Экспедиция добралась до каменного дракона и остановилась. Один из риспийцев запрыгнул на край фонтана, поскользнулся и плюхнулся в воду, что вызвало сдержанные смешки среди членов экспедиции. – Холодненькая, – весело констатировал риспиец и был отправлен сохнуть к живым драконам. Фигура лежащего дракона опоясывала фонтан. Надпись «люблю драконов» располагалась на шее с тыльной стороны и теперь было видно и понятно, что надпись сделана в другое время и другим мастером нежели сам дракон. Хотя для экспедиции, учитывая отсутствие источников информации это не столь важно. Может, обновили изначальную надпись, может, сделали позже по случаю какого-нибудь значимого события. Каменный дракон, как ни крути и как к этому не относись, удивительно мощное по энергии, по исполнению произведение искусства. Каждый изгиб выполнен один в один с живого дракона, мастера уделили много времени проработке деталей. В отличие от многих вещей и невероятных элементов архитектуры в кульките, конкретно вот этот дракон мог быть сделан человеческими руками, то есть, если быть точнее, руками обычных мориспен. Людей к созданию божественного дракона вряд ли бы допустили даже на самые простые, тяжелые работы. Пришлось бы сильно постараться, пригласить лучших мастеров по камню, но обойтись без драгэти при создании этого фонтана можно. Определенно можно. На шее верхний слой в форме прямоугольника размером примерно сорок на пятьдесят сантиметров очень искусно снят. Так искусно, что поверхность словно отполирована каким-то высокотехнологичным инструментом. Линии прямоугольника ровные, углы прямые. На глаз – сделано по линейке. Вполне возможно небольшие отклонения все же есть, без измерительного инструмента точнее сказать не получится. Есть в этом драконе что-то смутно знакомое, те же изображения в китайской культуре и прочие шедевры мирового каменного искусства Земли. На ровной, зеркальной поверхности прямоугольника вырезаны два символа. Первый с размашистой палочкой наверху, не параллельной линии прямоугольника, правый край палочки уходит чуть вверх и закругляется на концах. Ниже «танцующий человечек». Так расположены несколько линий, что напоминают танцующего человечка. Поверх верхней палочки еще три «запятые» и все основные, толстые линии и прочие элементы символа соединены еле видимыми, тонкими линиями. Значение первого символа – любовь. Второй символ расшифровывается как дракон и состоит из трех частей и все три части из глубоких, толстых и тонких линий действительно сильно смахивают на драконы и во втором символе все линии и части соединены между собой тоненькими линиями. Первый и второй символы «любовь» и «драконы» также соединены между собой тоненькими, едва видимыми линиями. – Так! Думай! – велел Отика с горящими глазами и прошептал, будто решая в уме задачку, – любовь, любовь, символ любви включает символ «глаза». – А что мы ищем? – крикнул один из риспийцев в то время как остальные члены экспедиции разглядывали фонтан и фигуру дракона. – Мы поймем, когда найдем, – усмехнулся Перекоос и, поймав взгляд усатого вестника, запнулся и спрятал улыбку. – Ты такой смелый под защитой брата Аорона, – насмешливо сказал усатый вестник. – Нет, я сам по себе такой, мне его защита не нужна, – вспыхнул Перекоос. – Прекратите! – вмешался Отика, – нашли время. Ты! – указал он на Перекооса, – лезь наверх, три глаз дракона. Форт, осмотри хвост дракона. Отика раздал всем работу: риспийцев отправил осмотреть фигуру дракона, а вестников осмотреть фонтан. У Саши из головы не шла короткая перепалка между Перекоосом и усачом. Что это вообще было? Печально осознавать несовершенство этого мира, ко всем остальным недостаткам Горыянцы прибавится то обстоятельство, что между чудесными вестниками и замечательными риспийцами случаются ссоры. Ну нет. Ссоры это как-то больше к женскому миру относится. Конфликты, передряги. – ААааааа! – догадалась Саша, – вот в чем дело: Перекоос усомнился в том, что все мы здесь по воле Альмахатери, а усатый его одернул. Будет «смешно», если по результатам здесь не найдется ничего ценного. У Перекооса хватит дерзости посмеяться над неудачей экспедиции. В задумчивости Саша провела пальцем по первому символу, не отрывая палец от камня по всем едва заметным линиям. Интересно, зачем так нужно было наносить символы, чтобы за ними тянулись эти тонкие линии? Какая в этом необходимость? Визитная карточка мастера? Особый смысл? – Самый простой механизм – механический, – командовал Отика, – нажимайте на все камни подряд. Трите их, трогайте! Смотрите внимательно! Может какие-то камни или участки дракона отличаются по цвету…выпирают или имеются еле заметные линии, символы, что угодно… – Дно так просто не проверить. Куда-то нужно слить воду, – крикнул Изирда. – Вычерпывать долго, – подал голос усач, – если только немного разломить стенку. Отика большими шагами ходил вокруг дракона и старался организовать поиски «того не знаю чего» методично и планомерно и так чтобы не пропустить ничего вызывающего интерес и сомнение. Именно для таких поисков существует выражение: искать иголку в стоге сена. Кулькит же тихо в ночной каменной тишине наблюдал за суетящимися незваными гостями. – Саша! – крикнул Отика так неожиданно, что девушка вздрогнула. – Чем я могу помочь, – ответила она, заворожено ведя пальцем ко второму символу. Камень очень приятный на ощупь, гладкий. – Думай, как открыть тайник! Вспоминай все мелочи посланий, – командовал Отика. – Тут что-то есть! – крикнул усатый и все вестники устремились к нему. На дне, возле драконьего хвоста он нащупал ногой нечто круглое и попытался столкнуть это с места и когда все очутились рядом, вода из бассейна фонтана стала быстро и шумно убывать. Таким счастливым, случайным способом была найдена система слива воды и все были этому рады, потому что не нужно ломать стенку фонтана. Тихо это сделать было бы невозможно, и звук был бы слышен очень далеко. Если в кульките на внешней стороне есть мориспен или разведчики Катараца прячутся в другом внутреннем пространстве города, то конечно услышат, как в немой тишине ломается камень. Тихо камень не проломить, не сломать. Перекоос слез с драконьей головы и победно усмехнулся находке своего религиозного оппонента. Сашин пальчик, не отрываясь, вел по линии. Это похоже на загадки в детских альбомах. Нарисуй домик не отрывая палец от листа бумаги или проведи зайчика по лабиринту до морковки и надо вести пальцем от зайца до морковки. А если собьешься, то всё надо начинать заново. Вот и «морковка». Саша провела до конца последней линии второго символа, и собиралась уже было идти посмотреть, как и куда уходит вода из фонтана, как прямоугольная поверхность с символами исчезла. Так показалось: она так резво поднялась наверх, что казалось, исчезла. За прямоугольной, обработанной поверхностью скрывался тайник. Девушка разочарованно выдохнула. Ручной гранатомёт в нынешние времена более полезная находка, чем кольцо. Внутри тайника лежит мужской перстень из старого серебра с прямоугольным черным камнем. – Ааааа…., – послышалось со стороны фонтана и вестники и риспийцы закричали: – Перекоос! – Куда он делся? – Что это такое? – Ловушка?! – Где он? Что случилось? – Посвети сюда. Перекоос! Саша подбежала как раз тогда, когда почти все члены экспедиции столпились над исчезнувшими семью шестиугольниками на площади вблизи драконьей лапы. В том месте, где был хорошо виден фонтан, обвалилась часть площади и образовалась ровная такая дыра. Вместе с остальными Саша заглянула в пустоту, куда провалился риспиец. – Упал безбожник, – констатировал усатый вестник и добавил: – живой? – Перекоос?! – Перекоосик, – взволнованно позвала Саша. – Ты живой? – Перекоос! – Да! Живой, – к всеобщему облегчению послышался знакомый голос мятежного риспийца, – тут темно, киньте свет. – Ничего не шевелится поблизости? Не ползет? – уточнил Отика. – Не. Пока не ползет…что за вопросы? А веревку-то мы и не взяли, – пожалел о непредусмотрительности Перекоос. Риспийцы бросили ему две светящиеся палки-факела. Падали они недолго, да и голос Перекооса хорошо слышен, отчего можно заключить, что расстояние небольшое, но спуск загибается, не ровный. Да и веревки нет. Достать угодившего в ловушку риспийца будет проблематично. – Тесно…мы здесь были в первый раз. Я свалился в хранилище, рядом коридор, в котором наши метки. Хранилище маленькое какое-то. А! Слушай, умник, тут на единственной полке лежит прямоугольная ерунда…похожая на…на …мы видели такие….какие-то дырочки, перегородки, черненькая с серым…это….знаешь что… – Исчерпывающее объяснение, благодарю, – не выдержал Отика, – Слушай, веревок у нас нет, выходи по меткам наверх как можно быстрее, – приказал руководитель экспедиции и задал остальным и себе вопрос: – Отчего сработала ловушка? Открытие тайника и срабатывание ловушки вполне вероятно были связаны между собой: между двумя этими событиями прошло совсем немного времени, какие-то мгновения. Теперь вестники переместились к тайнику. Изирда осветил его, поднеся светящуюся палку совсем близко, и попытался взять кольцо и не смог сдвинуть кольцо с места. – Приварено, – подумала Саша. – Закреплено драгэти, – предположил Отика и тоже подергал кольцо. Безуспешно. Оно оставалось на месте, и даже ни на миллиметр не сдвинулось. – Эй! Братья! Я пошел тогда к выходу? – донесся из ловушки голос Перекооса. – Да! Иди! Мы думали, ты уже ушел, – крикнул озадаченный кольцом Отика. Усатый вестник тоже попробовал взять кольцо или хотя бы сдвинуть с места и озадаченно потер подбородок, когда этого сделать не получилось. – А эту штуку брать с собой? – снова крикнул Перекоос. – Ничего не трогай, не поднимай, не двигай. Просто выйди оттуда, – приказал Отика. – Так я уже взял эту пластину. А! Точно такую же можно засунуть в стол и смотреть двигающиеся картинки. – Кассета, – подумала Саша. – Хранитель информации, – сказал Отика и крикнул, – хорошо, возьми с собой. Повисло короткое молчание, и голос риспийца сообщил: – Как-то не очень одному… – Он боится? – удивился Отика, пробежался по лицам своих спутников и чуть сконфуженно добавил: – хотя понять можно. Добровольцы спуститься есть? – Я пойду, – с легкой усмешкой отозвался Изирда, будто вызвался сходить в соседний магазин за хлебушком. – Нет, – неуверенно протянул Отика, – я не могу рисковать вестником. – А мной, значит, рисковать можешь. А ведь друг! Вот оно вестническое высокомерие! – послышался тронутый «предательством» близких друзей голос Перекооса. Вестники переглянулись и Изирда с тем же спокойствием и улыбочкой сел на ровный край отверстия, крикнул «отойди» и скатился вниз. Перекоос то ли не услышал, то ли не успел отреагировать, таким образом, смягчил падение спешащему на помощь вестнику. Послышались ожидаемые для такой ситуации звуки и дружеская перебранка, и, успокоившись за ищущий выход из нижнего уровня дуэт, остальные члены экспедиции вернули внимание к кольцу. – По внешнему виду оно не похоже на украшение мориспен, это больше риспийское кольцо, еще и серебро…редкий металл в ювелирном деле Горыянцы. Может они украли его у убитых вестников, – рассуждал Отика. – Я сам не видел черное сердце Альмахатери, но по описанию похоже, – сказал усач и чуть ли не с извинениями посмотрел на остальных. – Ты же понимаешь, что появление подобных артефактов просто невозможно в этом мире. Сердца не могут, не должны покинуть Риспу, – разволновался Отика и сделал несколько нервных шагов по кругу возле тайника и потер руки и продолжил говорить, – у колец есть своя воля, в них свернуты и сохранены целые миры. Это украшение богов. Откуда бы ему взяться в этом месте? Было бы? А! Сны снились Саше. Возьми кольцо, сэвилья, – приказал Отика и Саша непроизвольно спрятала руки за спину и, конечно, же тут же напомнила себе о плачевном состоянии человечества в Горыянцы, о том, что остался у вестников всего один драгэти и нужно быть храброй и не сумев унять мелкую, холодную дрожь, она глубоко выдохнула и кивнула спутникам, что сделает то, что требуется. – Помнишь, ты рассказывала про оружие на Земле. Это кольцо – очень ценное приобретение для драгэти. Очень! – подбадривал Отика, – давай смелее! Возьми кольцо! Шепот и шорохи, тихий топот быстрых ног. Мориспен не шлепают по камню, как голые человеческие пятки. Их огрубевшие ступни издают особый, хорошо узнаваемый звук. Ночная тьма кулькита зашевелилась. Они долго подбирались тихо, очень тихо, «на цыпочках», стараясь быть незаметными, слиться со стенами, пользуясь отличным знанием своего города, переходами, тайными ходами, знаками и сигналами. Они появились неожиданно и в раз, той «волной», которую следовало ждать и следовало опасаться, и надеяться, что она не появится. – К драконам! Назад! – закричал Отика. – Уходим! Все назад! – кричал усатый. – Перекоос! Изирда! Идите к верхнему уровню, мы перехватим вас на драконах, – прокричал Отика в шестиугольное «отверстие» на площади и взволнованно добавил: – Саша? Быстрей! Саша старалась не отставать от бегущих к арке вестников и риспийцев. Найденное кольцо крепко сжато в кулаке. Оно легко было поднято из тайника. Так легко, как и должно быть с любым кольцом и промелькнула мысль, что ее просто-напросто разыграли или кольцо «позволяло» себя забрать через какой-то промежуток времени от открытия тайника, а до этого удерживалось скрытым механизмом. Кольцо прохладное, черный камень со сглаженными краями безупречно ровный и, по крайней мере, на глаз линии симметричны. Саша в спешке попыталась одеть кольцо на палец, чтобы не потерять, но палец наткнулся на невидимую глазу преграду, перегородку в кольце, так что можно ожидать, что кольцо-перстень и в правду непростое и поможет драгэти. И вот когда Саша безуспешно пыталась одеть кольцо, оно выскользнуло и весело поскакало по площади, что было совсем не вовремя. – Быстрей! Быстрей! – кричал Отика. Мориспен спускались со всех внутренних стен, беря незваных гостей в окружение. Саша пришлепнула кольцо рукой, подскочила и бросилась бежать, как стало ясно, что спешить некуда. Мори посыпались с арки, через которую нужно было пройти, чтобы добраться к драконам. Они сыпались и сыпались, как рис из банки, как таракашки с потолка и стало понятно: через эту преграду не пройти. Не сговариваясь, и вестники и риспийцы и, само собой, Саша развернулись обратно к каменному дракону. Через арку вылетели два старших дракона и вестник на том драконе, на котором был надет обруч пытался докричаться до Отики. – Сильней! – кричал на ходу Отика, – Сильней выжимай! Надо доработать…подачу топлива… Как бы быстро не бежали человеческие ноги, ноги мориспен бегут быстрей. Помощь не успевала. Решаться надо было быстро. Саша села на край ловушки, куда не так давно провалился Перекоос и съехали вниз почти все члены экспедиции, оттолкнулась, отбила копчик, не удержалась от ругательств: – твою ж… Правда не в слух, вслух это медленно, это промелькнуло в голове, потому что всё происходило очень быстро. Да хранят нас боги от переломов. Пролетев вниз совсем немного, и упав на чье-то тело, и быстро перекатившись в сторону и тот, кто смягчил ее падение, тоже видимо отказывался стать подушкой во второй раз, и перекатился в другую сторону. И кто-то снова скатился: Отика или усатый вестник – только они оставались наверху. И этот кто-то скатился вниз удачно, сразу на ноги. В помещении, куда они свалились было темно. Единственные источники света палки-факелы оказались под ногами, пара из них переломалась, еще пара оказалась в углу и светила тускло. Последним съехал вниз усатый вестник, перед этим бросив шарик с буквой V, защитивший убежище от полчищ мориспен. Наверху, через изгибистый спуск была видна яркая вспышка света, куда ярче, чем появлялась от шарика с буквой V. – Заработало, – гордо сказал Отика, – Саша? Кольцо? – Со мной, – отозвалась девушка. – Она здесь. Найдите дверь, – отозвался усатый вестник. И пора было бы уже познакомиться и узнать хотя бы его имя, но как-то всё что-то мешало, и скоро раздался жутковатый звук камня по камню. Помещение, в которое свалилась экспедиция маленькое, тесное, душное. Саше очень хотелось выбраться из тесной, каменной «гардеробной». Давление стен было почти физическим, давило на грудь, так что не хватало воздуха, тиски сжали голову обручом, и кровь стучала по вискам одной только мыслью «прочь отсюда». Вероятно, это и называется непереносимостью замкнутого пространства. Слово-то еще такое, обозначающее эту фобию. Надо же как вылетело из головы, прочь отсюда. Лоб покрылся мелким холодным потом, и Саша глубоко вдохнула может быть последний глоток воздуха и долго-долго выдохнула, сжимая кольцо, чтобы вернуть самообладание. Уцелевшие два светильника подняли с пола и осветили вырезанную в стене нишу-полку и совершенно ровные стены. Не понятно, как они смогли отыскать дверь, да еще и открыть ее, но раз Перекоос смог это сделать в одиночку, то можно предположить, что вестники отлично изучили строительные традиции мориспен. Подул легкий ветерок. Риспийцы выходили из тайного хранилища и чья-то рука ухватила девушку за локоть и риспиец, плотный, с носом-картошкой ласково сказал: – Проход свободен, сэвилья. Идем. Там будет легче.