– Скажи наконец! – взорвалась мама. – Неужели ты не видишь, что мы все уже вне себя от злости? – Хорошо, – ответила я сухо. – Он сказал, что за ним гонится дьявол. Тут в мимике полицейского что-то изменилось. Он посмотрел на меня так, будто ослышался. – Хорошо, Дора, – сказала мама, затаскивая меня в дом. – Иди в свою комнату. Я все улажу. – Нет! – зарычала я. – Я не сумасшедшая! Парень был здесь, черт побери, он здесь правда был! Почему вы мне не верите? – Мне очень жаль, – сказала мамусик полицейскому с санитаром. – Моя дочь пережила нечто очень тяжелое и с тех пор… Я зажала уши руками и выбежала мимо них под дождь. Холодные капли хлестали меня по лицу, смешиваясь с моими горячими слезами, пока я мчалась по улице. Когда я наконец остановилась, то заметила, что за мной гонится Юлиан на своей «Веспе». – Куда ты помчалась? – спросил он, стирая капли дождя с лица. – Я его видела, – повторила я, – он действительно лежал в беседке. – Тогда он должен быть где-то поблизости. – Юлиан обернулся и протянул мне второй шлем. От изумления я не нашлась что ответить, надела шлем и взобралась на мотороллер. – Держись крепче, – скомандовал он. – Сначала посмотрим в деревне. В таком состоянии он не мог уйти далеко. Он нажал на газ, и мы помчались вниз по улице. Проехали мимо мамы и полицейского, как раз направлявшегося к своему фургону. Санитарная машина уже уехала. 12 Мы мчались в ночи. Я крепко держалась за Юлиана. Над нами, подобно гигантскому фейерверку, сверкали молнии. Удары грома разрывали тишину, и, поскольку у наших шлемов не было защитных щитков, ливень хлестал нам в лицо, пока мы проезжали улицу за улицей в поисках раненого парня. Оставив за спиной группу зевак, собравшихся около нашего дома, больше мы не встретили ни одного человека. Была приблизительно половина шестого утра, в это время весь Ульфинген, казалось, вымер. Только время от времени в том или другом окне зажигался свет, когда Юлиан с ревущим мотором проезжал мимо по улочке, слишком узкой для его «Веспы», в надежде кого-то встретить. Один раз я заметила кошку, промчавшуюся по пешеходной дорожке. Она скрылась под козырьком входной двери одного из домов, ища укрытия от дождя. В какой-то степени я чувствовала себя как во сне. И не могла бы сказать, обманный мираж это или какой-то воистину прекрасный сон. Я по-прежнему была взвинчена – мы обязаны были найти того парня! – и в то же время близость Юлиана действовала на меня успокаивающе. Он верил мне. Или, по крайней мере, хотел мне верить. Это придавало мне уверенности, которой мне так не хватало в последние месяцы. И прикасаться к нему было приятно, хотя эта мысль в тот момент казалась мне чем-то непозволительным. Казалось, Юлиан, как и я, решил сделать все возможное, чтобы доказать существование раненого парня, – хотя моя надежда таяла с каждой новой улицей, по мере того как мы все дальше отъезжали от нашего дома и садовой беседки. Я вспоминала недоверчивый взгляд санитара с гусиными лапками вокруг глаз, когда я сказала, что парень исчез. Мы достигли середины городка. Юлиан остановил мотороллер у колодца, украшенного фигурой святого Георгия. Святой Георгий занес меч над драконом, распростертым у его ног. Юлиан обернулся ко мне, стирая воду с лица. – Он точно не мог так далеко уйти! – крикнул он мне, стараясь перекричать рев мотора и раскаты грома. – В такую погоду, да еще если он серьезно ранен. Я кивнула и рассеянно посмотрела на церковь, едва вырисовывавшуюся сквозь плотный занавес дождя. Мы двинулись в ее направлении, проехали супермаркет и достигли окраины городка. Парень искал в беседке укрытия и защиты. Он бы точно не побежал в открытую по улице, опасаясь погони. – Давай вернемся, – сказала я, поразмыслив, – хотя это для меня адски тяжело. Но нет смысла искать дальше. – Ты собираешься сдаться? – Где нам еще искать? Юлиан покачал головой: – Окей, поедем назад. Но по тому же пути, которым ехали сюда. – Еще раз по всем улицам? – Конечно. Разве ты этого не хочешь? Я готова была броситься ему на шею за его упорство. Но сдержала свой порыв. – Разумеется, хочу! – Хорошо. – Он улыбнулся мне и посмотрел вперед. – И пусть нам повезет! – Надежда умирает последней! Так часто говорила моя бабушка. И теперь я ухватилась за ее поговорку, как и за Юлиана, продолжавшего поиски ради меня, хотя сквозь его тонкую кожаную куртку чувствовала, как он весь дрожит от холода и сырости. Дальше нам предстояло ехать в гору, по тем же узким проулкам и улицам с выходами на главную, как и прежде. Дождь по-прежнему хлестал нам по лицам, я плохо видела и чуть не пропустила силуэт человека, прислонившегося к стене одного из домов. Высокий, худой… – Вон он! Там! Тормози! Юлиан резко затормозил, мотороллер вильнул влево. Я тотчас спрыгнула и помчалась за силуэтом, только что скрывшимся в одном из переулков. Я слышала, как Юлиан меня окликает, но продолжала бежать дальше. Ни в коем случае нельзя упустить парня снова. В переулке меня встретили темнота и запах навоза, кучей наваленного у мусорного бака. Проход был узким, стены отражали гулкий звук моих шагов. Я остановилась и попробовала хоть что-то различить в темноте. Но помимо слабого света от фонаря, висевшего над одним из окон, все тонуло во тьме. Вдруг меня резко схватили две холодных руки и прижали к стене. Я вскрикнула от ужаса. Передо мной было небритое морщинистое лицо пьяницы. Он пристально посмотрел на меня. И еще сильнее придавил к стене фасада. – Отпустите меня сейчас же! – крикнула я, попытавшись вырваться из его железной хватки. Безуспешно. – Где он? – Его голос был хриплым и скрипучим. При каждом слове бродяга дышал мне в лицо водочным перегаром. – Отпустите, кому говорю! Снова я попыталась вырваться из его мертвой хватки, но он прочно держал меня и смотрел угрожающе. – Скажи, где он? – Эй! – подбегая, крикнул Юлиан. – Сейчас же оставь ее в покое! Тут вокруг нас в окнах стал зажигаться свет. Послышался мужской голос: – Кто там шумит? Мужчина отступил и выпустил меня. В какой-то момент он попал в луч света, и я смогла рассмотреть бездомного. Волосы были длинными, спутанными и грязными, засаленная куртка вся в дырах, как и грязные джинсы. Только рюкзак с красной эмблемой в виде рыбы казался относительно новым. Вероятно, он его где-то украл или выудил из мусорного бака. – А ну проваливай! – крикнул Юлиан. Мужчина поднял руку защищающимся жестом и зашагал, качаясь, по улице. – С тобой все в порядке? Я кивнула: – Да, ничего страшного. – Он обознался? – Юлиан посмотрел в конец улицы, где мокла под дождем его «Веспа». Бездомный исчез. – Не знаю, – сказала я. – Он спрашивал, видела ли я кого-то. Возможно, он как раз имел в виду того парня? – Думаешь, они как-то связаны? – Без понятия. Вдруг этот тип как раз за ним и гонится? Дьявол, подумала я, но не решилась произнести вслух. – Спросить его об этом мы уже не сможем, он уже далеко. – Я тоже так думаю. Давай лучше продолжим искать парня, хотя вряд ли в этом есть смысл. Он наверняка где-то спрятался. Юлиан опустил глаза, рассматривая шлем у себя в руках. Он, несомненно, продрог. И мне было холодно в мокрой одежде. Потом он снова поднял взгляд на меня. – Дора, можно тебя кое о чем спросить? – Разумеется, спрашивай. Внутренне я приготовилась к вопросу, который мне решительно не понравится. Об этом мне сказали глаза Юлиана: он снова глядел в пол, будто что-то обронил. – Не могло ли случиться так, что ты перепутала этого типа с тем парнем? – Ты имеешь в виду в беседке?