– Так, Морозко, расписывайся, – начальник Томскводоканала ставит подпись. – Якуба, давай, – начальник Спецавтохозяйства ставит подпись. – Так, Адаховский, – начальник ЖКХ города расписывается. И так далее. – Лушников? – Я не могу подписать, – отвечаю. – Ну и черт с тобой! Горбунов, давай. – Начальник не подписывает, и я не могу, – отвечает Горбунов. В итоге документ приняли, но без наших подписей. Особо наше мнение не учитывалось. Интересно, что у этой истории было продолжение. Когда пошли выборы депутатов в Верховный совет, то кто-то из депутатов инициировал суд в части разбазаривания бюджетных средств водоканалом и финансовых нарушений Институтом кибернетики ТПУ. Горбунова вызывали, он сказал, что мы не подписывали документ, и его отпустили. А документацию на 117 задач мы с Толей сдали на макулатуру и получили за нее почти 200 рублей! На следующий день на меня кричал Тропин, начальник управления, за порчу государственного имущества в особо крупных размерах. За это мне полагалась «премия» сроком в 14 лет в колонии строго режима. По его мнению, мне было пора начинать сушить сухари, так как послезавтра они собирались сдавать документы следователю. Сушить сухари я не пошел. Ехал с Петей и слушал анекдоты в его исполнении, но не смеялся. Петр спросил: – Попало? – Нет, премию в размере 30 тысяч рублей выписать пообещали, – спокойно ответил я. – Ого, неужели правда? – Конечно! Посчитай 14 лет бесплатной кормежки и квартиры, именуемой нарами. – За что? – Вчера ЗИЛ грузил, так что может и тебе дадут, – я расхохотался. – Не дрейфь, Петя, прорвемся! Но настроение было паршивое. Позвонил в аэропорт Тане Симаковой, кассиру, справился о билете в Москву. Билетов не было, но она обещала отложить, если бронь не используют. Позвонил в главный вычислительный центр (ГВЦ) Ларину, начальнику, но он ничего не мог решить. Сказал, что надо идти к заместителю министра Иванову, а он поговорит с секретарем, чтобы та меня пропустила. «Готовься, больше 10 минут не будет», – сказал он. Решение созрело: надо лететь в Москву. Нет, не зря я подшутил над Лариным в Нижнем Новгороде. Через два месяца после вступления в должность ГВЦ собирал все ВЦ регионов в Горьком. Было совещание, много споров, а потом гулянка. Выпили все прилично. Ларин вспомнил, что он рыбак. Рядом была Волга, поэтому некоторые из нас пошли с ним на берег. Там, возле баржи, рыбачили два мужика: у одного купили удочку и дали ее начальнику. Ничего не клевало, начальник заскучал, а у нас была закуска, среди которой – большая селедка. Вот ее-то я и подцепил на удочку и нырнул в воду, пока мужики отвлекали начальника. Как он радовался! Но еще большие эмоции испытал, когда попробовал соленую рыбу. Потом удивлялся и хохотал так, что мы уже стали побаиваться за его здоровье. Так мы и подружились. Хороший был человек! А Татьяна взяла билет, и я отправился в Москву. Ларин выполнил обещание: я попал к заместителю министра. К моему удивлению, он был в курсе проблемы и сказал, что решит вопрос. Спросил, что нужно, чтобы реальные программы были внедрены. Я сказал, что нужны собственные машины, например, СМ-4. Он позвонил куда-то и сказал, что решит и этот вопрос. В итоге выделили нам СМ-16. Началась кропотливая работа над задачей «Расчеты квартиросъемщиками», по решению которой начался этап внедрения, по длительности превышающий время разработки. Надо было учить людей и преодолевать их немое сопротивление, которое появилось из-за распространенного мнения о том, что компьютеры всех заменят. Главный инженер В. И. Иванов был представительным и аккуратным, ходил в костюме с галстуком. Он хорошо справлялся с задачами внешними, в частности, ездил осуществлять поставку вычислительных машин. С руководством у него всегда были хорошие отношения. XXXII В то время в Томске уже боролись с пьянством: закрылось большинство магазинов, на весь город осталось всего несколько, поэтому вы можете представить себе, какие были очереди. Нормальные люди стали, естественно, выпивать намного меньше. По себе скажу, что количество потребления алкоголя уменьшилось раза в три. Все праздники на работе были запрещены, а за распитие алкоголя наказывали. Приближался Новый год в первый год моей работы. Ко мне подошли женщины с просьбой отметить праздник со спиртным. Предыдущего начальника Гартмана осудили на 300 рублей, потому что он пригласил программистов из Свердловска в ресторан, а чтобы оплатить ресторан, выписал материальную помощь на женщин из отдела программирования, которые, кстати, тоже были вместе с ним в заведении. После ресторана они написали на него жалобу. Я не собирался поступать так, но нарушать сухой закон было опасно – я рисковал местом. К тому времени в большинстве я был уже уверен, к тому же лишний эксперимент не помешает. Но было одно условие: все приходят в костюмах. Я появился в костюме клоуна. Кому-то же надо потешать людей, а кто сделает это лучше, чем начальник? В общем, это был один из лучших праздников! Танцы, песни, тосты сдружили нас за пять часов лучше, чем за месяц. Праздники нужны, вспомните хотя бы «Калину красную»! Праздник души необходим российскому человеку. После праздника мы организовали развоз всех участников по домам. Что важно – пьяных не было. На следующий день Тагиев спросил: – Вы что, вчера отмечали Новый год? – А как же, справили. Все-таки Новый год – один из лучших праздников, как и День Победы, – отвечаю. – И сколько времени длился праздник? – Часов шесть, немного, – я издевался, ожидая следующий вопрос. – И что, без спиртного? – Конечно! Как можно? Запрет же действует! – я откровенно обманывал своего непосредственного начальника. Может, все именно так и было, коли начальство обратное не доказало? XXXIII В общем, фирма работала хорошо, и через полтора года мы стали прибыльным предприятием: разработали на персональном компьютере задачу для Облгаза по графикам заправки емкостей, которые питают газом дома в Томске, программы для Спецавтохозяйства, приступили к расчету зарплаты и ряду других задач. Я обратился к управлению с просьбой расширить площадь, попросил, чтобы нам отдали весь первый этаж. Но вместо этого выяснилось, что нас вовсе хотят выселить, так как управляющий трестом договорился об этом с Гартунгом, председателем горисполкома. Я пришел к нему на прием, но меня не пустили, поэтому я прошел сам, мы резко поговорили, но в итоге он пообещал, что решит эту проблему. Однако, не особо ему доверяя, я пошел к управляющему треста Николаю Александровичу, а в приемной встретил его заместителя Геннадия Коновалова, который позже стал мэром Томска. Сказал ему, мол, что вы творите, а он мне посоветовал попросить взамен двухэтажное здание на углу Герцена и Тверской. Оно было в их собственности. Я подумал, составил бумагу и направился к Тропину. Тот кивнул, что согласен и отправил меня к Гартунгу. Говорю ему, что все согласовано. Тот говорит, чтобы я пришел завтра, а я снова пошел к управляющему треста. Захожу и говорю: – Николай Александрович, что за дела? – Мне нужно все службы в одно здание перевести. – Хорошо, – говорю, – а мне что делать? – Найди что-нибудь подходящее, а город тебе даст – куда денется. – А искать и среди твоих можно? Ты отдашь свои свободные площади? – Если найдешь, отдам, – он был уверен, что я не знаю про то здание. На следующий день я был у председателя горисполкома и сказал ему, что Николай Александрович согласен отдать нужное мне здание. Он поверил, не стал звонить, в итоге у меня оказалось постановление на передачу здания под мой контроль. Я пришел к Тропинину не один, а то ли со Старых, то ли с Коноваловым, то есть свидетель точно был. И говорю: – Николай Александрович, спасибо! Хорошую идею подсказал вчера. Тот, ничего не подозревая, улыбается: – Да я рад помочь советом, зданий полно. – Спасибо еще раз, нашел здание на Герцена, бывшее ваше. Тот изменился в лице, голос приобрел железный оттенок: – Нет, я то здание не отдам! – Ты говорил: выбирай из тех, что найдешь, в том числе и из моих зданий? – Говорил… Уже постановление сделал? – он понял, что проиграл. – Да, сделал. Вот, – я протянул ему бумагу. – Объегорил! Ладно, поздравляю, но, конечно, не ожидал… Таку нас появилось свое здание, приемная, секретарь – в общем, всем места хватило. А прошло всего два года. XXXIV В Томске в то время запускали вторую очередь водозабора, так как город нуждался в дополнительном объеме чистой воды. Наш главный инженер Старых, зная, что у меня специальность радиотехника, включил меня в комиссию по вводу в эксплуатацию. Однако работа в комиссии закончилась после первого же заседания. Началось совещание, встал вопрос о сроках ввода в эксплуатацию. Второй секретарь обкома решил назначить его на 7 ноября 1985 года – все же любили в то время рапортовать в день социалистической революции. Я до этого немного изучил систему функционирования. Чтобы по проекту можно было брать воду со всех скважин равномерно, эти скважины должны были управляться телемеханикой, которая и регулировала их работу. А система телемеханики не была еще установлена, поэтому я и задал вопрос: «А как же с телемеханикой? Ее же не успеют запустить». Старых сидел напротив. В какой-то момент я почувствовал, как он стукнул меня ногой. Этот жест мне стал непонятен, и я спросил снова. Больше в комиссии я не работал. XXXV Люди говорят, что всегда есть выбор, но я часто не оставлял себе выбора, потому что язык работал быстрее аналитического центра головы. Часто даже возникала мысль, что мозг у меня в языке находится. В 1986 году мы запустили программу «Расчеты с квартиросъемщиками», отдел ВЦ заработал. ЭВМ СМ-1600 помогал запускать инженер ВЦ Валера Байраченко. Его начальником был капиталистического склада человек Агафонов, который, думаю, сейчас греет свое тело где-нибудь на Канарах… Валера был отличным специалистом. Через пять лет он будет работать с нами, но уже в другой организации. Высокий и кудрявый, он всегда вызывал доверие, а это уже половина успеха. Сейчас он руководит небольшой фирмой. С несколькими организациями велись переговоры (в основном Горбуновым), разрабатывались новые программы. В цеху было все хорошо, поэтому свободного времени стало много. Я стал захаживать на Фрунзе, 109 в пристройку на втором этаже, где располагался технический центр № 4 Новосибирского предприятия «Приборсервис», который занимался пусконаладкой станков с числовым программным управлением (ЧПУ). Там работал бывший пациент наркологического диспансера Володя Макаров. Я смотрел и видел, что контора гибнет: с каждым месяцем и работы, и людей становилось все меньше. Руководил центром Володя Глухов, хороший специалист, но ему не удавалось остановить падение организации в яму. В 1986 году оставалось 17 человек, хотя средняя стоимость пусконаладки составляла 20 тысяч рублей (а это стоимость двух автомобилей). Средняя зарплата наладчиков составляла около 250–300 рублей, что было, безусловно, прилично, но разъездная работа значительно ограничивала круг претендентов. Спецы там были хорошие. А как иначе, когда в командировке ты можешь полагаться только на себя? На общем фоне выделялись Макаров и Игорь Игнатович. В них обоих были мысли тактического и стратегического плана. Володя стал уговаривать меня перейти к ним и возглавить центр, но тогда я и не помышлял о переходе, хотя интерес уже был. Я знал всех наладчиков. Только вот Глухов меня недолюбливал, потому что Макаров при нем предлагал переход или критиковал начальника. В конце 1986 года у меня впервые серьезно промелькнула мысль перейти к ним, хотя любому нормальному человеку она бы показалась абсурдной: перейти от руководителя предприятия на ступени две ниже, да еще и потерять в зарплате. Смысла вроде не было, но в ВЦ я заскучал, мог полдня заниматься другими делами, при том, что ВЦ работал.