Тогда я вспоминал, как папа говорил, что Ольхон – лучшее место на Земле, какие там красоты хоть летом, хоть зимой! Он рассказывал, как нес сига домой, а хвост рыбы тащился по песку… Еще говорил про бруснику и кедровые шишки, про страшные штормы, про ветра Баргузин и Сарма, про гибель людей… А мама вспоминала, как кормила меня молоком. В магазинах, кроме рыбы и хлеба, не было ничего, поэтому молоко для меня брали у местных бурятов. Мама сама не могла пить молоко, которое доили в грязные ведра. Она, выросшая в деревне, где на дойку брали не только чистое ведро для молока, но и второе ведро с теплой водой, чтобы помыть вымя, видела в этом молоке сено и грязь, а запах вызывал у нее отвращение. Я пил и получил мощный иммунитет. Так что, находясь среди больных ковидом неделями, не ощутил его. Все в жизни имеет плохую и хорошую сторону, но никогда не знаешь, что же выпадет тебе – орел или орешка, а посему зацикливаться на том, что плохого тебе сделали, не надо. Лучше исправить все то плохое, что сделал сам… А еще мама рассказывала, что они постоянно ели омуля, хариуса, сигу, да еще и пекли в основном из рыбьей муки, иногда добавляя пшеничную, поэтому рыба опостылела, даже желудок ее не принимал… Сейчас мы с удовольствием едим такую прекрасную рыбу, а тогда она была в тягость. В родном доме ты набираешься сил, энергии. В нем тебя ждут всегда, с любыми проблемами. Летом мы опять встретились все вместе в обстановке безоблачного счастья. У папы после аварии болела спина и ноги, поэтому мы часто делали ему массаж, чтобы как-то поддержать здоровье. Мы не учились премудростям этого занятия – пальцы сами научились чувствовать. Я с тех пор делал массаж разным людям. Но два случая запомнились особо. Совсем недавно к нам в Томск приезжала большая делегация евреев по случаю передачи старого деревянного здания под синагогу. Приехал даже московский представитель Лазарь. Мне звонит Витя Радченко, банный человек, с которым мы в одну баню ходим лет 15. Он отличный парильщик и любит это дело. Так вот, он просит меня помочь попарить делегацию евреев, что расположилась в спорткомплексе «Томь». Что делать? Надо помочь, хотя из меня парильщик, мягко говоря, не очень хороший, но махать веником могу. Начали в девять вечера, попарили человек 40 минимум по два раза. Выжили, нагрузка была больше на Вите. Где-то через час мелочь исчезла и пришли раввины Сибири и Москвы. Мы не только парили, но выводили их на снег, приносили снег в тазах – в общем, учили всем прелестям русской бани. Бросились в глаза нежные, как у детей, тела подопечных. А я предложил еще и массаж. Сделал Лазарю, поправил ему спину. У него еще родимое пятно у позвоночника с левой стороны. Говорю: – Все нормально, связь с космосом есть… – Сколько работаете массажистом? – спросил он. – Сколько себя помню. Он 20 евро кладет и говорит, что мой массаж получше, чем у московских. Я и не сомневался, ведь практика у меня большая. Кстати, в свое время Витя Радченко был старшим инспектором Ростехнадзора по городу Стрежевому и оштрафовал Сергея Жвачкина, тогдашнего директора ТНС, на 285 рублей за нарушение в области промбезопасности. Так Жвачкин лет пять обижался. Вот я и думаю: на сколько же сейчас надо оштрафовать губернатора, чтобы он так долго обижался? Наверное, на 285 миллионов рублей за вырубку Тимирязевских просек или за набережную Томи? Еще смешнее был случай на Дальнем Востоке, когда мы семьями сестер отдыхали в Безверхово на базе «Морская корова». Пляж, море, человек 10 на берегу. Загораем после купания. Смотрю, недалеко лавка стоит. Предлагаю сестрам массаж. Никто не отказался. Делаю одной, второй, третьей. Вдруг подходит женщина и спрашивает: «А сколько стоит?» Ну, думаю, скажу мало – подумает, что я плохой массажист, а загну, каку нас в России любят, – испугаю клиента. Поэтому назначил себе цену в 500 рублей. Сразу понял, где собака зарыта. Поработал минут 25. Женщина встает и тысячу дает. Говорит, что еще после обеда придет. Дело пошло! Даже хозяйка базы попросила сделать. Иду к ней в большой дом, делаю массаж на большой кровати, во время которого заходит огромный дядька и удивляется: – А что здесь происходит? Я парирую: – Если есть проблемы со спиной, то становитесь в очередь. – Ты лучше водку и сигареты неси для расчета, – кричит моя пациентка мужу. В общем, деньги шли, выпить и покурить было, но моя благоверная все испортила, когда начала кричать про лицензию. Так и закрылся моя бизнес, а ведь все так хорошо начиналось… X Отдельно скажу про баню. Русская баня – это гениальное изобретение нашего народа, сооружение культовое не столько для чистоты тела, сколько для чистоты души. Это храм, в котором, казалось, воедино, как сиамские близнецы, соединяются ад и рай, жара и холод, свет и туман! Наш папа долго не ходил в баню. Может, из-за того, что часто мылся после смены в душе в депо, но, так или иначе, любовь к бане пришла к нему позже, ближе к 50 годам. Потом он часто жалел, что столько лет прожил без бани. Баня в поселке представляла собой большое каменное здание. В бане было два отделения – для мужчин и женщин. В каждом отделении находилось около 30 кабинок, а помывочных мест было около 50 штук. Пар в парилке шел из трубы, которую открывали, когда его не хватало. Конечно, это не совсем та баня, к которой мы привыкли, но у нас была такая. Обычно парились не менее трех раз. Работала она 6 дней в неделю, но очередь все равно была часто. Еще в бане был буфет. В этом заведении мы пили вкусный лимонад и ели мороженое. Мороженое накладывали в картонные стаканчики. После бани и посещения буфета мы шли домой. Там могли выпить три рюмки, не больше, за легкий пар! Обязательно пили несколько стаканов чая. XI Но каникулы всегда заканчивались и приходилось возвращаться в Томск. Учеба в институте осталась в памяти как лучшее время, когда ты почти свободен, молоди полон сил. В процессе учебы произошло много смешных случаев. До 3 курса в параллельной группе учился Олег Болдырев. Был у нас такой предмет как квантовая механика. На семинарах Олег удачно кивал и поддакивал, а преподаватель ставил ему четверки за активность. Перед экзаменом мы проходили тестирование на автоматах (это что-то типа ЕГЭ – вопрос и несколько ответов). Олег включил автомат, случайно нажал первую кнопку, и автомат сразу выдал оценку «отлично». И вот начинается экзамен. У большинства мандраж, да и пятерку автомат больше никому не выдавал. А может, пятерка была всего одна… Преподаватель вызывает Болдырева, смотрит в журнал и говорит: «Здесь все понятно. За семинары – четверка, тестирование – на пять. Давай зачетку – пять». Второй случай – верх познаний философии. Преподавал у нас Хмылев, большой дядька, настоящий философ. На его экзамене Олегу достался вопрос «Истина в учении марксистко-ленинской философии». Олег подготовился основательно. Говорил громко, уверенно: «Марксистко-ленинская философия большое значение придавала значению истины. Такие известные последователи нашей философии, как Плутарх и Аристотель, истину представляли так…» И пошел сыпать фразами со шпаргалки. А у Хмылева глаза на лоб все выше и выше… Когда Олег задел Гегеля, он не выдержал и спросил: – Вам четверки хватит? – Почему? Я еще не закончил, – ответил Олег. – Нет, идите и на досуге прочитайте, когда Плутарх стал коммунистом… Наша же группа сдавала философию так. Многие плохо знали философию, потому что считали ее ненужным предметом. Мне же она нравилась. Зная слабость Хмылева, я налил водку в графин и поставил рядом стакан. Тогда был июнь, в аудитории было жарко. Хмылев зашел, открыл форточку, налил стакан водки и глотнул. Стакан обратно не поставил, подошел к окну и сделал еще глоток. Хмылев был дядька умный. Он сел за стол, внимательно посмотрел на меня и сказал: «Кого устроит тройка, могут положить зачетки». Не положили свои зачетки только несколько человек. И вот мы остались одни в аудитории. На вопросы я ответил. Даю зачетку, а он спрашивает: – Ты придумал? – Вы о чем? Он показывает на графин: – Там водка. – Да что Вы? – Попробуй, – говорит он и наливает водку в стакан. Тогда я беру пакет и вытаскиваю из него два бутерброда. В общем, отметили мы с ним сдачу экзамена. Оказалось, что жена у него болела, тяжело болела… Вообще, учился я практически на одни пятерки, но нет-нет да четверку ухвачу. За всю учебу получилось четыре или пять четверок. Предлагали в институте пересдавать, можно было стать Ленинским стипендиатом и 100 рублей получать, но я этого не делал – не хотел, хотя в конце учебы пересдал одну тройку по политэкономии, так как считал ее несправедливой. Поставил мне ее Брестовицкий. С ним как-то сразу не сложилось, но не в этом дело. Молодость – она критична к любой неправде, к любой власти, тем более в России. Однажды на уроке Брестовицкий рассказывал, как хорошо при социализме жить. Я поднял руку и спросил: – А как понимать списки, которые висят на доске? – Ты про что? – Там в списках очередь на жилье, в которой люди стоят по 15 лет. Больше он не давал открыть рта, больно уж зацепил я его. Но одно я успел вставить: – Ничто так не разлагает государство, как ложь сверху. Вот и влепил на экзамене тройку, хотя ответил я минимум на четверку. Был и второй интересный случай. Прогулял я ночь перед экзаменом по предмету «радиоприемные устройства». Взял билет, смотрю на него и понимаю, что голова не хочет ничего, кроме сна. Подхожу к преподавателю и говорю: – Я не знаю ничего, ставьте два. Он выпучил глаза: – Как не знаешь? Посиди, подумай. – Нет, я спать хочу. – Ладно, ты иди, а вечером в 8 приходи. Проспался, пришел и на пять ответил. XII