меня в ковёр, меня в космос живьём выкинут! Подруги переглянулись. — И много здесь ваших? — полюбопытствовала Ангелина. — Про тарелки летающие по телевизору смотрите? Вот это почти всё про наших. — Ага, — сказала Ангелина. — Мы знаем, как связаться с телевидением. У нас на планете это запросто! Берёшь пульт от телевизора и звонишь в передачу. Ведущему. Потом специальные люди приезжают и снимают на камеры. По такому вызову может даже президент приехать. Из Кремля. С автоматом, — добавила она на всякий пожарный случай. Альтаирец в ковре застонал. Чтобы он оттуда не выбрался, Ангелина, которая была потолще поджарой подруги, уселась на рулон сверху. — Так-то надёжнее! — сказала. Пришелец в трубе пискнул жалобно. — Не бойся, зелёненький, — сказала Серафима. — Мы никому не позвоним и про тебя не расскажем. Только ты должен выполнить наше желание. Ты ведь сказал: ёлка желаний? У меня слух хороший, не смотри, что волос седой. — Два желания! — подхватила Ангелина. — А лучше двадцать два! — И она хорошенько поёрзала на ковре. — На весь год растянем! — Не двадцать два, — ответил тихо пришелец. — И даже не два. Одна ёлка — одно желание для планеты. — Фима, а он не врёт? — спросила Ангелина. Старшая подруга покачала головой. — Не похоже. Давай-ка искать самое главное, самое важное желание. — Коли самое главное, то оно не для себя. Да и что нам с тобой нужно! — Ты права, Гелочка. Оно для всех людей. — Я б войну запретила. Совсем! Сколько мы с тобой живём, столько видим войны! Раз люди не могут их остановить, пусть хоть этот цивилизатор конец варварству положит! Серафима кивнула. — Мысль хорошая. Верная вроде бы мысль… Да только плоха не только война. — Тогда деньги. Деньги! Пусть исчезнут и не появятся никогда! Столько зла от них! И войны — от них! — Не всё зло от денег. — Тогда… — Ангелина задумалась. — Может, пусть везде прекратится голод, вон и в Африке тоже, и у людей будет полно еды? Фимуля, у меня от этой мысли даже аппетит прорезался! — Зло, зло… — повторяла в задумчивости Серафима. — Плохое, плохое… Кажется, нащупала! Шире надо брать! Не война, не деньги, а плохое целиком! Всё без исключения плохое, дурное, скверное, злое, вредное, негодное! Всё! — Гениально! Фима, дорогая, тебе в президентки надо! На следующих выборах я тебя выдвину! — Там видно будет. — Серафима Васильевна заглянула в изумрудные глазки альтаирца, внутри трубы светящиеся. — Ну что, фу-ух, справится с этим твоя ёлка? — Ёлка исполнит единственное желание! — Не повторяйся! — одёрнула его Ангелина. И опять поёрзала на ковре. — Сделай так, фу-ух, — начала Серафима, — чтобы на Земле больше никто не мог сделать ничего плохого. Абсолютно ничего! Кто затеет плохое, тот пусть захочет… в шашки поиграть! И пусть играет, пока плохое из головы не выветрится! Как, Ангелиночка, годится? — Лучше и не придумать! — Колдуй, фу-ух! Тотчас ёлка сменила цвет на розовый, потом на лиловый, почернела, побурела и стала такою, какою была, когда её принёс с улицы Фёдорыч. Будто ничего и не произошло. — Исполнено, — отрапортовал инопланетянин. — Врёшь, поди! — засомневалась Ангелина Ивановна. — Проверить нетрудно, — заметила Серафима Васильевна. — Сейчас я тебя по-настоящему придавлю, обманщик внеземной, мошенник инопланетный! — тараторила, не слушая старшую, младшая. — Уговор дороже денег — так у нас на Земле говорят! Ой!.. Фима, бегу в комнату отдыха! За шашками! Играть хочу — мочи нет! И вскочила с ковра.