— Нет, не будем. Матвеев распорядился печатать в авторской редакции. То, что ты напричёсывал, тоже выкинем. Корректор вёрстку вычитает, запятые поправит, и ладно. Шефа история с обложкой так торкнула, что теперь он идёт на поводу у классика. — Похоже, мэтр порвался, несите нового, — рассудил Григорий. В комнате не нашлось никого, кто бы это опроверг. На писателе безмолвно и единодушно был поставлен крест. — Черкизон, Черкизон, штопаный ты мэтр, — вздохнул Астролягов и приступил к работе. Картинка, нарисованная художником для обложки «Много чести», представляла собой образец наивной живописи в духе Пиросманишвили и привела в восторг Черкезишвили. Два офицера, красный и белый, в условной военной форме в виде галифе и френча были похожи как родные братья, только белогвардейца украшали усики, а красный был без усов, но с чубом, выбивающимся из-под фуражки. Они в самом деле были красного и белого цвета. Такое решение удачно подчёркивало схожесть антагонистов. Вместо амура над антагонистами реял нарочито фанерный аэроплан. На заднем фоне дымились укрепления Перекопа и реял андреевский стяг. Пялясь в аляповатый трэш, Астролягов тщетно силился понять, чем он заслужил одобрение эстета А.Р.Манiака. Либо Черкизон кривлялся, либо действительно поломался. Астролягов сел писать аннотацию. — Забойнее, — пыхтел он, вызывая усмешки соседей по кабинету. — В соответствии с духом произведения. Продающая аннотация, недвусмысленно дающая понять читателю, что он встретит под обложкой. Увлекательная и простая, с ударной концовкой в формате анекдота. Сделать перл, сделать перл… Переполняясь чувством ответственности, до исхода дня он вытужил заготовку и решил никому не показывать. — Освоил? — как бы невзначай спросил Григорий по дороге к метро. — Ещё не полностью, — промямлил Астролягов. Он прочёл «Девушку из Гатчины», но не был готов высказать весь набор замечаний по тексту. Для разговора с Григорием он хотел набраться храбрости. — Немного осталось. За выходные дочитаю и в понедельник по впечатлению от полного текста выскажу обоснованное мнение. — Подождём до понедельника. Даже безобидная фраза, произнесенная нейтральным тоном, показалась Алексею угрозой. * * * Они сошлись, не сговариваясь, не предупреждая друг друга, но думая об одном и том же и потому действуя одинаково. В понедельник, когда заспанный завхоз отпирал двери на этажи, Алексей и Григорий были тут как тут. Поздоровались, вошли и стали снимать мокрую верхнюю одежду. Вешалка в углу привычно ждала опостылевших работничков, принуждённо торча кверху крючьями. «Как в школе перед дракой», — с тоской подумал Алексей. — Ну, как? — сделал пробный выпад Григорий. — Прочёл, — обозначил защиту Алексей. — Что скажешь? — М-м… — забуксовал Астролягов, но промедление в стычке было смерти подобно, и он спохватился: — Вполне хорошая была задумка. Очень сочные описания улиц, превосходно выдержан стиль. Ты умеешь делать нуар. — Я старался. — Но вот всё остальное, — Алексей на этот раз не запнулся, а нарочно выдержал паузу для придания удару весомости. — Это точно детектив? — Что не так? — Интрига провалена. Убийца вычисляется к середине романа, я угадал, во всяком случае, а в третьей части о нём прямо говорят и дальше только ловят. — Это криминальный роман, — пожал плечами Григорий. — Нормально для нуара. В нём главное драма и экшн, а детективная замутка — по желанию автора. Её вообще может не быть, как в «Высокой Сьерре», «Дороге воров» или «Воровской дороге». — Это всё фильмы, — Алексей ушёл от контратаки. — Ты ещё «Касабланку» вспомни. — «Касабланка» тоже нуар, — рассудительно заметил Григорий. — В нём главное — настроение и характеры. — Вот насчёт характеров, — Алексей воспользовался открывшейся брешью и перешёл в наступление. — У тебя их нет. Ходульные персонажи ковыляют по действию, оттого многие сюжетные ходы выглядят притянутыми за уши. У персонажей нет убедительно прописанных мотивов поступить именно так и никак иначе. Они как будто бредут, спотыкаясь во тьме. Одна только девушка из Гатчины удалась на славу. — Она же фем-фаталь, — обрадовался Григорий. — Ключевой элемент нуара. — Но всё остальное ни в колхоз, ни в Красную Армию. Из-за них сюжет разваливается. Ты склеиваешь куски сплошными натяжками, от этого не отпускает чувство фальши. Григорию надоело выслушивать критику. Алексей набрался храбрости и сказал: — Текст решительно никуда не годится. На суровом лице редактора с пятнадцатилетним стажем зазмеилась улыбка. — Текст не может никуда не годиться, — нравоучительным тоном сказал он. — В мусорную корзину он, наверняка, подойдёт, а если не туда, то хотя бы в дружественную серию. Алексей сдался. — Там всё плохо, — упавшим голосом сказал он. — Читатели заплюют. Сам того не ведая, он нажал на спусковой крючок. Слово «читатель» подействовало на редактора, как триггер на блоггера, подпущенный в сетевом споре матёрым троллем. Григорий выпрямился, расправил плечи, из ноздрей его повалил пар. Он стал как истукан — лицо гранит и медь, глаз-алмаз, зубы из стали. — Мы в этом деле давно и у читателей милости не просим, — чеканные слова выпали на стол, как из-под пресса. — Напечатаем, — суетливо закивал Алексей. На лестнице зашелестели шаги. В контору стекались издательские клерки, чтобы возобновить позорный и мучительный процесс овеществления отечественной культуры. 34. КОПРОРАТИВ — Наши косяки мы правим сами, чтобы внештатные литредакторы думали, что мы не косячим, — сказал Игорь, когда Астролягов пожаловался на качество «Девушки из Гатчины» и предложил отдать на переписывание Сахарову. — Правь. До тебя Григория правил редактор детективной серии. Не будем ломать традицию и выносить сор из избы. Астролягов включил «Девушку из Гатчины» в план наряду с другими рукописями своего потока. Григорий не возражал и не настаивал на привилегии въехать в печать вне очереди. Рутина затягивала, накапливалась, и Алексей разгребал, погружаясь в тихое ремесло по самые уши. Самотёк, авторы, договоры, тексты, эскизы — декабрь проходил в пастельных тонах, сумасшедшие унялись с исходом осени и погрузились в зимнюю спячку. Обложку для «Много чести» татуированный дизайнер Егор сделал под присмотром Игоря и Алексея, потом её показали Матвееву и Черкезишвили. После их одобрения макет отправили в типографию. Подкрался Новый Год. 2015-й истёк так же незаметно, как вытекает в пустыне вода из треснутой фляги. Сотрудники ещё работали, по-прежнему считали, что им отпущено время, но потом оказалось, что никакого года-то и нет, а дел в конце тупика накопилось столько, что за пару дней точно не переделать. И дела бросили. Для корпоративного праздника Нуцалханов подыскал заведение достаточно большое, чтобы вместить всех сотрудников издательства «Напалм», и не ангажированное другой крупной фирмой. Байкерский клуб «Мотор» занимал весь подвал доходного дома Титовой на углу Садовой улицы и Лермонтовского проспекта. В понедельник 28 декабря закончили день пораньше и ринулись, кто на чём. Безлошадные редакторы шли на своих двоих. Дорога заняла минут двадцать и пролегала через каналы и мосты по свежему снежку. Подсвеченный неоновой рекламой город словно ждал кутежа, настроение было праздничным, да и место оказалось приятное, неподалёку от Покровского сквера. — Меня тут грабили пару раз, — поделился опытом Дима, — когда я пьяным на трамвайное кольцо заезжал. Зубы выбили, сволочи. — А теперь получку отберут, — напророчил Григорий, перед корпоративом выдали тринадцатую зарплату. Дима схватился за сердце, будто машинально потрогал внутренний карман. — Чёрта с два, — прошипел он. — В этот раз я пить не буду! — Настоящий фантаст, — сказал Ринат Литвинов. Под чёрной вывеской «MOTOR» они углубились в недра заведения сначала снаружи вдоль стены по бетонной лестнице, потом отворили дверь, завернули направо и сошли по древним гранитным ступеням, напоминающим о каторжном труде крепостных в ингерманландской каменоломне. В заведении оказалось уютно, светло и шумно. Играла лёгкая американская эстрада. Слева от входа располагался закуток с вешалками, от него тянулась длинная барная стойка. Там за дринком виски сидел Матвеев, благодушно пасущий визитёров — все ли рады, кто прогулял и прочее. Бар был украшен, как положено у байкеров — цепями, запчастями, лейблами и черепами, в рамках карго-культа напечатанными на картонке. По правую руку простирался зал с подиумом для караоке, танцполом и столиками, а за ними через широкий портал можно было пройти в зал ничуть не меньший, но без эстрады. Передний зал был полон. Пока редакторы шли, успешные сотрудники бухгалтерии и административно-хозяйственной части ехали. Добрались раньше и плотно обсидели увеселительную площадку как девочки-отличницы устраиваются за первые парты, поближе к учительскому вниманию. Сотрудники-хорошисты из числа корректоров и верстальщиков засели посерёдке, у стены второго зала. Там по левую руку было что-то вроде алькова с проходом вдалеке, где расположился художественный отдел. Задний зал от портала и дальше занимали работники склада, как положено троечникам жизни. Детективщики и фантасты сели на «камчатке». Сдвинули столы под хмурыми взглядами грузчиков и брезгливыми — тёток из отдела сбыта. Незнакомые разглядывали незнакомцев и были чужакам не рады. Тётки зырили на тех, кто поставляет им дрянной товар, а редакторы поливали холодным презрением нерадивых продавцов, не умеющих втюхать лохам любовно выстраданные шедевры. Обе службы друг друга презирали много лет и не разговаривали. Астролягов подумал, что на день рождения шефа из их состава мало кто приехал, но вникать в нюансы отношений поостерёгся. Развесили на стулья куртки и пальто. Сели. Налили водки. Астролягов осматривался. Стены были затянуты коричневой сеткой из искусственной сизали. Через равномерные промежутки торчали бра из искусственной бронзы. С потолка свисали плафоны из искусственного стекла. Алексей ожидал найти обстановку в клубе байкеров значительно брутальней. Григорий посмотрел на часы. — Четверть. Джентльменская пауза вроде бы истекла. — Матвеев до половины тянуть будет, — опытный Дима изрекал с авторитетом. — Деликатничает, чтобы все точно собрались и его поздравительную речь не прерывали заполошной суетой опоздавшие. Ринат Литвинов уставился в смартфон, который оказался у него в руках по волшебству. Алексей высмотрел через портал Нату Тишину в компании Жорика и Кати с тремя чужеродными дамами и двумя мужичками, судя по унылым лицам, пишущим городскую прозу. В зале кое-где встречались редкие приглашённые авторы. Они старались пристроиться там, откуда их не прогонят — книжный рынок научил. Астролягов плюнул на всё и решил надраться.