– Благодаря нему? – глупо переспрашиваю я. – Ну да. Он отлично отвлёк демона, и поэтому я с лёгкостью смог остановить его. Ты – герой, Саша. Как самый настоящий маг. Это было странно… В первый раз наблюдалось, чтобы в демоне проснулся человек. Точнее, чтобы человек мог победить (пусть и на мгновенья) демона внутри себя. Он должен был просто размазать неразумного мальчишку по земле, пока ему был предоставлен на то шанс, но он этим шансом не воспользовался. И это было поразительно. На тот момент в глазах его было любопытство, в них была тревога, в них была… Жизнь. Александр смотрит на Макса так, словно бы не верит ни единому его слову, но после расползается в робкой непринуждённой улыбке. ****************************************************** – Папа! Ребёнок кидается на родителя с огромной радостью, что не может не вызвать улыбки. Слёзы лились от счастья, наполняя больничную палату той радостью, которой обычно не хватало. Вообще сюда не пропускали посетителей надолго, а особенно детей, но Саша был очень настойчив в своих желаниях. Магам пришлось уговаривать здешних сестёр позволить и маленькой Анне – сестрёнке Саши, – увидеть папу. Она была более спокойна, а её эмоции были отнюдь не такими бурными, как эмоции её старшего брата. Теперь оба ребёнка с точностью знали – это их отец; он спокойно улыбается, поглаживая сына и дочь, целуя то одного, то другую в макушки поочерёдно. Саша счастлив, безумно счастлив исцелению и возвращению отца спустя практически неделю. Все обиды были мгновенно позабыты, утонув в объятиях тесно жавшихся друг к другу родственников. А что главное – конверт, лежащий на небольшом столе возле койки, теперь мог помочь ещё одному, не менее и даже более нуждавшемуся в объятиях члену семьи. Подросток берёт в руки этот конверт, абсолютно и идеально чистый и лишь слегка смятый в некоторых местах, после чего с трепетом вкладывает его в ладонь отца. – Там вся сумма? – спрашивает мужчина, внезапно переменившись в лице, с которого исчезла улыбка, уступив место серьёзности. – Да, – парень вытирает слёзы со щёк, тоже, вслед за отцом, как заразившись, мгновенно посерьёзнев. – Он принёс мне всё в этом конверте… Для Александра эта новость была не менее удивительной, чем для отца, что вначале даже испугался, увидев деньги. Неужели он правда решил, что четырнадцатилетний мальчик способен заработать такие деньги в одиночку с помощью одной потрёпанной гитары и сестры-певички? Разумеется, что нет. Лицо подростка было переполнено шоком, но незадолго до этого искажено ужасом, когда он оказался дома. Отец сейчас в больнице, больная мать даже не в состоянии осознать происходящее, ибо забылась сном, а младшей сестры он никак не мог дозваться в доме. И найти тоже не мог, но заметил, то с крючка в гардеробной исчезла ей куртка, а окно в его комнате оказалось открыто… Ребёнок уже не знал, чего ждать от судьбы. И тогда судьба послала ему звонок в дверь. Пчёлкин надеялся, что за ней окажется Аня, которая, однако, неизвестно как сумела дотянуться до дверного звонка со своим низким ростом. Это и была Аня, а вместе с ней… – Фёдор?! – прозвучало скорее удивлённо, нежели агрессивно. – И тебе привет, – так же не особо деликатно отзывается он, без вступлений либо нормальных приветствий. – Твоя сестра потерялась, пряталась у меня. Забирай, – он мягко подтолкнул девочку в спину к родному брату, и уже через секунду маленькие тонкие руки обхватили худую талию ничего тем временем не понимающего Саши. Он ответил на эти объятия, позабыв про запрет общения с незнакомцами. Сестра дома – это самое главное. Да и дома она, похоже, как раз-таки, сейчас только потому, что впервые в жизни ослушалась старшего брата. – Держи ещё. Александр еле успевает принять конверт тогда, когда его сунули ему в самые руки. Он кидает озадаченный взгляд на Калитина, но тот молчит и только прожигает одноклассника строго выжидающим взглядом. Саша понимает, что нужно открыть. Бумага шуршит под пальцами, а голубые глаза Пчёлкина словно стекленеют, завидев содержимое. – Здесь двадцать тысяч, – поясняет Фёдор так, словно говорит о каких-то мелочах. – Не знаю, какая сумма нужна твоей матери, но это мои накопления на новую… Кхм, приставку. Я решил продать старую, тот хлам мне уже не нужен, поэтому это всего лишь свободные деньги, не подумай. Саша не верил собственным ушам, а Анна улыбалась, ведь это она была источником информации – сам Александр никому прежде не рассказывал о больной матери и причине бедности семьи. Он вдруг тянется к Фёдору, открыв рот и задрожав всем телом, но тот отступает назад. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Не нужны мне твои «спасибо». Просто бери. А после этого он удалился, недолго ожидая скоро прибывшего лифта и заставив Пчёлкина ещё долго обдумывать всё в собственных мыслях. Наверное, он бы так и остался стоять на пороге между квартирой и подъездом, если бы не Анна, вовремя затащившая брата обратно и закрывшая за ними дверь, причём на ключ. Глава 13 Сегодняшним утром произошло нечто удивительное. Нечто, чего я ожидала уже очень давно, и чего я никак не могла ожидать в одно и то же время. Эти две противоречивые мысли столкнулись, заставляя меня изнутри испытывать странное смущение и неопределённость. Мои руки дрожали, сжимая телефон с недавно высветившимся сообщением от Эрики. Недавно высветившимся, уже прочитанным и даже получившим ответ. – Вы можете идти, – я слышу голос Кирилла Куропаткина совсем рядом справа от себя и рефлекторно поворачиваю голову в его сторону. – Мы проследим, чтобы всё было в порядке. Парень дружелюбно улыбался. За то время, пока мы дежурили в одной команде, то бишь целую неделю, у нас сложились неплохие отношения. Чисто товарищеские рабочие отношения. Этот юный парень с короткими волосами русого (или тёмно-рыжего?) оттенка особенно сдружился с Максом, наверное, и потому, что был странным образом похож на него. Характером, рассеянностью, немного даже внешностью – вспоминаем указанный цвет волос. Но всё же Макс более эксцентричен, более амбициозен, нежели наш новый напарник. Всё же у этого парня был один, довольно отличительный и немного даже раздражающий недостаток. – Мы с Кирюшей проследим, – Клавдия Ивановна Куропаткина подошла к сыну и обняла того за оба плеча, на что второй только повёл ими и поджал губы, но не стал озвучивать своё недовольство. – Кирюша следить умеет. Упомянутый Кирюша вздохнул, стыдливо отведя взгляд от меня и Клавдии Ивановны, куда-то к фонарю. – Ну ма-ам, – недовольно протянул он, однако мать была неумолима и только крепче стиснула сына в своих объятиях. – Дети – цветы жизни, – пояснила она с неописуемой нежностью в голосе, с такой, с которой всегда лелеяла своего пресвятого Кирюшу. – Конечно, Ладочка, мы тебя отпустим повидаться с вашей сестрой. Сердце в моей груди заколотилось с бешеной скоростью. Быстрее него только Макс неопределённо просил (вопил) какие-то слова, не в силах сдерживать собственных эмоций. По правде, я тоже сдерживалась с большим трудом, ведь радостная новость настигла нас около пятнадцати минут назад на рабочем месте и пока не успела как следует усвоиться в мозгу. Оля наконец-то очнулась! И, чёрт возьми, это стоило того, чтобы уйти с дежурства раньше на половину часа. Оставшиеся минуты ничего не решат, скоро тут появится группа, дежурящая ночью, и покой Питера будет передан им в руки. Да, для ответственного мага и война мои мысли могут прозвучать пугающе беззаботно, но у меня действительно есть достойное объяснение их существованию! Оля, моя названная младшая сестра, наша с Максом, почти год пробыла в коме после того, как её тело было захвачено демоном. Когда узнаёшь что-то тревожное или радостное о близком человеке, разве можешь думать о чём-то другом? Сейчас же тревога и радость уместились в один контейнер. Когда я получила сообщение от Эрики во «ВКонтакте», я испугалась, что вовсе выроню из рук смартфон. Спустя год. Наконец-то. Я не зря ждала и верила, игнорируя врачей (Эрику в том же числе), что досадливо разводили руками и качали головами. Они не говорили, что девочка умрёт. Не говорили, что выживет. Просто не знали – тут уж действительно по большей части дело удачи. И удача в кои-то веке повернулась к Олечке лицом. Ей повезло, а нам с Максом повезло с напарниками, с которыми мы дежурим вот уж последний день спустя семь целых и которые добродушно и добровольно договорились прикрыть наши спины. Лучшие коллеги. – Спасибо, Клавдия Ивановна! – Макс счастливо завопил, кидаясь женщине на шею, ненароком (или, что возможно, специально) затянув в благодарственные объятия ещё и Кирилла. Он был не скуп на эмоции. Сейчас же из него просто вырывалась радость – кто-нибудь, подготовьте мешки, желательно много и желательно большие. Но Клавдия Ивановна – милосердная женщина и даже чересчур заботливая мать, и обнимашки с ней Макс действительно мог себе позволить. Женщина она упитанная, немного полная, но привлекательная, несмотря на сорока шестилетний возраст, хотя при первой нашей встрече я не дала бы ей больше сорока. Сын Кирилл (Кирюша) Куропаткин – её главная любовь и единственная страсть всей жизни. Я знаю, что она в разводе с мужем и пока, похоже, не нашла тому достойной замены. Поэтому «Кирюше» приходится хлебать вдвое больше материнской любви. Он не говорит, что несчастен, но иногда злится на мать (молча, не произнося ни слова), когда та на глазах посторонних начинает его за что-либо отчитывать или раздавать советы. И я его понимаю. Она даже упросила Тамару Львовну на дежурствах ставить их вместе, чего Кирилл, может, и хотел, но чему никак не смог препятствовать. Хотя женщина она, опять-таки, добрая, действующая из лучших побуждений, и не способна вызвать к себе что-то больше небольшой детской обиды. И если Кирилл, которому уже с хвостиком двадцать один, кажется ей до сих пор ребёнком в подтянутом комбинизончике, то обо мне и Максе и говорить нечего. Она раздаётся хохотом, тепло берёт в руки лицо Макса и целует его в обе щёки. – Максимушка, бегите. Мы с Кирюшей обо всём позаботимся. Кирюша опять недовольно морщится и опять молчит. – Не будем тянуть. До свидания! – Макс тепло улыбается и машет на прощание Куропаткиным. Я тоже прощаюсь, после чего мы начинаем двигаться в противоположном направлении. Чтобы добраться до больницы, в которой Эрика работает, нам было необходимо проехать три станции по нашей линии метро и пересесть на другую, чтобы проехать ещё две. В целом не должно занять больше сорока минут. Это очень важно – часы посещения в больницах строго ограничены. Элементарная санитарная дисциплина существует для всех, и даже маги обязаны её соблюдать беспрекословно. После восьми часов к больным имеют право входить только лечащие врачи и медсёстры. Поэтому нам следовало поспешить, и до метро мы шли пусть и не бегом, но очень быстрым размашистым шагом. Макс стал даже более рассеян, чем обычно. Он едва не оступился на эскалаторе, едва не врезался в двери при входе и врезался в итоге при выходе из метро. Злая участь настигла его в самом конце. – Я просто немного волнуюсь, – честно признался он, опуская к земле глаза, на одном из которых сейчас красовался небольшой фингал. – Ты? Волнуешься? Новость эта была немало потрясающей. Я очень мало могу припомнить случаев, когда брат действительно всерьёз волновался о чём-то. В большинстве своём он был беззаботен, а если за что и брался, то просто выполнял это со спокойствием и без видимого стресса. А сейчас он почему-то волнуется. – Да, просто… Оля… Мы же не видели её почти год, – он потёр шею, судя по всему, немного вспотевшую. – Это да, – со вздохом я киваю, невольно прочувствовав его ностальгию, но в отличие от Макса продолжая следить за дорогой. Я не скажу, что сама в этот момент спокойна, как слон. Разумеется, я тоже испытывала некоторое волнение, отдающее лёгким покалыванием в грудной клетке. Почти год. Может, даже больше. Тогда ещё и нас привезли в эту самую больницу, ведь именно Эрика и Виктор дежурили тогда в нашем районе, и нас повезли именно в ту больницу, где Цуканова работает. Тем более, что в связи с активной деятельностью демонов даже не во всех больницах были места для новых пациентов. Можно сказать, нам повезло. Мы вышли, но Оля осталась там – её детский организм не был готов к таким затратам и потерям, он был истощён практически полностью к тому моменту, как демона из её тела удалось выселить. Поэтому очень долго она лежала в коме, поэтому врачи не могли ничего обещать. – Но ведь теперь ты увидишь её спустя долгое время, верно? – я легонько толкаю его в бок – это у нас с ним такой жест, выказывающий поддержку. Максим, правда, применял его на всех. Мне он улыбнулся, наконец обратив на меня благодарный взгляд. – Да, конечно. Но скажи… Эрика говорила тебе, в каком она сейчас состоянии? Я нахмурилась, напрягая память. Если она не изменяет мне, то в коротком сообщении подруги не было ничего, кроме «Оля очнулась, скорее приезжайте, если хотите её увидеть». – Ничего такого, – пожимаю плечами я. – Но, наверное, если Эрика пригласила нас приехать, то с ней всё в порядке. – Да, наверное, – он кивнул и, кажется, немного расслабился в самом деле. Высокое здание больницы нам удалось настичь приблизительно к двадцати минутам восьмого. Это удача. Сама больница совсем новая и построена недавно – в последнее время в городе требовалось больше больниц, думаю, по понятной причине. Большая часть денег государства уходила на оборону (непосредственно в Организацию магов) и на строительство новых больниц с приемлемым оборудованием. Например, больница, в которую мы зашли сейчас, снаружи казалась новой, будто только-только прошедшей завершающий этап строительства: идеально белые стены, небольшой ряд прямоугольных окон, чёрный узорчатый забор, за которым крылся небольшой садик, где больные могли совершать короткие прогулки. Внутри всё так же: мебель и стены в сносном состоянии, достаточно большой гардероб. Одна из лучших новых больниц – ей, насколько я знаю, года два-три от силы. Правда, бахилы здесь платные – приходится разориться на двадцать рублей, чтобы из автомата выбить две пары. В таких маленьких ёмкостях с цветными крышечками, от которых обычно тащатся маленькие дети – так интересно, какой же цвет выпадет! Тут стояла ещё пара автоматов, с маленькими игрушками и круглой жевательной резинкой (зубы сломаешь). – Наверное, надо было ей что-то купить, – задумчиво произносит Макс, глядя на автомат с мини-игрушками и задумчиво склонив голову. Он прав, но у нас не было времени на то, чтобы толком об этом задуматься. Мы и без того бросили всё, чтобы успеть вовремя добраться. Но подарок, безусловно, необходимо будет купить к следующему разу. Я быстро чиркнула Эрике сообщение о нашем прибытии, и она спустилась ровно к тому моменту, когда пожилая женщина в гардеробной выдала нам номерки. – Привет, – она подходит к нам, но не заключает нас в приветственные объятия, как делает это обычно – дисциплина и санитария прежде всего. – Вы молодцы, что пришли вовремя. – Как она себя чувствует? – спросил Макс, всё-таки решив подкрепить уверенностью наши догадки. – Всё хорошо. Очнулась она сегодня днём, – заметив схожее удивление на наших лицах она потупила виноватый взгляд. – Ну, я не сказала сразу, чтобы не отвлекать вас от дежурства… Да и Олю сначала нужно было обследовать, чтобы удостовериться, что всё в порядке. Ваши родители вообще обещали прийти завтра. Эрика развела руками, как делала всегда, когда что-либо заставляло её испытывать неловкость. Но вдруг она (даже как-то скептически) прищурилась и подошла к Максу. – Что это? – Ох, это? – быстро сообразил он и, дотронувшись до пострадавшего глаза, усмехнулся. – Просто следы моей невнимательности. Ничего такого. Эрика нежно смеётся, её ладонь мягко касается его правого глаза, и спустя секунду, когда та убирает пальцы, синяка нет уже и в помине. С таким человеком, как Макс, круглосуточно и постоянно должен находиться рядом кто-то из магов Воды. – Проходите в сто шестьдесят пятую палату, на третьем этаже, – сказала она. – Отыщите сами? – Да, конечно. Спасибо. В этот же момент Эрика по указу старшей медсестры уходит хлопотать по своим прямым обязанностям. Мы с Максом направляемся в сторону лестницы – я, что удивительно, помню её местоположение, хотя была в этой больнице около года назад и пролежала тут совсем недолго. Здесь был и лифт, однако сейчас он отчего-то не работает. Рядом с дверьми висела табличка, большими буквами гласящая: «ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ», а снизу также добавлено: «Приносим извинения за доставленные неудобства ». Но нам, к счастью, нужен был всего лишь третий этаж. Перед дверью в нужную палату мы замираем на несколько секунд. Словно бы эти ничтожные мгновения могли что-то значимо переменить или придать многим больше уверенности. К ручке первым тянется Макс…