но здесь не поют птицы и жить очень тоскливо. Астерион взял девушку за руку и вместе они пошли прочь из лабиринта, а путь им указывала красная нить с веретена, что дала девушке царица. Конечно же, идти им пришлось долго, ведь даже несмотря на путеводную нить, коридоры лабиринта были длинными и извилистыми, но Ариадна, чтобы время шло быстрее, рассказывала Астериону о жизни за пределами лабиринта. Когда же они наконец достигли выхода, услышав пение птиц, Ариадна обернулась к Астериону с улыбкой радости на лице, то каково же было ее удивление, когда она взглянула на своего спутника! Несмотря на то что кожа Астериона оставалась черной, как сажа, не утратил он и массивных плеч, рогов и хвоста, облик его больше напоминал человеческий. С человеческими губами и языком он обрел и дар речи. Астерион упал перед Ариадной на колени и хриплым срывающимся голосом произнес: — Милая девушка, я обязан тебе. На всем протяжении многих лет люди приходили в лабиринт с намерением убить меня, и только ты разглядела во мне мыслящее существо, человека с душой, и этим разрушила наложенное на меня проклятие. — И я очень этому рада, — с улыбкой ответила Ариадна. Ариадна и Астерион отправились в золотой дворец, но как же он изменился с тех пор, когда она видела его в последний раз! Просторные залы были пусты, придворные и солдаты исчезли. Долго бродили по дворцу Ариадна и Астерион, пока наконец не нашли безумную царицу. Сколько же слез она пролила, когда увидела своего сына! Впервые за много лет она отложила прялку и раскрыла объятия, чтобы принять в них сына. А что же царь? К тому времени он уже умер. Однажды утром его сильно разозлило чириканье воробьев, и когда он в приступе гнева вышел на балкон, намереваясь их разогнать, ограждение обрушилось, и царь разбился насмерть. Без правителя на острове воцарился хаос. Люди толпились на улицах, сбитые с толку и напуганные, поэтому Астерион вышел на балкон, поднял руки и воскликнул: — Мой народ, я был рожден зверем, но благодаря доброте Ариадны снова стал человеком. Я знаю, что такое жестокость, но предпочитаю мир. Если вы примете меня в качестве своего вождя, то я постараюсь быть справедливым правителем, а Ариадну возьму в жены, чтобы никогда не забывать о важности доброты. И когда люди зааплодировали, Астерион повернулся к Ариадне и улыбнулся ей своими вновь обретенными человеческими губами. — Станешь ли ты моей женой и царицей, прекрасная дева? Станешь ли моей любовью навечно? Ариадна положила ладони на его темные щеки и улыбнулась: — Да, я с радостью выйду за тебя замуж и стану твоей любовью навечно. И она исполнила свое обещание. Три месяца спустя… Аполлон с гордостью взирал на недавно посаженный дуб. Дерево возвышалось рядом с прудом, и его чуть покачивавшиеся на ветру темно-зеленые листья отражались в чистой водной глади. Зрелище восхитительное. Но мысли Индио, который стоял неподалеку, оказались куда более приземленные. — Можно на него залезть? — Нет, — решительно ответил Аполлон, поскольку уже успел понять, что простые и прямолинейные утверждения с наименьшей вероятностью могли быть неверно истолкованы находчивым семилетним мальчишкой. — И Нарцисске тоже нельзя. Услышав, что говорят о ней, собачка тявкнула и закружилась на месте, едва не свалившись в пруд. — У-У-У, — разочарованно простонал Индио, но сразу же оживился, вспомнив про пикник: — Можно уже начать? — Да. — И съесть остатки свадебного пирога? — Если получишь разрешение Мод, — рассмеялся Аполлон. — Ур-р-ра! — воскликнул Индио. — Бежим, Нарц! В сопровождении левретки он помчался в сторону полуразрушенного театра, и Аполлон неспешно пошел следом за ним, по пути посматривая, как идут работы в саду. Вместе с садовниками он успешно посадил более десятка деревьев и цветущих кустов, но большинству их них потребуется несколько лет, чтобы набрать силу, поэтому для заполнения пустот и защиты нежных саженцев были высажены быстрорастущие вечнозеленые кустарники. Дорожки сада окаймляли яркие лужайки однолетних цветов. — Вот ты где. Аполлон обернулся на звук голоса жены — в алом платье, его любимом, она напоминала яркий мак — и с улыбкой протянул ей руку. — Боюсь, Индио убежал уничтожать остатки свадебного пирога. — Ну, кому-то же надо его доесть, — взяв мужа за руку, сказала Лили. — Мод постаралась на славу. Они поженились всего три дня назад. Это была небольшая домашняя церемония, главным достоинством которой стал огромный пирог с тмином, испеченный Мод. И они ели его до сих пор, в основном на пикниках, которые устраивали для Аполлона в середине дня Лили, Индио и Мод. — Как провела утро? — поддразнил он Лили, поскольку прекрасно знал, чем она занималась. Артемис отдала им в пользование небольшой дом неподалеку от парка. Хотела, чтобы они приняли его в качестве свадебного подарка, но Аполлон воспротивился и пообещал выплатить ей стоимость дома после того, как вступит в наследство. А ждать этого, судя по всему, оставалось недолго. — Ты хотя бы представляешь, как трудно покрасить комнату? — спросила Лили. — Я выбрала для своего кабинета персиковый цвет, но на стене он вдруг приобрел самый ужасный оттенок оранжевого. Маляры перекрашивают комнату в желтый цвет, и мне очень повезет, если он не превратится в какой-нибудь отвратительный коричневый. — Мм, — пробормотал Аполлон, прислушиваясь скорее к голосу Лили, нежели к ее словам. — А твой кабинет я подумываю покрасить в цвет лаванды. Возможно, с розовыми полосками. Аполлон смотрел на нее, но совершенно не слушал, и Лили, глубоко вздохнув, внезапно посерьезнела. — У меня есть кое-что для тебя. — И что же? Лили опустила руку в карман платья. — Я нашла это сегодня утром, когда распаковывала сундук, который стоял у меня в театре, и подумала… Лили протянула Аполлону его блокнот.