– Ты такая милая, когда переживаешь. – Лунас кое-как скинул плащ левой рукой, скривившись, когда стягивал правый рукав, и принялся за рубашку. – Мне приятно. Эль закатила глаза, стараясь унять смущение, и нетерпеливо раскалила нераненную ладонь. Но Лунас вдруг отвлекся: с помощью магии отломил янтарь от стены и положил его в рот. – Мне показалось, или ты сейчас съел кусок стены? – Это миласини́т, – пробубнил Лунас, похоже, придерживая осколок под языком. – Действует как мощное обезболивающее, если попадет в кровь. – Что-то, связанное с пыльцой фа́рси? – удивленно предположила Эль из-за созвучия с миласой, остудила руку и плотно зажала кровоточащую рану плащом. – Почти, – наконец нормально проговорил он. – Это вещество из плоти и крови фарси. – Фу! – Миласини́т – дорогое наркотическое средство, из которого строили усыпальницы. Дань королевской моде. Над усопшими принято было рыдать навзрыд, а миласинит как раз многократно усиливает все эмоции и при этом притупляет физическую боль. Ради такого отлавливали фарси и замуровывали их в стены живьем… – Варварство! – Эль нахмурилась, вспомнив, что недавно сама наглоталась этой разбавленной дряни. – Поэтому, когда фарси отстояли свою свободу и независимость, а алхимики доказали наркотические свойства миласинита, его запретили. Хотя именно его использовали в целительстве с древнейших времен. – Какие у тебя познания! – невольно подтрунила Эль, пока Лунас тщетно пытался расстегнуть пуговицы. – А я думала у вас в семье Лиар – умница, а ты только хорош собой. – Хорош собой? Это был комплимент, Уголек? Я не ослышался? – Не обольщайся, – парировала Эль, возмутившись, что он опять использовал противное ей прозвище. А затем тяжело вздохнула и предложила: – Давай я. Она выпустила из рук плащ, стремительно обошла Лунаса и, опустившись напротив него, принялась помогать. – И давно наши отношения вышли на новый уровень? – Лунас выразительно повел бровью, когда Эль за считаные секунды расстегнула его рубашку. Он выглядел самодовольным и даже усмехнулся. – Что смешного? – строго спросила Эль, стараясь не разглядывать самым бессовестным образом его пресс и красивый рельеф рук. – Ты истекаешь кровью! Надо действовать быстро! – Я радуюсь. Никогда еще у меня не было такого обворожительного целителя. Хоть и неопытного. Эль покраснела так, что сама почувствовала жар на щеках, и вновь вернулась Лунасу за спину. – Хватит ехидничать, Семпер, – она резко сдернула с него рубашку. – Возможно, от меня зависит твоя жизнь. Эль попыталась придать голосу хладнокровия, но вышло плохо. – А тебе идет румянец! – она увидела усмешку Лунаса в золотистом отражении жидкого миласинита. – Я тебя смутил? – Нет. И если не прекратишь, я уйду, – раскаляя руку докрасна, пригрозила Эль. Конечно, она лгала, и, по правде, ей хотелось сейчас снять с него не только рубашку. «Проклятый миласинит!» – Эльвия закусила губу и прижгла рану Лунаса. Он до крови разбил кулак о мост, но не проронил ни звука. То ли из-за обезболивающего эффекта миласинита, то ли из-за нежелания показать Эль свою слабость. – Кровь остановилась, – Эль внимательно оценила свою работу. – А теперь идем, надо выбираться отсюда. – Так я заслужил твое доверие? – обрадованно промурлыкал Лунас и, облокотившись на левую руку, с улыбкой обернулся к Эль, пока она еще не успела подняться. Внутри нее вновь закружился опасный смерч. Лунас оказался так близко, и от него веяло таким притягательным жаром и будоражащим ванильным ароматом, что она не смогла устоять. В очередной раз обвинив во всем «проклятый миласинит», она обхватила лицо Лунаса и решительно поцеловала его, отдаваясь влечению. Он сначала даже удивленно распахнул глаза, но едва ощутил, что Эль собралась отстраниться, поднялся на колени, запустил одну руку в ее вьющиеся от влаги волосы, а второй притянул ближе к себе. Ладони Эльвии скользнули на грудь Лунаса. Она почувствовала нежное, словно наэлектризованное, прикосновение его пальцев, повторившее изгибы ее ключиц. Шнуровка ее рубахи окончательно ослабла, обнажив неприлично большой вырез. Эль не до конца понимала, что с ней, будто рухнула в бешеный поток горной реки – против течения плыть было невозможно. А она и не хотела. Эль слышала, что где-то глубоко внутри раздавался ритмичный стук. Вероятно, здравый смысл стучал камнем о камень, пытаясь зажечь в ней хоть искру осознанности, но она направила туда весь речной поток и утопила последнюю надежду на отступление. Раздался оглушительный грохот. Каменные глыбы потолка обрушились в ровную гладь янтарного озера. Лунаса и Эль обдало брызгами медового золота. Он резко отпустил ее и отпрянул, как от ядовитого плюща. Возмущение и обида волной захлестнули Эль. – Не лучшее время и место, – сдержанно произнес Лунас, приняв решение за обоих. Он поднялся на ноги, стараясь не только не касаться Эльвии, но даже не смотреть на нее. Она почувствовала себя оскорбленной, отвергнутой и униженной. – Кажется, Орден прибыл, они разберутся с преступниками и мумией. А нам надо валить отсюда, пока тут все не рухнуло. Эль слушала его вполуха, ужасно злясь и не контролируя себя. Она стремительно подошла к Лунасу и влепила ему громкую пощечину. Он встрепенулся и больно сжал ее запястье. В его взгляде полыхнуло осуждение. – Сейчас не лучшее время и место, – строго повторил Лунас и с трудом отпустил Эль, будто рука сопротивлялась его воле. Она хотела наброситься на него и избить, хотя еще недавно, как опьяненная, рвалась в его объятия. Этот дикий контраст немного взбодрил разум Эль, но тут ее с головой накрыл девятый вал стыда. «Что я творю?!» – ужаснулась она и отвернулась. Ее взгляд упал на Леору. – Ты не виновата. Это все миласинит, – снисходительно заметил Лунас, и Эль поняла, что произнесла последние мысли вслух. Ей стало совсем неловко, и она, не оглядываясь, поспешила к Леоре. Наверху снова раздался грохот, как от взрывной атаки. – Мы не можем ее тут бросить, – Эльвия с облегчением нащупала пульс Леоры. Лунас, накидывая рубашку и плащ обеими руками, скептически напомнил: – Она обманом вовлекла меня в махинации Гитера и еще недавно пыталась убить тебя. По-моему, она злодейка и вполне заслуживает такой участи. – Это не нам решать, – возразила Эль, с укором взглянув на Лунаса. Даже на таком расстоянии ее будто примагничивало к нему. Воображаемая Айси тут же осудила ее. Пересилив себя, Эль опустила взгляд и заметила голубоватую жеоду с глубоким зигзагообразным сколом, торчащую из кожаного мешочка на поясе Леоры. Эль торопливо достала эолу и обнаружила, что в ней, как в хрустальном шаре, кружатся снежинки. Тут же решив, что добро не должно пропадать зря, Эль за считаные секунды впитала в себя Темпурус холода и, к приятному удивлению, обнаружила, что он не вступил в борьбу с ее магией, в отличие от Дайта. Сверху послышались очередные громогласные удары, и на этот раз потолок посыпался тысячью мелких камней. Она пригнулась и закрыла голову руками, однако опасность миновала. К счастью, пол верхнего этажа рушился по краям дыры, в которую еще недавно скинули Эль. – Никогда не стоит опускаться до уровня своего врага. – Она схватила Леору под мышки и потащила к выходу. – Мы не можем лишить ее возможности исправиться и в будущем совершить добро. – Ага, или новое зло, – пожал плечами Лунас, безучастно наблюдая за жалкими попытками Эль двигаться чуть быстрее, чем черепаха. – Почему ты такой… – Эльвия не нашла подходящего эпитета для его противоречивого поведения. Его принципы были не похожи на принципы других людей и, уж тем более, на ее. Он был настоящим героем, но только для тех, кто ему дорог. Остальных он отсекал жестко и беспрекословно. – Какой такой? Негодяй, который думает только о себе? – Я так не считаю. Думаю, ты лучше, чем тебе кажется. Просто что-то по-настоящему прекрасное и доброе скрывается под тоннами твоих масок, и поэтому… – Ладно, хватит болтать, давай ее сюда, – вздохнул Лунас, словно испугавшись, что Эль может раскопать то, что он давно тщательно припрятал, и подошел ближе. – Спасибо, – кивнула она и обрадовалась, что оказалась права: Лунас был способен на бескорыстное добро. – Будет хорошо, если ты полетишь с ней… В ее памяти отчетливо нарисовалась картинка, когда Лунас унес на руках Иларин Сил, повредившую ногу на практическом занятии по Тактике Ведения Боя. Тонкая игла ревности кольнула ее под ребром, и тут же вновь проснулась воображаемая Айси, выдавшая нравоучительную тираду. Лунас призвал дар и объединился с горогоном, но крылья его были почти прозрачными. – Кажется, пока придется двигаться своим ходом. – Он не скрыл разочарования. – У великого и могучего Принца кончился запал? – усмехнулась Эль, воспользовавшись вдруг выпавшей удачной возможностью подшутить. – Посмотрел бы я на тебя, если бы ты пролетела сюда от самого Лауна при помощи магии. – Эльвия с удивлением услышала в его голосе отзвуки обиды, кажется, ей таки удалось пошатнуть его самолюбие. – Мне нужно Солнце. Придется дождаться рассвета. А пока отправимся пешком. Противоречивые чувства смешались внутри Эль. С одной стороны, она пожурила себя за бестактность, а с другой – тихо ликовала, ведь по сравнению с «солнечным зайцем» на этот раз ее шутка пришлась к месту. Лунас подтянул Леору себе на здоровое плечо, а Эльвия молча подсуетилась и поддержала ее с другой стороны. Так они преодолели чернолитовый мост и поднялись по лестнице в парадный зал дворца. Шум боя время от времени доносился с разных сторон, но здание больше не рассыпалось. Эль всю дорогу размышляла, что же будет между ними дальше, как она посмотрит Лунасу в глаза, когда пройдет действие миласинита. Пробравшись в парадный зал, в центре которого высился фонтан с кованой бронзовой лисой, они положили Леору на пол и спрятались за одной из широких мраморных колонн. Эльвия впервые безропотно согласилась, что они не станут вмешиваться, а оставят сражение с преступником профессионалам. И хотя Эль ужасно не хотела признавать, что ее дедушка – главный злодей, она решилась довериться тому, кто ее спас и к кому она чувствовала такое безудержное притяжение. Она то и дело поглядывала на сидящего невдалеке Лунаса, ощущая, как между ними наэлектризовывается воздух, словно призывая отложить все дела и вернуться к тому, на чем они остановились. Эльвия хорошенько тряхнула головой, заставив себя отвернуться от него и осмотреть зал. Звуки магических атак, взрывы, удары, похожие на лязг металла, и раскаты грома заполняли все помещение. Однако сражающихся все не было видно. Первым из тонущего во мраке противоположного конца зала вырвался черный, как космическое небытие, лев. Он зарычал, развернулся и вновь бросился в атаку. – Это же Айси и Нейран! – с удивлением и страхом за друзей прошептала Эль, увидев шамадорцев, скорее обороняющихся, чем нападающих. Нейран уже получил несколько ожогов кислотой, видимо, от Мерики, – его одежду на руках и груди разъели темные мазутные пятна. Айсин же была почти невредима, лишь рваная рана рассекла ее левую руку почти от локтя до запястья. Из-за колонны показались Гитер и Мерика, а следом вышел Амар, ограждая союзников алхимическим щитом от нападений Сируса и чернолитовых ударов Нейрана. – И где Орден Правосудия? – с претензией уточнила Эль, будто Лунас был виноват в их отсутствии. – Видимо, еще не прибыл. Только давай без глупостей. Он словно знал, какая мысль пришла ей в голову. – Они в меньшинстве, и мы должны помочь, – уверенно заявила Эльвия, поднимаясь на ноги. Лунас вскочил следом. – Ты понимаешь, что этим ты все испортишь?! – Испорчу? Там мои друзья! Моя сестра! – Сестра? – Лунас недоуменно посмотрел на Эль. – Да! Понимаешь теперь? Я должна что-то сделать, пока твой диво-Орден ползет сюда, – с каждым словом она разгорячалась все больше. В ней пробуждался храбрый воин, жаждущий бороться за справедливость. – Что-то они вообще не торопятся! Может, испугались Нихиля, из которого не возвращаются? А Айси не испугалась! Лунас шикнул на нее. – Я вмешаюсь. Но ты останешься здесь. – Еще чего! – фыркнула Эль. Она уже внутренне разгорелась, как голодный пожар. Ее не усмирила даже вновь пробудившаяся жгучая боль магического истощения. Эль создала пламенные сферы и выбежала в зал, в самый эпицентр сражения.