33. ПЕРЕПОЛОХ В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ — Взяли! Его взяли! — Кого взяли? — Маньяка, — взбежав по лестнице, Игорь тяжело дышал. — Вы новости в интернете читаете? Все полезли читать новости, но в ленте не нашли, должно быть, событие не относилось к числу главных для страны. — Это Денис Анисимов. Короче, его в «Глагольных скрепах» годами динамили с оплатой, он терпел-терпел, а потом приехал в Москву, подкараулил редактора у подъезда и пробил голову молотком. Не насмерть, мозг не задет. Повезло, что люди мимо шли и повязали с поличным. — Ну, что за дерьмо… — с облегчением вздохнул Астролягов. — Срань Господня! — прошамкал Дима. — Вот больной ублюдок, — Григорий ухмыльнулся и покачал головой. — Теперь его закроют за решётку и ключ выкинут. — Ему должны надрать задницу, чтобы спасти наши задницы, — заявил Ринат Литвинов, будто председательствовал в американском суде. И немедленно разошлись, но отнюдь не по рабочим местам. Весть, что в Москве поймали автора, подозреваемого в маньячестве, пулей разлетелась по этажам издательства «Напалм». Астролягов заглянул в отдел городской прозы. Прагматичная Ната сразу полезла на сайт m24 и отыскала заметку в разделе «Происшествия» между шокирующей новостью «Трамвай сошёл с рельсов на востоке Москвы» и «Непогода отразилась на дорожной ситуации в столице». Имён указано не было, только возраст и род занятий. — А Игорь откуда узнал? — спросила Ната. — Ему позвонили, когда на работу шёл. — Игорь не сказал, кто звонил? Впервые Ната пристально смотрела ему в глаза. — Нет, — стушевался Алексей. — Ни у кого даже мысли не возникло спросить. — Так я и думала, — негромко сказала Ната и отвела взгляд. — Что? — не выдержал Алексей. — Теперь опять начнётся. — Что начнётся? — Это москвичи… — Ната вздохнула. — Они провоцируют. Я боюсь, что в издательствах начнётся охота на авторов. Все будут искать ведьм и пострадают невиновные. — Но ведь маньяка поймали. — Когда объективные причины останавливали желающих повода, которые получили свой повод? — Зачем им это? — Осложнить жизнь конкурентам. Москвичи используют любые средства, чтобы выжечь кусочек чужой поляны, потом ещё кусочек, пока не сожгут вокруг себя всё. Так было в нулевых, когда они стали подбивать энтузиастов во всех городах писать российскую космическую фантастику, — начала рассказывать Ната, а он с угрюмым удовольствием слушал её. Соревнование сетераторов, списывание синопсисов, спешка, склоки, строчкогонство, снижение спроса, сокращение сметы, стагнация, свёртывание серий — сила столичного саботажа сражала своей скоординированностью. Об этом много говорили коллеги, но бессистемно. Здесь же была целенаправленная операция по загону талантов в пропасть. — И теперь? — но Алексей и сам догадался. — Теперь у нас полно фантастики про попаданцев, про вампиров, про дураков и драконов, про магические академии, даже постапокалипсис и кибер-панк есть, а от отечественного космоса остались засохшие клочки. — Умно, — сказал Астролягов. — Умно. Даже Ник Далёв её писал, а теперь больше не пишет. — Похоронили перспективное направление вместе с энтузиастами и сохранили свою грядку, которую возделывали много лет. — А сейчас они во что целятся? — Не знаю, — сказала Ната. — Знала бы, работала в Москве. — Молодцы какие, — искренне похвалил Алексей и тут же спросил: — Как там Катя? — Довела её до дома. Завтра выйдет. Она в четырёх стенах воет. Астролягов представил внешность девочки-бульдожки и осмелился спросить: — У неё муж есть? — Нет. — А парень? — Никаких бой-френдов. Мне, во всяком случае, не говорила. Думаю, что их нет. — То есть вообще? — изумился Астролягов. — Да. — Не понимаю, как она обходится без мужиков. — Катя использует самотёк, — объяснила Ната. — Само… Что?! — Самотёк, — Ната уставилась в пол и тихо повторила: — Самотёк. Все одинокие редакторессы им пользуются. * * * Наступил декабрь. На головы горожан надвинулось низкое зимнее небо. Астролягов ходил на работу как на каторгу, и тому было немало причин. Когда всплыл псевдоним несчастного автора — Денис Январёв, его творческую биографию сразу узнали все интересующиеся литературным бизнесом. В списке книг Астролягов нашёл фантастический роман про российскую космонавтику «Красная пустота». За ним следовали семь книг про попаданцев, приключения преступников и постапокалипсис. Все они были выпущены издательством «Глагольные скрепы». Автор-маньяк был старательный и публикуемый, но мало кому известный. Астролягов давно забросил ходить на литературные форумы. Там царили привычные серые сумерки. Фантазии у комментаторов было маловато, художественный вкус отсутствовал напрочь, зато энергии хоть отбавляй. Они всё писали, писали и писали, к каждому открытому файлу, вне зависимости, прочитан текст или нет. Писали всякий вздор или гадости, а отчего так писали, не понимали. Теперь Алексей снова полез на форумы, привлечённый запахом крови, и сильно пожалел. Ядовитая болтовня разъедала мозг похуже царской водки и портила настроение на весь день. Остановиться он тоже не мог — токсичный дискурс затягивал. Больше всего он боялся встретить упоминание коллег и себя лично, но о «Напалме» никто не вспомнил. Январёв у них не печатался. В конце недели Игорь прибежал от Матвеева весь какой-то взъерошенный и помятый. — Черкизон вконец обалдел! — заявил он. В комнате забелели высунутые из-за мониторов лица. — Что случилось? — Правку отклонил. Редакторы оцепенели от такого неслыханного явления. — Хорошо, что Матвеев с ним теперь напрямую общается, а то бы мы опять стали крайними, — Игорь сел за свой стол и перевёл дух. — Редактура же хорошая, — робко заметил Алексей. Когда он прочёл литературную обработку, то снова увидел знакомый по прежним книгам добротный детектив любимого автора. Это был практически «Друг мой Дантес», только про Гражданскую войну в Крыму. — Чем она ему не понравилась? — Черкизон сказал, что она убивает оригинальный стиль, извращает его изначальный творческий замысел и… как он выразился? — Игорь поднял указательный палец, замер с открытым ртом и сделался похож на взлетающего школьника. — Нивелирует достоинства выдающегося произведения до поверхности мейнстрима! Это цитата от Матвеева. Шеф запомнил и мне передал. — «Нивелирует» в смысле «поднимает»? — желчно уточнил Григорий, недолюбливающий Гурама Вахтанговича давно и, возможно, небезосновательно. — Что я Владимиру Ефимовичу скажу? — расстроился Алексей. Он представил, как приносит Сахарову новую распечатку одного и того же детектива, и усомнился, что старик возьмётся. Для капризного автора будет слишком много чести. — Ничего ему не надо говорить. — Сами будем править? — испугался ответственности Алексей. «Я буду переписывать Черкезишвили!» — с восторгом подумал он.