Айсин выругалась, как не подобает чопорной англичанке, и со всей силы ударила кулаком по установке. Пнула основание и прикрыла глаза ладонью. Лиар в недоумении покосилась на Фела, но тот лишь поспешно пожал плечами: – На меня не смотри, я тут ни при чем! Лиар достала из сумочки алхимическую ручку и, аккуратно начертив несложную руну на установке, активировала ее голубой энергией. Фелу сигил почему-то показался очень знакомым, но поразило его то, что в воздухе проявились руны, соединенные синими линиями, и окружили установку, словно полупрозрачная картинка вселенной из проектора. Фел восхищенно присвистнул. Лиар бросила на него удивленный взгляд. – Как будто влез в алхимическую матрицу, – благоговейно прошептал он. – Ты о чем? – настороженно спросила Айсин. – Э… про вот это вот все. – Фел указал на алхимические связи, но она упрямо не замечала ничего необычного. Лиар, сосредоточенно созерцая синие переплетения, расхаживала кругами возле установки. – Не утруждайся, Феликс. Маги, не научившиеся управлять собственной энергией, не видят алхимических уравнений. Это можем только мы, – пробормотала она задумчиво и остановилась. Феликс приблизился и стал рассматривать то же, что и она. В воздухе витала раскрошенная руна с нарушенной связью – синяя линия висела, как порванный волос в невесомости и не соединялась с соседней. – Плохо дело, – Лиар печально теребила алхимическую ручку. – Похоже, для открытия портала использовали эолу с Ноктурнусом, но свободная магия оказалась слишком необузданной. Она, кажется, навредила переходящему… он ранен. Впрочем, самой установке досталось сильнее. Я подозревала, что такое может произойти, поэтому и хотела создать топливо из крови… Феликс взъерошил волосы и почесал затылок. Затем указал на оборванную линию и спросил: – А это что? – Последствие необдуманного шага. Установка больше не сможет перенести никого между мирами, – удрученно ответила Лиар. Фелу на секунду показалось, будто ее слова упали в воздух, как огромные капли со сталактитов в глубине пещеры. С единичным всплеском, после которого наступила глухая тишина. Краем глаза он заметил, как Айсин задержала дыхание, вскинула брови и обреченно не то спросила, не то сказала: – Все было зря. Это был ее предел. Руки ее безвольно опустились, лицо, столь красивое и дорогое Феликсу, исказилось мимическими морщинами от большой утраты. Его сердце дрогнуло, а горло стянула удавка сочувствия, когда он услышал ее надломленный голос: – Вся моя жизнь – сплошная ложь! Я потеряла все, даже свое имя… Я не знаю больше, кто я и что делать… По ее щекам потекли слезы. Феликс не смог остаться в стороне, хоть ему и пришлось побороться с собственной гордостью. Едкая мысль «пусть ее утешает Нэмет» огрела его жаркими розгами, отчего он даже стремительно выпрямил спину, но все равно подскочил к Айси и обнял ее. Она, сотрясаясь всем телом, утонула в его руках. Феликс чувствовал, как увлажняется его кофта на груди, но лишь застыл истуканом на месте, успокаивающе поглаживая ее по волосам. Даже сейчас, в таком разбитом состоянии, она казалась ему прекрасной. Ее близость, тепло и уязвимость взволновали его, он еще никогда не испытывал такого влечения. Его душа рвалась к Айсин, и ему было недостаточно просто стоять тут подобно столбу и впитывать ее слезы, как губка. Фелу хотелось сделать нечто большее, заставить мир перевернуться, но не дать ее мечтам кануть в пропасть. Однако сколько он ни мучил свой мозг требованием срочно выдать гениальную мысль, там было пусто. Горечь от безысходности и собственной беспросветной тупости разлилась во рту, как сироп из лекарственного дягиля. Феликс лишь тяжело вздохнул и прижал ее крепче к груди, словно пытался забрать себе ее печаль. «Почему всегда все так непросто? – спросил он себя. – Вот бы что-то понимать в этой дурацкой алхимии… Наверняка как-то можно связаться с Землей… жаль, что у них нет магических межгалактических телефонов… Боже, телефон!» От пришедшей идеи он даже вздрогнул и чуть не кинулся шарить по карману в поисках смартфона, но тут же отмел эту идею, ведь кто он такой по сравнению с девочкой-гением. Если уж Лиар говорила, что нельзя исправить поломку, значит, это действительно так. Однако тревога все равно грызла его, подобно долгоиграющей мучительной мелодии. – Девчат, – Феликс задумался и не сразу понял, что слышит себя. – Этот хмырь в моей башке не говорил, как и когда он появляется? От чего это зависит? Лиар, почтительно замершая в стороне, встрепенулась, словно ее застали за подглядыванием в замочную скважину. – Он – нет, но насколько я знаю, Осколки могут брать верх над сознанием носителя только в случае его крайней усталости. Айсин отстранилась, похоже, заинтригованная его вопросом. Она торопливо вытерла слезы, но глаза все равно остались покрасневшими. Фел нехотя отпустил ее из своих объятий и повернулся к Лиар. – У меня, кажется, есть одна идея, как наладить связь с Землей. – Фел вытащил из кармана смартфон. – В нашем мире он используется, как ваши сте́кты. Лиар приблизилась и стала заинтересованно рассматривать смартфон в его руках. Однако сама брать его не осмелилась. – Я могу просканировать эту штуку, – наконец, нерешительно сказала она. Айсин немигающим взглядом следила за их разговором. Фелу даже стало не по себе – на мгновение ее глаза почудились ему звериными. – Однако на это уйдет много времени. Я никогда не сталкивалась с подобными вещами. А при чем тут Сирнеус? – Он многое знает об обоих мирах. Возможно, он сможет тебе помочь, – пояснил Фел. – Слушайте… – Лиар замялась. – Айси, я понимаю, что тебе, должно быть, очень грустно из-за портальной установки, но сейчас гораздо важнее завершить создание лекарства от могильного вируса. Если ты права, и Анелия помогла перебраться на Нееру Гитеру Домитору, то нам нужно ускориться… Некоторое время Айсин недружелюбно смотрела на Лиар, и Фел даже подумал, что она сейчас кинется на нее. Но Айси лишь смущенно отвела взгляд и стыдливо произнесла: – Ты, конечно, права. Лекарство важно. Но сначала нам все-таки нужно найти Эль. Она пропала сегодня ночью. Лунас видел ее последней. Сказал, что она ушла с дедушкой. И если складывать два плюс два, понимаете, что выйдет? – Дедушка и Гитер появились в одно и то же время? – неуверенно предположил Феликс. – Думаешь, Домитор притворяется Виктором? Айси кивнула. – Но при чем здесь связь с Теллеей? – уточнила Лиар. – Так уж вышло, что, похоже, моя мать сейчас там. И она – дочь Гитера. В архивном зале библиотеки воцарилось густое молчание. Феликс вытаращился на Айсин, ощущая, как мозги закоротило, словно упавший в воду оголенный провод. Яркие искры сталкивающихся мыслей буквально обездвижили его. В настоящий момент даже самые сумасбродные предположения относительно перспектив их положения оказались далеки от правды. Реальное положение было, мягко выражаясь, откровенным дерьмом. Заметив недоумение, отразившееся на лицах друзей, Айси, видимо, с трудом сохраняя самообладание, поделилась своими злоключениями на Веремее. Конечно, как Феликс подозревал по минутной паузе в рассказе, она опустила подробности встречи с Нэметом. При его упоминании она крепко сжала ободок паутинки. Айси закончила на том, что Гитер Домитор – ее дедушка. – Вер-Шитель помилуй! – Лиар ошарашенно осела на диван и подперла кулаком щеку. – Вот это горонья срань! Ой! Она прикрыла рот ладонью. – И не говори, – обескураженно согласился Феликс, растерев рукой шею под волосами, но тут же отдернул ее, вспомнив подобный жест у Нарины, и испугался, что перенял старческие привычки. – Есть идея, как меня поскорее вымотать? – Есть, – Айси вытащила из принесенной Лунасом сумки фотоаппарат Эльвии. – А мы с Лиар в это время проявим фотографии. Он пожалел о своем вопросе, когда в десятый раз бегом преодолевал лестницу из архивного зала. Пот срывался с него уже даже не каплями, а просто тек ручьями и щипал глаза. Одежда прилипла к телу неприятным мокрым слизняком, а легкие горели, словно изнутри их обстреливали пламенными катапультами. Воздух свистя вырывался из горла, когда он дополз до верхнего этажа Шамадора в двенадцатый раз. Ноги горели, икры разрывались от напряжения. Но Айсин не сжалилась. Пока Фел носился по лестницам, они с Лиар пробовали проявить изображения с фотоаппарата Виктора. Но их действия Феликс видел лишь урывками, когда забегал обратно в офис «ЗолСума». А один раз едва не споткнулся, когда Айси и Лиар погасили весь свет и стали ждать в темноте. Фел решил, что это знак, завалился на диван и прикрыл глаза в надежде, что на погружение в царство Морфея не уйдет много времени. Засыпая, он успел в красках представить, как приглашает Айси на свидание, а где-то в его дреме над ними расцвела белоснежная горящая лилия. * * * В обоих мирах не сыскать хуже занятия, чем ожидание. Особенно если оно проведено в тяжелом молчании и оглушительных мыслях, похожих на перезвон колоколов по окончании реквиемной мессы. Людям дана удивительная способность по-разному воспринимать течение времени, которое бывает и своеобразным проклятием, и снисходящим благом. Когда о нем забываешь, оно бежит бурно, подобно самой опасной и дикой реке, и грозится утопить тебя под очередной волной, а иногда тянется, точно вязкий мед, цепляет тебя, будто муху за лапки, и обездвиживает. Айсин не знала, почему так происходит, но предполагала, что, если бы время всегда воспринималось одинаково, жизнь казалась бы куда короче. А срок человека и так недолог. Но даже с таким философским подходом Айси была раздражена. Они с Лиар перерыли почти весь хлам в архивном зале в поисках чего-то наподобие щипцов и емкости, в которой теперь проявлялись фотографии. Лиар придумала хитрое сплетение рун для преобразования обычной воды в специальный раствор и поддержания нужной температуры. Сидя в сумраке и погружаясь в думы, Айси несколько раз ловила себя на мысли, что с куда большим удовольствием продолжила бы разбор вещей. Скрестив руки на столе, она положила на них голову и попыталась задремать, взяв пример с храпящего на диване Феликса, но расслабиться не получилось. Она глубоко вздохнула, сменила позу и посмотрела на Фела, чувствуя глубокую благодарность, что он не бросил ее даже после всего случившегося. Его поддержка много для нее значила. Чуть погодя она нетерпеливо встала, бесцельно прошлась взад-вперед, без интереса порылась на стеллажах с книгами, провела пальцем по деревянным полкам, проверяя, не осела ли на них пыль. Кожа осталась чистой в тревожном красноватом свете лампирид – маленьких механических светлячков. Этот цвет лихорадочно напоминал Айси о Нейране. Любая мысленная дорога, вымощенная в ее разуме, точно продавленная колея, приводила к нему, сколь она ни старалась круто развернуться или сойти с пути в другую сторону. Упругий ободок паутинки упрямо обдавал жаром ее пальцы, когда она засовывала руку в карман дублета. Чувствуя одновременно тягу окунуться в воспоминание и отрезвляющую боль из-за предательства Нейрана, Айси затолкала паутинку поглубже в карман. Его слова, гудящие в голове, больно царапали. Что может быть общего между двумя людьми из разных миров? Она рьяно искала ответ. В конце концов, думала Айси, не такая уж она и инопланетянка, если верить Лагару. Ведь, как оказалось, оба ее родителя – неерцы. Впрочем, она догадывалась, что вопрос Нейрана – всего лишь предлог, обманный маневр, чтобы утешить ее и заставить смириться с его уходом. Реальная же причина была совсем другой. «Мы не должны совершать эту ошибку. Я уже допустил одну, когда поцеловал тебя, хотя мне не стоило этого делать. На этом следует остановиться». Стоило Ноктурнусу насытиться эмоциями и затихнуть в их венах, как Нейран сбежал. Он действиями доказал правдивость присказки, которую повторяли в Сунтлеоне: «Все, что происходит в Лесном Королевстве, там и остается». Изгой в царстве алебастровых людей, Нейран тем не менее оставался истинным сунтлеоновцем по нутру. «Не важно, как ты выглядишь, суть свою не изменить», – заключила Айси с безнадежностью. Теперь она знала на собственном печальном опыте, что народ белых львов – те еще подонки, начиная с королевы, заканчивая злейшим врагом Короны. Айси, с сомнением глядя на свои руки, задумалась, а было ли вообще реальным то, что она испытывала. Или это просто уловка Ноктурнуса? Что, если, пробравшись Айси в голову, Нейран оставил в ней часть своего проклятия? И оно заставляло их тянуться друг к другу. Совершенно внезапно она осознала простую истину: даже это сильное и острое чувство могло оказаться ложью. Обыкновенной грубой выдумкой. Однако сомнения тут же зашевелились в ее сердце. Неужели все действительно так? И ее влюбленность – плод стараний проклятия? И он сгниет, если из его глубин вырвать обсидианового червя? Айси все глубже тонула в своих переживаниях, точно в зыбучих песках. С другой стороны подступали утренние воспоминания о рассказе Лагара про жизнь отца. Как могло статься, что она столько лет игнорировала подсказки? И если о назначении аквамаринового кольца она не могла знать, то ее обязана была насторожить феноменальная способность отца раскрывать даже невероятно запутанные дела многолетней давности. Разве она могла серьезно считаться взрослым человеком, который несет за себя ответственность, если даже элементарные вещи оставались вне поля ее зрения? Она очень надеялась, что Сирнеус, завладев сознанием Фела, все-таки сможет помочь связаться с Землей. Ей срочно нужно было найти карабин, чтобы зацепить воображаемый трос страховки. И эта спасительная страховка – ее отец. Грызя губы, Айсин медленно направилась к портальной установке. Ноздри при каждом вдохе наполнялись ароматом спирта и отдушек. Ее кривая тень в карминовом свете побежала вперед, упала на зашторенные окна, исказилась, превратившись сначала в горбунью, а затем – при очередном шаге вокруг портальной установки, – в воинственную валькирию. «Что ж, хотя бы воображение не отшибло», – сделала циничный вывод Айсин, как вдруг почувствовала кровь на треснувшей губе. Облизав ее и ощутив железный привкус на языке, она сердито себя одернула: «В любом случае, я могу сама выбирать, кем мне быть, раз уж мое прошлое завесили всякими рюшами из лжи для более презентабельного вида. Это всяко лучше той участи, которую встретила Таллика». Айси перевела тяжелый взгляд на Лиар, внимательно следящую за проявлением фотографий. Какие бы религии ни утверждали, что смерть – это только начало, Айси считала, что это чушь. Когда ушла мать, а отец сильно заболел, она, будучи маленькой девочкой, заботилась о нем, но даже тогда понимала: если он умрет, она останется совсем одна. В какой-то степени ее давний страх сбылся, ведь она, как Итарина, бросила Алфиана, хоть и не по своей воле. Однако держаться ей позволяла мысль, что, несмотря на расстояния, они с отцом живы. И пока жизнь дает им новый день и новый шанс найти выход, не все потеряно. Айси очень боялась за папу: ей однажды после перемещения на Нееру уже снился сон, в котором она видела его труп. Она проснулась в холодном поту, а потом не могла уснуть до самого утра. Смерть Таллики бередила этот страх и напоминала о всепоглощающем чувстве, вытесняющем остальные ощущения, точно прожорливое ничто. Оно обдало ее изнутри ледяным дыханием, от которого кожа покрылась мурашками. Айси стремительно, до паники захотелось выдернуть свой разум из пучины этого наступающего конца, за которым нет ничего, кроме вечной темноты. Она резко подалась назад, словно могла физически сбежать от своего ужаса. Как вдруг кто-то коснулся ее предплечья. Айси едва не вскрикнула, испуганно шарахнувшись в сторону. – Осторожно, мало ли кто прячется в тени, – хмыкнул Феликс, вальяжно отпуская ее. Айси не слышала, как Фел прекратил храпеть и подошел, но по ухмылке поняла, что перед ней Сирнеус. Так просто стало отличать их теперь, когда она знала правду. И насколько же слепы они были, не замечая такой явной разницы в их поведении. Этот уже усвоенный вывод все так же неприятно зудел, точно заживающая рана. Казалось бы, мелочь по сравнению с остальными пришедшими бедами, больше выглядящая как несуразное недоразумение, но мерзко саднит, как только слегка заденешь. – В тени прячутся либо трусы, либо убийцы, – раздраженно и надменно парировала она. Красный свет предупреждающе отражался в его карих глазах. Кожаная куртка, небрежно распахнутая на Феле, на Сирнеусе выглядела вызывающе. Айси поняла, что даже одна и та же одежда на них смотрится совершенно по-разному. Ни дать, ни взять – на близнецах, которых сначала путаешь, считая, что все сводится к их внешней схожести, а потом подмечаешь все больше характерных отличий. Кожа Сирнеуса казалась еще смуглее в алом свете, отчего он походил на бравадного пирата в закатных лучах солнца. Того и гляди, в мочке уха сверкнет золотая сережка. Будто угадав ее забавное сравнение, Сирнеус широко улыбнулся, показав белоснежные зубы. – К счастью, это всего лишь я. Тебе ничто не грозит. Айси не успела придумать ироничный ответ на его бессмысленные попытки наладить общение из-за голоса Лиар: – Ребят, фотографии готовы. Осталось подсушить, и они окончательно проявятся через пару секунд.