Это не про то. Не про то, что если женщину не любить она станет легкой победой ловеласа. Эти строки, как родные легли на совсем другую историю любви. Грис смотрел в волшебное окно на Тарс, что остался только в воспоминаниях. Его плечи напряжены, руки сжаты в кулак и лежат на раме. У ног Гриса с заплаканными, красными глазами сидит Илия и гладит сапоги своего господина. От нее исходит совершенно сумасшедшая, ощущаемая физически любовь. Что бы там не было между этими двумя, он позволял ей оставаться рядом, потому что нуждался в этой любви. Не любил, но ему очень нужно быть любимым. Один любит так сильно, что второй просто не может этого не ценить и не хотеть. Илие судьба налила большой бокал сладкой боли и она ни за что от него не откажется, в этом мире холода и ужаса каждая капля этого «напитка» бесценна. – Как не вовремя я пришла, – подумала Саша и тихо сделала шаг назад, – как не вовремя на войне случается любовь. – Рон вернулся? – спросила она у Отики, отступив еще дальше от раскрытой двери. – Нет еще, – не отрываясь от своего занятия, протянул Отика и от усердия высунул язык. – Драгэти Аорон Уэарз покинул Горыянцы, – горько сказала Саша. – Что вы заладили: покинул, покинул. Вышел по делам. Сказал вернется, значит вернется. Не теряй стойкости духа и подай зеленую двойку, – ответил Отика и взглядом указал на длинную темно-синюю палочку с зеленым наконечником. Саша выполнила просьбу и взволнованно призналась: – Мне нужно вернуться в кулькит! Ваша Альмахатери уже пугает своей настойчивостью и требует, чтобы я зачем-то вернулась в город мориспен! Оба вестника не сговариваясь, повернулись к девушке и смотрели одинаково задумчиво, словно не верили своим ушам и слышали то, что давно и не надеялись услышать. И вот теперь прислушивались к послевкусию сказанных слов и странно смотрели. Саша была уверена, что сейчас они покрутят пальцем у виска, хотя ни разу не замечала, чтобы вестники так делали. Или скажут: «– Ты сошла с ума, сэвилья». Или еще как-то выразят очевидное недоумение. Вот-вот. Сейчас. Еще немного. Но они молчали. Признаться, Саша заикнулась про возвращение в кулькит в шутку, да и само предположение о том, что это именно Альмахатери нашептывает про возвращение и про драконов было не то чтобы серьезным и обдуманным и осознанным и созрело вот только что. – Нет, нет, – открестилась она от сказанных слов, – откуда богам знать русский язык. Она говорила без акцента. Отика ласково улыбнулся той улыбкой, какой улыбаются детям в ответ на умилительные глупости и сказал: – Боги несут послания образами, разум переводит образы любым языком, любым понятным способом. Что еще Она говорила? – Люблю драконов, – заявила Саша, уверенная, что после этой фразы всё уж точно встанет на свои места. – Странно, мориспен почти не используют это слово с тем смыслом, какой вкладываем мы. Тем более по отношению к драконам. Чаще встречается: восхищаемся, преклоняемся, осыпаем уважением, вечные, древние, старые, мощные, как горы, сильнее небесных камней…, затянул Отика, очевидно желая развить эту тему. – Короче, – тактично потребовал Изирда. – Отика, – крикнул с террасы Перекоос, – Аорон уже здесь? – Нет! Иди сюда! Принес? – крикнул в ответ Отика и продолжил: «люблю драконов» выбито на фонтане с драконом, на площаде, с которой мы спустились на нижние уровни кулькита. Там что-то спрятано на самом видном месте. Саша вспомнила, как Отика предположил: быть может, Катарац спрятал нечто ценное не как драгэти, а как человек. Как бы это было? Спрятать на самом видном месте, можно сказать классика. – Но, – продолжал размышлять Отика, – даже если это спрятано на видном месте, без драгэти нам это не найти. – Нет! – горячо зашептала Саша, – если послания были посланы мне, значит, обойдемся своими силами. У нас пока один-единственный драгэти. Нельзя им рисковать. Настало наше время. Отика озадаченно покачал головой и с сомнением сказал: – Это очень опасно, Катарац привел большое войско, вряд ли он отвел их далеко, скрыться за болотами самое ожидаемое решение. – Полетим на драконах, в темноте нас не разглядят. – Нас не заметят, а драконов заметят и захотят узнать, зачем они вдруг оказались в кульките, – с непривычными нотками твердости заявил Отика. – Зато проверим твои ловушки, прихватим шаров и хомут, – вдруг горячо вступился Изирда, – Саша права, хватит всю войну складывать на драгэти, мы тоже воины Альмахатери! – Что происходит? Где Аорон? – спросил подошедший Перекоос, по пути успевший опрокинуть стаканчик вина. Тайные кнопочки и слабости Отики Тринити были найдены, изобретатель от вестничества с двумя подручными отправился открывать оружейные хранилища. Приготовления к вылазке завертелись, закипели с горячностью, обдумывая на ходу список изобретений, которые сегодня можно выгулять Отика уже на доске велел Саше ждать их возвращения на драконьей вышке и ни в коем случае одной не подходить к Бурому. К предстоящей авантюре присоединились вестники и риспийцы до того мирно распивавшие вино. Легкая хмель в компании с беспомощным ожиданием и неизвестностью придала им смелости, и, не задав ни одного вопроса, они согласились лететь в кулькит. Воинство Альмахатери или не знало или не нуждалось в земной военной дисциплине. С двумя дозорными Саша вошла в пещеру, произнесла «волшебные» слова и пещера превратилась в каменную реку, с легкостью лавируя по каменным волнам, она поймала себя на мысли, что до конца не верит в возможность вылазки в кулькит. Ведь это действительно опасно! Как будто в этих местах было что-то безопасное. Без разведки лететь в ночной кулькит затея поистине бесшабашная. Может хотя бы до утра подождать? До утра. До утра, в котором станет совершенно ясно: Аорон Уэарз не нашел в себе силы проститься с вестниками и попросту сбежал. Ах эта страшная горечь и кто там говорил, что душа или сердце или все вместе могут так болеть, что перекричат боль физическую. Эдуард Анатольевич мужчина ухоженный, ногти всегда ровно подстрижены, чистые, подпиленные, взгляд добродушно-надменно-поучительный, местами жеманный, осанка безупречная, физическая форма прекрасная, танцует, как бог, поэтому пошел в учителя танцев. Пусть и раз в неделю, а бывало и два раза в неделю под музыку танго звучит его голос: – Раз, два, три! Вперед! Держать спину! Держим, Александра! На черный купальник одета белая, полупрозрачная, пышная юбка. «И раз, два, три». Люди – единственные существа на планете Земля, желающие изменить реальность и делающие это постоянно. «Раз, два, три, пам парампам, парарарампампам парампам». Одни способы вредные, большей частью химические, другие требуют душевного труда, чтобы добиться нужного состояния и только музыка по своим свойствам менять реальность уникальна. – Ваш выход, – слышится голос Эдуарда Анатольевича, прозванного учениками «Скрипка». Саша выпрямила спинку, встала на носочки, как на каблуки и в ней играла, громыхала музыка и тело само знало, и предугадывало, и подчинялось урагану чувств, взвившихся под эту музыку. Каменная река несла трех путников и подставляла под каждый шаг новую волну и новый камень, золотым светом наполняла воздух, словно лучшая в мире сцена. «Раз, два, три, раз, два, три. Тяни ногу! Еще! Еще! Правую тяни!». Удивленные глаза проносящихся мимо дозорных, то обгонявших, то отстающих и по всей видимости не знакомых с чудесным искусством танца. «Раз, два, три. Поворот. Пампарампам парарарам парампам». Река вывела на площадку для кормления драконов. Люди называют это место паркат, вестники иридис досикара паркат. Накормленные драконы спали. Драконы могут очень долго спать, особенно в теплый период времени на Горыянцы. Так много, что можно сказать постоянно. – Раз, два, три. Спина, – напомнил о себе голос Эдуарда Анатольевича, – носок. Почему кривой? Тянем. Колено! Колеееено! Пампарампам. Как хорошо уметь читать…и танцевать. Ограждение площади из прозрачного камня, в котором газовым камином горит огонь. Еще с последнего Сашиного посещения парката на каменном полу появились красивые рисунки из разноцветных квадратов и треугольников, похожих на витражи и надписи «иероглифы». Два старших дракона крепко спят: один положил второму голову на шею. Беспокойный, молодой Бурый тоже дремал, но быстро проснулся и быть может, а скорее всего при их телепатической, удивительной связи определенно точно слышит звучащую, громыхающую в Саше музыку. «Разворот! Разворот! Разворот! – триумфально звучал голос Эдуарда Анатольевича. Повинуясь ритму и не в силах, да и не стараясь сдерживать рвущийся изнутри порыв Сашка кружилась и кружилась и уже не в танго, а в вольной смеси нескольких известных танцев в вольной трактовке и уже сбивалось дыхание и на лбу появились капельки пота и поймав восхищенные мужские взгляды дозорных она подумала «Ну и что» и остановилась, счастливо улыбаясь, повернулась к Бурому, чья морда оказалась совсем близко. – Боги, всё забываю какой он восхитительный, великолепный…классный. Сашка протянула руку и погладила каменную шкуру так смело, как это делают вестники, хотя помня данные Аорону обещания, сначала не собиралась приближаться к дракону. Что он понимает?! Бросил ее! Всех бросил. Бурый ловил Сашин взгляд и дождавшись внимания по-дельфиньи заурлыкал. Позади, от входа послышалось громкое ворчание Отики: – И как я на это согласился? На каменную поверхность площади громыхнулись коричневые ящики из материала вроде как похожего на древесину. На необыкновенно-шоколадного цвета древесину с яркими годовыми кольцами. Такой древесины на Горыянцы точно нет. Корабль, на котором вестники плыли по Тарсу, когда их затянуло в этот мир, по описанию и памяти был сделан из такого же материала. Так что вполне вероятно, корабль перебрали на более нужные вещи. Уронившие ящики незнакомые по именам вестники бросились исправлять свою оплошность. – Как согласился? Да легко согласился, – отозвался Изирда и вдохновляюще добавил, – прочь сомнения, брат мой. За верное дело рисковать – наша судьба. Надо проверить кулькит. – Тебя поуговаривать что ли? – усмехнулся Перекоос и уже более сдержанно сказал: – но лететь без драгэти…непривычно. – Непривычно, – согласился Отика и оглядел ящики. На этом обсуждение предстоящей вылазки перешло к конкретным деталям. В двух ящиках лежали палки. По виду палки-палками, коричневые, неровные, с обрезанными сучками. Эти палки, которые так и назывались палки при встряхивании и повороте нижнего края светились приятным глазу светом, так что создавали вокруг палки шапку света. С ними в ящиках находились налобные повязки со светящимся кругом и нарукавники – тоже источники света. В следующих трех ящиках лежали трубки для шаров и отдельно – сами шары, те самые которые уже были испробованы во время последнего нападения небыти на укрепление и успели хорошо себя зарекомендовать. В следующих ящиках лежали всякие разные штуки, о назначении которых можно только гадать, но что примечательно все они созданы с использованием металлов. Отика торопился давать указания и рассказал Саше только о маленьком шарике с латинской буквой «v». Шар с шестью «лепестками». Отика отодвинул один лепесток, повернул в бок, стряхнул, так что раскрылись остальные лепестки и бросил шарик на площадь, себе под ноги и они вдвоем с Сашей оказались в кругу из света диаметром метров шесть. Чтобы продемонстрировать возможности круга, Перекоос на ходу, таща элементы какого-то большего, объемного устройства, пнул по четко очерченной линии света. Послышался глухой звук. Граница света является вполне осязаемой и служит преградой. Когда шар с буквой «V» был поднят и закрыт, свет погас, преграда исчезла, а вестники и риспийцы собрались возле двух спящих драконов. Отика сказал: – Идеально, – и велел совершить ритуал «помазания кровью», казавшегося на фоне всех этих технологических штучек еще более примитивным. Не обошли «помазаниями» и Сашу. Идеальным было то, что драконы спали крепко. На шее того, что устроился верхом на шее нижнего, начали собирать некую конструкцию, состоящую из четвертей окружности, и можно было догадаться, что в собранном состоянии конструкция что-то вроде ошейника: металлического, широкого, плоского, с выводом-трубкой под горлом драконьего ошейника. Вестники быстро навешали на дракона изобретение Отики и отошли. Старшие драконы продолжали крепко спать. Пришло время их будить и оценить мощь инженерного гения. Изирда похлопал драконов по носу. Это чувствительная часть драконьего тела, но они будто бы и вовсе не заметили и продолжали спать. Отика так разволновался, что покраснел. Драконов несколько раз облили водой, хлопали по носам, крыльям, били каменной палкой по стене, кричали, кричали в ухо. Бесполезно. Драконы спали. – Может, снимем и поставим на Бурого, – предложил Перекоос. – О! О! О! – трижды воскликнул Отика и, забыв о манерах и неспешности, пристойных великому изобретателю бросился к ящикам и принес нечто сильно напоминающее свисток. И свистнул в него. Как такого звука слышно не было, но Отика с сияющими глазами довольно кивнул и чудо свершилось. Очень полезный свисток оказался, свистел на неслышимых человеческому уху частотах. Драконы проснулись. В отличие от теплокровных, проснулись, будто и не спали, моментально окунувшись в реальность, без всех этих потягиваний и продираний глаз. Когда ящики были закреплены на драконьих спинах, когда было решено кто на ком полетит, вестники, риспийцы и Саша собрались в кругу и на скоро обговорили действия на случай появления в кульките мориспен. И в конце, последним словом Саша предложила: – Мы обязаны беречь драгэти, раз уж решили сами, то всё сами. Предлагаю поступить правильно и оставить браслеты здесь. Сказав это, она сняла браслет и кольцо, подаренные Аороном и положила на «пылающее» ограждение. – Сами справимся, – поддержал предложение незнакомый усатый вестник и снял браслет и положил рядом и остальные тоже восприняли эту идею с одобрением. – Так мы будем вдвойне осторожней, – вздохнул Отика и снял браслет и только Перекоос не спешил присоединиться, и, помолчав, и подумав и выдержав взгляд-напор остальных, заявил: – Вы делайте, как правильно, я сделаю как надо. Брат вернется, а я дохлый. Он расстроится, – и не дожидаясь ни согласия, ни осуждения, Перекоос развернулся и быстрым шагом направился к Бурому. Отика хлопнул в ладоши и, пряча улыбку, сказал: – По местам. И все разошлись «по местам», потому что дальнейшее обсуждение браслетного вопроса не имело смысла: переговоры зашли в тупик, а забрать у Перекооса что бы то ни было при помощи физической силы будет затруднительно. Саша летела с Перекосоом и Изирдой. Скоро драконы расправили крылья, сделали два-три шага на разбег и поднялись в воздух. Это не должно было удивить обитателей укрепления: драконов на ночь отпускают полетать и, набрав высоту над горой-укреплением, наспех сколоченная экспедиция направилась к болотам и дальше, дальше к кулькиту. Взлетной полосы, понятно дело, не было. Доверяя способности драконов ориентироваться на местности с помощью собственных систем навигации, экспедиции оставалась только раскинувшаяся по бескрайней долине ночь и изредка сверкающие блики болот. Единственный на весь мир оплот человечества, где горели знакомые и понятные огни удалялся, удалялся и вовсе скрылся из виду. Человечество лишь маленькая точка в мирах, песчинка на пляжу огромного океана. Одни боги знают сколько раз гасла эта маленькая искра разума, если даже ученые на Земле говорят о нескольких ветвях человечества, исчезнувших навсегда. Вселенная холодным небом наблюдала, как исчезает то, чем мы так сильно гордимся – способностью думать и думать, что мы думаем. Саша оперлась спиной на спину Изирды и закрыла глаза, чтобы пошариться в памяти и попытаться вспомнить, как выглядел каменный дракон с надписью «люблю драконов» и за этим занятием незаметно провалилась в сон. Провалилась, как в бездну, без снов, без пробуждений, пока от резкого взмаха драконьего хвоста ее не подкинуло вверх. Сон был таким глубоким, что возвращаясь в реальность, она не сразу вспомнила, где находится и в первый момент была уверена, что едет в машине с отчимом и машина наехала на кочку. – Чуть не упал, – заметил Изирда о ближайшем ящике, который съехал со своего места. Ящики крепились веревками и крюками. Драконьи шипы лишены нервных окончаний, плотные наросты спокойно пережили не очень приятную с виду процедуру крепления ящиков. Саша проспала весь полет до кулькита, теперь возвышавшийся на равнине под светом двух огромных лун, словно двух дьявольских глаз, наблюдавших за вновь прибывшими гостями в город мориспен. Город неприветливый, холодный, чужой. – Он бы подошел чужим из одноименного фильма, – с иронией подумала Саша, – до чего же чужое чувствуется чужим. Хоть занавесочки повесь и обои с ромашками поклей, всё равно бьет ключом чужая энергия. Бурый проурлыкал по-дельфиньи и, вслед за старшими драконами, начал спускаться к кулькиту. В ночной темноте кулькит выглядел еще более грозным и пугающим. Малыш Бурый решил держаться чуток в стороне от своих старших сородичей и опустился на широкую площадку второго уровня от площади и, дождавшись, когда «наездники» спешатся, повернулся хребтом, таким образом требуя снять все ящики. На Буром ничего раньше не перевозили и роль перевозчика ему не понравилась. Дракончик не отвечал на поглаживания и призывы обернуться. Есть большая вероятность того, что обратно он ящики не повезет! Не повезет и всё тут! В огромном детском сердце Бурого клокотало то, что люди называют обидой. – Вы раньше использовали на драконах крюки? – спросила Саша. – Да, – понимая о чем речь ответил Изирда, и с озадаченным видом похлопал по драконьей лапе, – не часто, но всё было нормально. Может, он слишком мал для такого… – Помогите мне, – крикнул Перекоос освобождая драконью спину. Крюки он оставил на месте и, поняв, что что-то пропустил, уточнил: – Что? – Бурый обиделся, – сказала Саша. – …драконы отходчивые. Потом извинитесь, если выживете. Сейчас-то что расстраиваться? Расстраиваться можно только в безопасном месте, во всех других местах всякие там расстройства лишние, а то и опасны. – Твоя брутальная прямота местами уходит в сомнительную простоту, – парировал красавчик Изирда. – Ничего не понял. Хочу есть и спать. На «три» подняли, и надо сказать, чтоб он сделал ящики летающими. Сашины спутники потащили сложенные друг на друга три ящика, сама Саша шла впереди и освещала путь светящимися палками-«факелами». По правую руку зияли пустые арки, по левую руку, впрочем, довольно свободно от арок обрывалась выложенная шестиугольными плитками дорога. Ловкие мориспен не строили ограждений и не боялись упасть. В отличие от людей, в них, как сказал, драгэти есть сильное животное начало. И если мориспен упал, значит, хотел упасть, да и падение с такой высоты – метра четыре, вряд ли причинит им заметный вред. Вестники на первом уровне говорили тихо, старались не шуметь, повинуясь общему настроению, драконы улеглись и спокойно дали снять с себя всю поклажу. Но чего не отменить, так это светящиеся палки. В темноте само собой их видно издалека, так что надо быстро добраться до надписи, понять, зачем это было нужно и как можно быстрее покинуть это неприятное место. – Неприятное и красивое, – подумала Саша, – необычайное сочетание. Бурый остался на втором уровне, троица из вестника, риспийца и человека быстро спустилась вниз по покатому спуску. Стараясь передвигаться и говорить не громко и не шумно, но без ущерба делу, Отика раздал всем шарики с символом «V», с легкостью уместившиеся за поясом с кинжалами. Больше Саше ничего не дали, потому что она не знала для чего эти штуки и как ими пользоваться, и сейчас не лучший момент учиться. Остальным членам экспедиции достались и шарики, и разные предметы, и хорошо зарекомендовавшие себя трубы, стреляющие золотистыми шарами. Отика критично оглядел трубы и золотистые шары и несколько раз пробубнил под нос «доработать». Главное оружие проектировалось с тем учетом, что его не придется переносить, так что этот недостаток сейчас виден ясно. По общей тенденции развития технической мысли трубки для метания шаров скоро должны стать похожими на автомат Калашникова или любое другое похожее по внешнему виду оружие. Один вестник остался возле драконов. – Значит так, – протянул Отика, осматривая экспедицию, – все должны вернуться в укрепление живыми. Умирать запрещено. При появлении мориспен, отходим к драконам. Оружие применять для обороны. В случае затруднений перемещения с оружием, его разрешено оставить. Да хранят нас боги. В путь, братья. – Алиохаро, – ответили и вестники, и риспийцы, и за компанию Саша. Впереди группы пошел Изирда с Перекоосом, а в хвосте Отика, придержавший Сашу за локоть и шепотом спросивший: – Есть идеи, как достать этот предмет? – Нет, – честно ответила Саша. Они так быстро и бесшабашно «сколотили» экспедицию без четкого плана, без уверенности, без гарантий возвращения, так что думать предстоит на месте и по обстоятельствам. – Если там что-то есть почему Катарац просто не приказал забрать? – задала направление мысли Саша. Отика кивнул и выдал варианты: – Не доверял, боялся, что потеряют или …это просто невозможно. Предмет может находиться тут и только тут. – Тогда это очень особый предмет. – Да, таких предметов в мирах не очень много. Так что вероятней всего не хотел рисковать. Разведчики доносили, что мы редко здесь появляемся. Зачем рисковать? Быстро и незаметно, быстро и незаметно, – огляделся на ходу Отика. Искомый каменный дракон оказался куда ближе, чем казалось. Впрочем, Саша совершенно не ориентировалась в кульките, просто в таком месте и не могло повезти. Не вязалось это место с везением. Экспедиция прошла через арку, являющуюся частью стены-перегородки, состоящей их полых каменных шестиугольников. Стена изгибами напоминает огромную, поднявшуюся в море волну. За аркой скоро обнаружился каменный дракон. Не сильно вдаваясь в детали, и расстояние, и время Саша прислушивалась к шагам и шорохам и пугающей тишине и как Отика вглядывалась в пустые черные «дыры», служившие мориспен входами-выходами в личные комнаты и прочие помещения. Шестиугольные проемы и двери смотрелись черными глазищами, в каждом из которых мог находиться враг. Фонтан с драконом отлично просматривается со всех сторон, триста шестьдесят градусов обзора. Как на ладони. – Быстро и незаметно, – снова сказал Отика, вздохнул и добавил одно: – быстро.