Саша бодро ответила «Да». Ее голос прозвучал жалко и затравленно, но сделав буквально пару шагов и очутившись в общем, широком проходе на нее обрушилось неимоверное счастье, будто она уже спаслась от всех преследователей и оказалась если не дома в Москве, то уж точно в укреплении под надежной защитой. Здесь было легче дышать и, насладившись этим естественным процессом, она проверила на месте ли кольцо, не сильно доверяя похолодевшим и чуть онемевшим рукам. Теперь передать кольцо – крайне важная задача. – Надо доработать светильники, – послышался рассудительный голос Отики, – светильники должны стать более прочными. – Перекоос! Изирда! – кричали риспийцы. – Стойте, где стоите! Мы идем к вам! – Я всё делаю правильно, – подумала Саша, – если Альмахатери втянула меня в эту войну, значит, как-то по своей божественной шкале оценивала мои силы и возможности. Правда, силы немецкого рыбака и Джен тоже оценивала и где они теперь? Тьфу! Лучше вообще не думать, просто делать. Выбравшись из тесного тайника, экспедиция очутилась в просторном проходе сверху донизу выложенным шестиугольными каменными плитами и все кто участвовал в первой вылазке в кулькит, безусловно испытали чувство де-жавю: в таком или точно таком же проходе они уже были вместе с драгэти. Кроме того, «факел» осветил оставленную драгэти метку на стене, о которой говорил Перекоос: один из шестиугольников на стене ярко-желтого цвета и в одном из шести углов имеется точка, указывающая направление выхода из нижнего уровня. Знак предлагал идти налево. В этом направлении ушел Перекоос с Изирдой, в этом направлении начала двигаться экспедиция, выкрикивая имена товарищей, которые не должны были уйти далеко. Над головой, под ногами и что особо печально, впереди и позади, послышался топоток – шуршали спешащие ноги мориспен. Вполне возможно строение прохода многократно усиливало звуки передвижения врагов человеческих, но даже деленное на два и на три, все равно их очень много! Если мори будут бежать очень быстро, то и зубы не понадобятся: просто затопчут. Это шуршание-топот и не думало затихать, оно создало неприятно щекочущий фон к поискам ушедших вперед членов экспедиции. Помогая Саше подняться на ноги, Отика громко икнул, постучал себя легко в грудь и с налетом высокомерия произнес: – Извиняюсь. Слышите? Это мой «пылач» поджаривает мориспен. Саша кивнула. За этим топающим фоном она не могла различить каких-то других звуков. – Изирда! – Перекоос! Отзовитесь! – звучало в проходе. – Перекоос, где вы? – Изирда! В ответ лишь стены, новый желтый шестиугольник и молчание и начали закрадываться в голову тревожные мысли, как впереди, из стены появился светящийся «факел» и голова Перекооса. – О! Решили прогуляться или обо мне волновались? Смотрите, что нашли! Необычное существо, вы таких еще не видели. Наверное, какие-то эксперименты мориспен. Первым в боковой проход, ведущий к развилке из нескольких тупиковых помещений вошел усатый вестник, и послышалось его интригующее «ооооо», а потом зашли остальные и раздался звук, которого вообще нельзя было ожидать. Саша зашла последней и замерла, даже находящееся неподалеку войско мориспен на некоторое время забылось, отошло на второй план, потому что здесь находилось земное животное. – Только этого не хватало, – с улыбкой сказала девушка. Члены экспедиции с любопытством окружили лежащую на полу немецкую овчарку. Немецкой она была во всех смыслах этого слова. Именно с ней отправился на рыбалку несчастный владелец резиновой лодки. На ошейнике пса имелась надпись на немецком языке с адресом и кличкой: лохматого жителя Штугарда зовут Дак. Конец поводка придавлен каменный блоком, собака не поднимается на лапы, лежит на животе и поскуливает. Вероятно, давно не пила и не ела толком. Увидев Сашу, Дак приветливо начал размахивать хвостом и проскулил, что у него не хватает сил встать на лапы, а так бы он с удовольствием побегал и поиграл. Итак, убив двух людей с Земли, мори изловили собаку, само собой разумеется откуда им знать, как ухаживать за собаками. – Это собака, – сказала Саша. – Кто это «собака»? – уточнил Перекоос. – Земное существо? – догадался Отика. – Да, – кивнула девушка, сняла с пояса свою флягу, и, спрятав кольцо за пояс, налила воду в руку. Дак с благодарностью, с человеческим пониманием взглянул на Сашу, приподнялся и начал пить воду. – Круто, – с восторгом вспомнил земное словечко Перекоос, довольно бесцеремонно вытащил из Сашиных рук ее же флягу, налил в свою ладонь воду и по примеру девушки, протянул псу. Бак был непривередлив, пил воду и позволял себя гладить и из-под лба приглядывался к Перекоосу. Шершавый язык облизал руки, сердце бравого риспийца таяло мороженым на солнце и можно уверенно сказать – перед нами собачник. – Оно может само идти? – спросил Изирда. – Не знаю, он выглядит слабым. Поднимите блок. Сможете? В этот самый момент шуршание мориспеновских ног послышалось в основном проходе. Отика с двумя риспийцами выбежали туда и бросили по два шарика с буквой «V» в обоих направлениях. Мори появились со стороны предполагаемого выхода, таким образом перекрыв путь наверх. С той стороны, с которой экспедиция пришла мориспен не было, но идти назад в общем-то и не имело смысла. Если только чтобы потянуть время. В обоих направлениях брошенные шары превратились в светящиеся, защитные стены и надо сказать, это отличалось от первого, видимого Сашей раскрытия. Тогда шар раскрылся конусовидной «палаткой». Шары строили защитные ограждения в зависимости от того, каким способом были открыты. С помощью настроек, возможно менять их форму. Встретив неизвестную преграду, мори царапали ее, грызли, пинали, пробовали разрушить. Вернувшись обратно, Отика заявил, что ради спасения найденного кольца, предположительного сердца Альмахатери стоит побеспокоить Гриса Форста, но оказалось, что запасливый Перекоос уже думал об этом и разбил браслет сразу же как провалился в ловушку. Таким образом, можно уверенно предположить, что поиски экспедиции уже начались, но учитывая серьезное расстояние и то простое обстоятельство, что в кулькит по доброй воле и находясь в здравом рассудке никакой видимой нужды лететь не было, искать их здесь будут в последнюю очередь. – Дракон не смог сдержать мори у выхода, – с горечью сказал Отика. – Это неизвестно. Быть может они прошли тайными проходами. Надо прорываться, – уверенно сказал усатый. Саша не стала предлагать воспользоваться тепепатической связью, по ее наблюдениям существующей между вестниками и риспийцами. Раз этот вариант не обсуждался, значит, сейчас невозможен и имеет свои ограничения. Сейчас, оказавшись в каменной ловушке, Саша подумала, сколь безрассудным было ее предложение отправиться в экспедицию без защиты драгэти, и ведь это было сделано под действием обиды из-за исчезновения другого драгэти. Иногда так трудно быть честным самим с собой и признать истинные мотивы поступков. И списать это все на то, что я – человек и ничего человеческое мне не чуждо. Сжимая кольцо, Саша виновато обвела присутствующих взглядом и хотела извиниться, но не смогла подобрать нужных слов. Ни вестники, ни риспийцы, несмотря на сотни две беснующихся и все прибывающих мори, не думали падать духом. Освобожденный Бак приободрился, поднялся на лапы, чем привел Перекооса в восторг, и сел, как сидят собаки на задние лапы. У Саши собак не было, поэтому она не могла понять, насколько нормально ведет себя пес, насколько серьезна его слабость и сможет ли он самостоятельно передвигаться. У нее родилась догадка, что Дак признал ее по запаху, по человеческому запаху, остальные двуногие «существа» скорее всего, пахли иначе или чуть иначе, поэтому вызвали первоначальную осторожность. Земного пса пугают мориспен. По виду и скромным знаниям о немецких овчарках это молодой пёс, кобель, еще не набравший полный рост, но уже не щенок. Игривый, наверное. Только на лапы поднялся уже машет хвостом и тычется мокрым носом в большие руки Перекооса. – Почему они не съели собаку? – удивилась Саша. – Ну ты сравнила. Людей много бегает, а у собаки шерсть по всему телу. Можно погладить…таких они не видели и шерсть в зубах будет застревать. Неудобно жевать, людей удобно, – сбивчиво рассуждал Перекоос и наткнувшись на испуганный взгляд единственного находящегося поблизости человека, понял что «сморозил глупость», правда, опять не понял в каком именно месте сморозил, пожал плечами и сказал: – Не знаю. Спросим как-нибудь, почему не съели. У него зубы мясоеда. Хороший, лохматый. – Это существо будет обузой. Мы не возьмем ответственность за его жизнь, – заявил Отика и не желая объясняться с новоиспеченным защитником пса, перевел взгляд на вестников и сказал: – Либо покидаем нижние уровни сейчас, либо ждем помощи до конца здесь. – Идти надо сейчас. Катарац либо знает, либо скоро узнает, что вестники заперты в кульките и будет Гриса Форста. Не с пустыми руками, понтяное дело. Постарается не упустить такую возможность. Да что там: он давно ждал такую возможность. Пока драконы здесь надо выбираться и бежать придется очень быстро, двух ног не хватит, – сказал усатый вестник. – Согласен, – кивнул Изирда, – только с нами человек. – И собака, – добавил Перекоос. – Собаке ничего не грозит, – отмахнулся Отика, – раз не съели, то и не нужен он им. Главное доставить кольцо драгэти, – и повторил эту странную мысль, – бежать нужно быстро, а с нами человек. И все оглянулись на Сашу. – О! Я хорошо бегаю, выступала от школы даже…пару раз. – Так быстро ты не сможешь, – уверенно сказал Отика и они все смотрели на девушку с легким сожалением, как будто что-то хотели сказать, но не могли. Совсем недавно Саша точно также смотрела на них. Что происходит? Что всё это значит? – Ты ведь поможешь нам выбраться отсюда? – начал издалека предводитель, имеющегося поблизости вестничества. – Да, Отика, помогу, – осторожно пообещала Саша. – Обещай не бояться, – продолжил в той же осторожной манере Отика. – Постараюсь, – настороженно сказала Саша. – Тебе почти ничего не грозит, – успокаивал Отика, – главное не бегай: двигайся плавно, размеренно. – И лучше не кричи, – с сочувствием добавил усатый. – И не размахивай руками. Это раздражает, – внес свою лепту Изирда. – И не надо делать такое лицо, – довольно улыбнулся Перекоос и состроил какое конкретно лицо делать не надо: вытаращил от ужаса глаза, открыл рот и тихо прокричал, наполненное ужасом «УУУУААААААА!!!». – И падать на поли болтать ногами…зачем они это делают? – сказал один из риспийцев. Саша не испугалась. Вовсе нет. Она старалась собрать воедино все советы, голова работала в усиленном режиме и в один момент «дала сбой». Отика поймал оседающую Сашку, легонько встряхнул, так что она сразу пришла в себя и умоляюще сказал: – Прошу, помоги нам всем выбраться отсюда. Мы не можем уйти без тебя. Ты же ведь догадывалась, что мы не только люди. Ведь, да? Молодец, хорошо. Ты – большая умница и справишься. Как ты там говорила: соберись тряпка. Правда я так и не понял при чем здесь ненужный отрез ткани, – попытался улыбнуться Отика и добавил с сомнением, – или не соберись. Собери тряпки! Собери всё, что нужно и давайте вернемся в укрепление! После такой прелюдии Сашке не хотелось больше ничего говорить. Не отрывая глаз от экспедиции, она отошла к стене и кивнула. Дело сделано, согласие не кричать, не делать «такое» лицо и не болтать ногами, дано. Отсюда надо выбираться любой ценой, а если получится бесплатно, то есть без жертв, то тем более нельзя медлить. То, что скоро увидели ее глаза не сказать, что было прямо совсем неожиданно, но разум в первые мгновения напрочь отказался верить глазам. Так и «сказал»: неаааа! Нет, нет, нет. Меня не проведешь. Дак заскулил, прижал брюхо к полу и отвернулся, чтоб не видеть. Саша тоже отвернулась к стене и сказала тихо: – Я дышу. Вдох – выдох, вдох – выдох. Она осторожно оглянулась, чтобы убедиться, что глаза не обманывают и, убедившись в честности глаз, вернулась к изучению «интереснейшей» кладки стены. Итого получается: и вестники и риспийцы близки к животному миру настолько, что в этом виде и не отыщешь ничего человеческого. Руки превратились в лапы, ноги – в задние лапы, тело покрылось черной с изумрудным отливом шерстью. Весьма отдаленно можно сравнить это состояние вестников с черной пантерой, только много больше и увесистей и когда превращались, вокруг них была какая-то дымка, вроде марева. И морда все же более медвежья. Животные вели себя беспокойно, скалили зубы, но напасть на находящихся поблизости сородичей в человеческом обличии – не нападали. Чуть позже Саша не могла вспомнить цвет глаз этих «существ», потому что тогда ее больше волновали рост, вес и клыки. Кажется, глаза были карими с оранжевым или красным ободком. Превратились не все – половина, а когда одно из этих с позволения сказать животных направилось к Саше, Перекоос кааааак долбанет ему по носу, что даже жалко стало этого полу-кису полу-медведя, Дак обреченно скулил. Двое превратившихся затеяли драку, чтобы размять мышцы. Им не дали всерьез разойтись и грубо, просто руками растащили в стороны. Усатый вестник разложил в ремень для метательных кинжалов, шары с буквой «v» и крикнул: – Саша, садись. Прокатимся. То есть на это надо было еще и залезть и поехать. Скок-скок. А ведь трагедию общеизвестного на Земле утверждения, что раньше человечество для передвижения использовало лошадей и слонов можно в полной мере прочувствовать, только если нужно залезть на какое-то животное и попробовать проехаться. И это еще цветочки. Потому что лошадь и слон как минимум травоядные. Оседлать хищника идея безумная. Это разве что Ивану-царевичу удалось, но по другой версии он был дурачок. Стоя в подземелье кулькита, прижавшись лбом к холодному камню, Сашка тихо захихикала. – Ну, конечно, нужно залезть. Зачем они бы еще превратились? Бежать рядом с ними? Как вы это себе представляете, Александра? Вот они бегут в четыре лапы, и тут ученица одиннадцатого «А» столичного лицея вырывается вперед на полголовы, на голову. Да, это чистая победа! – Саша! – рявкнул Перекоос совсем рядом, – повернись! Почему ты не отзываешься? И когда девушка обернулась, то даже топорный вояка и бунтарь понял, что она очень напугана. В чем дух держится? Да еле хватается за трепыхающееся, воробьиное сердечко. В знак сочувствия, имея в этом навыке скудный опыт, он вытянул губы дудочкой, а получилось уточкой. Лоб поморщился. – Зато у нас теперь есть собака, – выпалил Перекоос, счел «минутку» сочувствия достаточной, грубовато ухватил Сашину руку, усадил ее на спину «животного», потом перекинул через шею этого животного два связанных ремня и сказал: – держи. Не бог весть что. Саша поняла, что выбор весьма скудный: остаться здесь одной или принять, как есть. Не думай теперь, просто делай. Риспиец Перекоос погладил Бака, взял пса на руку, но тот вырвался и снова вжался брюхом в пол и скулил. В отстствии веревок, еще один ремень ушел на то, чтобы связать Баку задние лапы и он тоже примирился, затих и был погружен на хребет вестника во втором обличии. Перекоос тоже забрался верхом, одной рукой удерживал связанного пса, а другой быстро проверил имеющееся оружие. Кавалькада насчитывала пять животных и столько же наездников, включая Сашу. Она ехала посередине, с правого боку ехал Перекоос, с левого – усатый вестник, впереди – Изирда и позади риспиец. На ходу Изирда подхватил с пола шар с буквой «v» и поскакал вперед. Защитная стена стала двигаться вперед и отодвигать мориспен, второй шар поднял Перекоос и у них получился световой клин. Мориспен сзади в проходе так и не было. Либо не было другого хода с верхних уровней, либо они не успели добраться, либо какой-то другой, третий вариант. Можно не сомневаться, эти «люди» использовали бы всякую возможность, чтобы зажать экспедицию в тиски. Пока им этого не удалось, зато впереди они набились в проходе «до отказа». Даже далекая от военного дела Саша подумала, что ими никто сейчас не управляет, в противном случае командный центр не стал бы посылать сюда столько мориспен. Они сильно мешают друг другу. Получившийся световой клин превратил нижний уровень в могильник для многих мори. Клин выталкивал их тела кверху. А так как места сверху мало, а мориспен много, клин двигается быстро, выходила мясорубка. Отрывало конечности, головы, ломало хребты, сдавливало в миг так, что внутренности выходили через все возможные естественные и неестественные выходы. Позади оставалось месиво из обитателей кулькита. Этот прорыв станет самым серьезным поражением цивилизации мориспен за все время противостояние двух рас в борьбе за человечество с самым серьезным уроном в живой силе. Несмотря на неприязнь к мориспен, Саше было тяжело на это смотреть. Какое-то безумие. Так хочется, чтобы разум взял и победил во всех мирах, а он всё проигрывает и проигрывает. Она уткнулась в черную шерсть, сжала ремни до белых костяшек и старалась успевать подстраиваться под движения животного под ней. Горячего и, да простят боги, вонючего животного. При близком контакте шерсть не очень приятно пахнет, надо полагать естественный запах. Набившись в проход в простенькой тактике победить численным преимуществом мори продолжали терпеть поражение и урон с их стороны был столь огромен, что кишки, кровь и разодранные части плоти стекали через клин сврху и подтапливали проход так, что бегущие во втором своем обличии вестники и риспийцы ступали мохнатыми лапами по этой неприятной смеси. Мори метались в предсмертном ужасе и издавали стрекочущий звук, ясно предупреждающий следующие ряды об опасности. Но тем некуда была отступать и отходить. Численное преимущество превратилось в численный недостаток. Под щекочущий нервы стрекот, вымазавшись в зеленой жиже-крови, кавалькада добралась до выхода из нижнего уровня, по пути заметив два открытых тайных прохода в потолке. Последние метров двадцать перед выходом на пути экспедиции не встретилось ни одного мориспен. Последние их остатки, выбравшиеся из тайных проходов, бежали не оборачиваясь через эти же тайные проходы, либо бежали через общий проход на площадь, где были изжарены до смерти огнедышащим драконом. Прицепленная на шею дракона массивная штуковина оказалась огнеметом. И вот один из старших драконов, а двух других поблизости не было, грозился полить огнем всех приближающихся к выходам из нижних уровней мориспен, а тех, кто бежал отсюда раньше он уже успел поджарить и отпугивал грозящуюся спуститься прямо по стенам свежую партию мори. Снаружи мориспен по-прежнему много и несмотря на неоспоримое численное преимущество, численную мощь, подпитывающую и дающую им храбрость, огнедышащий дракон был чем-то новым и откровенно вводящим в ступор. Экспедиция вышла из прохода, «смотрящего» на спину каменного дракона. Так что изначально Отика правильно рассчитал то место, куда провалился Перекоос. Спасение не вызывало сомнения, но случилось нечто ужасное и вдвойне ужасно было то, что не понятно почему это случилось. Едущий впереди Изирда схватился за голову и закричал так, как кричат от сильной и неожиданной боли. Она не нарастала, не свербила, а резанула в раз до невозможности терпеть. Вестник не смог удержаться верхом и упал под лапы животного, на котором ехала Саша. Уходя от столкновения, Сашино средство передвижения ушло вправо и столкнулось с Перекоосом, а дальше такая мешанина началась – не разобрать, кто кого столкнул. Руки, ноги, лапы, скорость. Саша интуитивно ухватилась за шерсть и выдрала клок, чем наверняка причинила боль одному из спутников по экспедиции. Но это не смогло предотвратить падения, правда, немного смягчило его, и, падая, она ухватилась за голову и свернулась калачиком. Удар пришелся на правую сторону, так что ободрало форму и разодрало плечо до глубоких царапин и, не помня себя, она тут же поспешила подняться на ноги, но голова резко закружилась, и получилось подняться только на колени. Слышался стрекочущий звук, тихий шёпот, одновременно говорящих тысяч и тысяч мориспен и крик бедного Изирды. Саша открыла глаза, сфокусировала взгляд и увидела, как резко изменился ход боя в кульките. Рядом с Изирдой был Перекоос, позади Саши схватившись за голову, сидел на коленях усатый вестник. Остальные в суматохе и неразберихе ушли достаточно далеко, чтобы мори успели этим воспользоваться, прыгали, падали со стен и разделили экспедицию. Впереди было видно, как открываются и зажигаются новые шары с буквой «v», прежние же упали и были потеряны. Искать их сейчас было опасно и даже невозможно. Управляющий драконом вестник тоже не смог удержаться «в седле» и лежал на площади без сознания, а возможно, разбился насмерть. Та часть экспедиции, что ушла вперед с Отикой приняла решение дойти, добежать до дракона. Потеряв наездника, с оборудованием, которым нужно управлять и которое теперь висело бесполезным, железным украшением, дракон опустился над площадь и склонился над упавшим вестником. Этот дракон – единственная надежда выбраться из кулькита, поэтому Отика прорывался к нему, вынужденно оставив Сашу, Перекооса и двух мучающихся от боли вестников в окружении, рассчитав, что у них хватит времени и возможностей вернуться и спасти друзей. Перекоос разбил световой, защитный клин над собой и мучающимся от боли Изирдой и кричал Саше, чтобы та сделала тоже самое. Кольцо окружения сжималось очень быстро. Мори ползли сверху, сотнями падали горохом вниз на каждый вдох. Саша снова попыталась встать и поняла, что не успеет спасти усатого, пока для нее безымянного вестника. Тогда открыла шар с буквой «v» и бросила в сторону усача, как делал Отикав укреплении. Сияющий клин накрыл вестника и тогда пришло время спасать себя. – Саша! Быстрей! Они близко! Быстрей! – надрывался от крика Перекоос. Сашка достала шар, трясущимися от волнения руками отодвинула лепесток. – Быстрей! – Перекоос ударил по стене своего светящегося укрытия. Открыты все лепестки, и она встала на правую, ноющую ногу, как неведомая сила ухватила ее и потащила на верхние уровни. Неведомой силой оказались двое мориспен, сумевшие незаметно подобраться. Шар выпал из рук и не раскрылся, вероятно, оттого, что последний лепесток открылся не до конца. Спина, голова, копчик скользили по спинам мориспен. Те двое, что тащили ее кверху, одной рукой цеплялись за стену и сородичей, а другой держали Сашкины ноги. Один уровень, второй…дракон снова изрыгал пламя, правда при каких условиях это случилось и было ли хорошо для вестников, Саша по понятным причинам не видела. В полутьме видны только глаза холодных, умных обитателей Горыянцы, во взгляде некоторых из них угадывается плотоядное желание откусить кусочек свежатинки. Ни мыслей, ни чувств, ни страха. Холодное принятие, как есть и интуитивное выжидание. Они не спешат разделывать добычу, потому что человека с Голубой Длани приказано доставить живым! Никто даже не попытался откусить, тихо давились слюной. Умненькие мориспен тоже заняты интуитивным выжиданием. Чьи-то руки придержали Сашину голову над крутым каменным углом. На четвертом уровне ее подняли на руках в воздух и скоро усадили у запертого входа в какое-то внутреннее помещение. И только она выдохнула, открыла глаза, то сразу вздрогнула. Над ней зависли «человек» двадцать мориспен, стоящих ровно по невидимой линии. Любители строгих линий и форм на этом не остановились. На плечи стоящих впереди залезли другие мори, на их плечи еще другие. Такое построение было для них естественным, выглядело органично и определенно не вписывалось в человеческую логику. – Изучают, – подумала Саша и потянулась рукой к ремню с кинжалами, как между ног одного мори проскользнул другой и за пару ловких движений когтями срезал ремень и утащил в неизвестном направлении. Несколько десятков глаз то ли не заметили, то ли сочли неважным выглядившим вполне естественным движение: Саша поморщилась от боли в отбитой пояснице, завела руку с шаром за спину и сделала вид, что потирает ушибленное место. Пусть это движение и неестественно для них, но они должны хорошо разбираться в человеческой природе, привычках, движениях и прочее, во всем, что свойственно человеческой природе, поэтому и проглядели.