И догнав меня на лестничном пролёте второго этажа, облокачивается на перила и прикладывает руку к солнечному сплетению. – Что-то случилось? – По лицу либо трубу прорвало, и здание заливает водой, либо где-то обнаружено возгорание, и всех нужно срочно эвакуировать. – Как же цветы? – Быстро проговаривает, по-прежнему не сдаваясь в попытках отдышаться после спринтерского забега. Я, напротив, спокойно выдыхаю. Напугала, однако ж, тётя Люба. А что цветы? Не пропадут, а если и пропадут, то скажи это Максиму, он ещё партию подгонит. Нашла из-за чего расстраиваться. – Пусть уходящие возьмут по букету. Скажите, что нам попался очень благодарный зритель. Конечно, с опозданием. Ну лучше поздно, чем никогда, – подмигиваю и, попрощавшись, продолжаю свой путь к выходу. Прохожу через цветущий в холле летний сад и вдыхаю запах свежих цветов, который невольно откликается во мне. Грани между различными цветочными ароматами тонкие, хрупкие и невидимые, но при этом настолько необходимые, ведь деликатно подчеркивают индивидуальность отдельного цветка. Также происходит и с человеческими эмоциями. Меня словно охватил весь их спектр. Вместе с тем, каждый проявляется во мне по-своему, и ни с каким другим не перепутать, пусть они и крепко сплетены в паутину. – И себе хоть один прихватите, – громким, но тёплым по-домашнему голосом, тётя Люба, окликая, выводит меня из неземной нирваны, где сладостно благоухает цветочный луг. – Нет, спасибо, – отмахиваюсь. – У меня ещё букет лилий не завял, – и галопом покидаю школу. Лишь бы не передумать. Если я и эти цветы пожалею, и захочу приютить у себя в квартире, то Максим надолго поселится в моей голове, по крайне мере на неделю уж точно, пока цветы совсем не увянут и не придётся их выбрасывать. На такси я добираюсь на вторую свою работу. Её и работой не назовёшь. Я не взваливаю на свои плечи груз, я его с себя скидываю. С мыслями, что ты успел и сумел хоть кому-то помочь, стало легче жить. Эгоистично с моей стороны искупать свою вину, прикрываясь благородным делом, однако другого способа придать жизни смысл я не нашла. Открываю дверь и натыкаюсь на торопливо шагающую мне на встречу Ташу. Вся светится от счастья. А лепетала в уши, что на работе скучно. – Уже уходишь? – Посматриваю на часы, и замечаю, как стрелка неутомимо приближается к цифре семь. Я задержалась на целый час. Чёрт. – Прости, – по-щенячьему растягиваю слово. – Ничего, должна будешь мне чашечку кофе с утра, – с блеском в глазах Таша не отлипает от меня и озорно поглядывает, когда я продвигаюсь к своему кабинету. – Ты мне подложила кнопку на стул? – Оставаясь к ней лицом, иду задом к двери. – А ну признавайся. – Нет. Только документы оставила на столе, – и хихикнув, ускользает из виду. Разворачиваюсь и тяну ручку вниз. Без чувства страха, что вместо кнопки и свиньи она мне может подложить совершенно иное, более экстранеординарное — мужчину. – Ты что здесь делаешь? – От спонтанного удивления, мои зрачки увеличиваются и затеняют собой радужку. – Тебя жду! Глава 16. Маргарита Рома пригласил на свидание, на наше с ним первое. За столько времени общения мы не выходили за рамки дружбы. У нас имеется опыт сдвигания границ, как-то же мы перестали быть просто врачом и пациентом. Но больше, чем как друга я его никогда не рассматривала. Говорят, не зарекаться, от судьбы не уйдёшь. Только всего одна поправочка — Рома не моя судьба. Это уж точно! Иногда женское начало берёт верх, и я немного подтаиваю от мужского внимания. Душа взывает меня одуматься и не ставить на серьезных отношениях крест. Однако я на них такой огромный возложила, что одним автокраном не отделаешься. Здесь целую бригаду и кучу спецтехники надо привлекать. Психолог утверждает, что это единственная проблема, с которой я никак не желаю справляться с момента аварии. Везде и всюду пропускаю, а сюда даже глазком не даю заглянуть другим. И всему есть объяснение, я просто не смогла смириться. Моя жизнь разделена на до и после. И «после» я не принимаю. Три года живу, как обычные люди, но внутри я сломлена напополам, и до сих пор так ничего во мне не срослось. Рома кое-что обо мне знает. То, что известно не многим. И раз он идёт вперёд и приглашает меня с ним двигаться в одном направлении, значит его моё прошлое, настоящее и будущее не пугает, и он готов нести вместе со мной ту ношу, ставшей моей навсегда с того самого дня, когда я решила идти до конца, чего бы мне это не стоило. А оно стоило многого. Только цену я узнала не сразу, а месяц спустя, её мне озвучили достаточно отчётливо. Иначе, знав об этом заранее, я приняла бы совсем иное решение. А поскольку я не готова с кем-то делить ответственность за свою роковую ошибку и мне действительно важно сохранить нашу с Ромой дружбу, которой дорожу, я согласилась с ним сходить на «свидание». Необходимо как можно скорее дать понять ему, что ничего из этого хорошего не выйдет. К тому же, будет нечестно отвечать мужчине взаимностью тогда, когда при других обстоятельствах, ты вряд ли выбрала бы его, даже возможно и не посмотрела бы в его сторону. Я бы продолжила твёрдо глядеть в одну единственную, и никогда от неё бы не отвернулась. Ладно! Довольно на сегодня сослагательных наклонений. Тем более, когда напротив тебя мужчина, с которым нужно прямо поговорить: доверительно, откровенно и без двойного подтекста. Чтобы подобрать верные слова, сидя за столом, мне казалось не хватит времени. Сначала Рома увёл меня от всего этого и долго расспрашивал о работе, о прошедшем дне в целом, и снова просил подумать касаемо отпуска и всё же не отменять его, а хотя бы перенести. Месяц ждали, можем и ещё месяц подождать — считает он, но не я. До благотворительного ужина всего две недели. Эти четырнадцать дней, пока Таша и моя команда должны были заняться оставшимися организационными вопросами, я должна была принимать солнечные ванны в водах Балийского моря. Однако, я передумала. После Роминого поцелуя на кухне я почувствовала неладное и выдумала ряд причин почему я не могу поехать с ним в отпуск. И как оказалась была верна в своих подозрениях. И, к счастью, для нас не обострила нынешнюю ситуацию. Дружеский отпуск видимо уже не про нас. Особенно сейчас. Рома берёт мою руку в свою и смотрит мне в глаза. Глядя в них, мои слова пятятся назад, и смелость сказать ему правду куда-то исчезает. И я оказываюсь пойманной в собственную мышеловку, где лишь про себя могу доблестно провозглашать истину, повторяя слово «нет» бессчетное количество раз. Слабостью я пропускаю свой ход. Это ошибочный ход влечёт за собой не только потерю времени, но и потерю инициативы. И Рома наступает. Робко. Неуверенно. И в самое сердце. – Рит, я... Я хочу сказать тебе нечто важное, – произносит он, всячески стараясь скрыть своё волнение. – Я долго думал, всё не знал, как тебе это сказать, – и не отрывает свои глаза от меня. Сердце, преисполненное благодарности к нему, готово разорваться на части. Этот момент может изменить всё. Рома достоин большего. И последнее, что я могу сделать для него и нашей дружбы, это не позволить ему признаваться в том, в чём он может очень сильно вскоре пожалеть. – Ром… – негромко прерываю его и, переведя взгляд на наши руки, медленно вытягиваю свою из-под его. Сделав глубокий вдох, пытаюсь собраться с мыслями. Вены от напряжения бешено пульсируют. Взгляд Ромы пронзает душу — он видит моё неожиданное замешательство. От чего сильнее проявляется растерянность, граничащая со смятением. Я не имею никакого представления, что мне ему сказать. В очередной раз чья-то жизнь под дулом моего пистолета. Я часто обращалась ко вселенной с просьбами, которые по сей день весят без ответа, однако я вновь пришла к ней и умоляю её меня услышать. Разве сложно?! Сегодня я не с молитвой об ангеле, не с горящей свечой за здравие, не с личной исповедью о разрушенных мною судьбах. Всего-навсего отгородить человека от чужих грехов. – Я так ценю нашу дружбу, – протягиваю фразу, будто и вправду надеюсь, что вселенная придёт на помощь. – И ты для меня значишь очень много, но..., – замолкаю. Да почему ж так сложно! Да скажи ему уже хоть что-нибудь, Рит! Не молчи… Склонив голову и зажмурившись, я силюсь сдержать в себе слёзы. Неужели всегда будет больно, и это не удастся залечить. Никому и никогда. – Ром… – Рит, – Рома возвращает свою руку, согревая меня своим теплом, и начинает поглаживать мою тыльную сторону кисти пальцами, – пожалуйста, не отталкивай меня. Только я силюсь сказать ему, что это всё начато зря, как вселенная вместо помощи, сбрасывает бомбу, от действия и ужаса которой у меня распахиваются глаза. – Это не она, а я тебя сейчас оттолкну. Руки убрал от неё, – поднимаю взгляд, и вижу Макса, навесающего над нашим столом и испепеляющего своим взглядом Рому. Глава 17. Маргарита Я ничего из того, что сейчас происходит, не одобряю. Этот вздор нужно было пропустить мимо ушей. Проигнорировать Роме предложение Максима выйти за территорию ресторана, поговорить по-мужски, и всем спокойно покинуть заведение, дружно разъехавшись по домам. И обойтись без особых любезностей. На секунду, казалось, Рома так и сделает и по мудрому решит эту чёртову головоломку. Как бы не так. Они вдвоём направились к выходу, а я, немного замешкавшись, вынимаю из сумки деньги за незабываемый ужин, кладу их на стол и выскакиваю следом за ними на улицу. В темноте пытаюсь сориентироваться и понять в какую сторону следует бежать. Но свет от фонарей остро бросается в глаза, на время ослепляя меня. И я не вижу никаких телодвижений поблизости от себя. Внутри охватывает паника. Оба разных, но при этом у одного и второго хорошо развит львиный инстинкт — защитники по натуре. Однако один состоит в прайде: верен ему и в случае необходимости вступает за его владения в схватку, другой же в нём главенствующий самец: бескомпромиссный, безжалостный, рвущий всех на куски за то, что считает своим. Роме этот бой не вывести. Прекрасное атлетически сложенное тело, за которым он всегда приглядывает, посещая регулярно тренажерный зал, здесь не поможет. Максиму тоже есть чем похвастаться. За три года видно, что не растерял форму, а даже её улучшил. У последнего, к несчастью для Ромы, есть большое преимущество, во-первых, его лучший друг, Юра, если мне не изменяет память, мастер спорта по боксу, и Максим частенько с ним стоял в спаррингах, чему-то так нахватался. А во-вторых, он знает за что он борется. Рома же до конца не понимает за что он вписывается. Если ему и надо за что-то сражаться, так это за своё счастье, но не за меня. Потому услышав доносящиеся из-за угла знакомые голоса, тут же без промедления помчалась туда. Сердце в припрыжку за мной. После аварии я так быстро ещё никогда не бегала. Нога не давала покоя. При вечных её капризах сильно не разгонишься. Но только не сейчас. Пока я придерживаюсь хорошего темпа, она и писка не издаёт. И правильно: не время. Мне уж точно не до неё. Сворачиваю за угол, и сердце уходит в пятки, когда я вижу, как Максим со всей дури ударяет Рому кулаком по лицу, и тот падает на землю. Я крепко сжимаю рот ладонью, чтобы не вынести свой испуг на всеобщее обозрение. А то на мой визг наверняка бы слетелись все гости ресторана и его персонал. Подбегаю к Максу со спины и, называя его всеми не пристойными словами, стучу по ней. – Ты что творишь, идиот?! – Не подаётся объяснению то, что происходит у меня внутри. Я зла, испугана и обеспокоена происходящим. Ко всему прочему, сверху на всё это ложатся эмоции, которые, накрывая по самую макушку, перекрыли проход разуму. Попалась бы под руку дубинка, колотила бы его ею без всякого сомнения. Хотя, был бы от неё толк? Или будь она у меня в руках на самом деле, Макс также бы молчал? Неужели мои кулаки не наносят никакой урон? Хоть что-то он должен был почувствовать. Но с его стороны не последовало ничего — ни слова, ни движения. Он, как стоял ко мне спиной, так безмолвно и стоит, чего не скажешь о Роме. – Рит, тебе лучше уйти, – встаёт и, сверля глазами Максима, вытирает большим пальцем кровь с угла рта. – Вызови себе такси и поезжай домой. Я к тебе позже подъеду. Однако не успеваю сказать, что даже и не подумаю отсюда уходить и оставлять их наедине, как Макс хватает Рому за одежду в области груди и злобно прижимает его к стене. – Ты не понял меня?! А затем всё происходит, как в тумане. Рома снова оказывается на земле, и Максим нависая над ним, бесперебойно наносит по нему удары. – Что ты сказал, ублюдок? Повтори! – рычит на всю улицу Макс. И только я хотела к ним подлететь и попытаться их разнять, при этом не отойдя ни на каплю от полученного шока, как за долю секунды меня в этом опережают. Но от этого я не чувствую облегчения. Из-за ужаса, охватившего меня, я туго стала соображать: что делать и куда податься. На сей раз к стене уже прижат Максим. – Снова захотел? Тебе тогда было мало проблем?! – Оттащив Максима от Ромы, Игорь вдалбливает его в бетон. – Ты скажи, и я сам всё устрою. В то время, пока мой мозг обрабатывает то, что сейчас произошло и пока Игорь что-то старается вбить в голову разъярённому Максиму, моё тело подаётся к Роме. Я опускаюсь на колени и беру его лицо в свои ладони. Выдыхаю, когда вижу открытые его глаза, смотрящие прямо на меня. – Ты как? – Пальцы рук, касающиеся окровавленного лица, дрожат крупной дрожью. И слёзы скатываются по лицу. Кто угодно, но точно не Рома. Я ощущаю острый укол вины за случившееся. С ним бы ничего подобного не стряслось, если бы он не связался со мной и с моим невыносимым прошлым. Та злость, что Максим сбросил на него, была адресована явно не ему, а мне. От чего в груди сильнее жжёт. Рома просто попал под горячие руку человека, чьё сердце я три года назад растоптала. – В порядке, – слабо усмехнувшись, Рома сначала приподнимается на локти, а после медленно наклоняется вперёд и, ухватившись за меня рукой, принимает сидячее положение. – Живой, как врач тебе говорю, – умудряется и в таком состоянии меня успокоить, чем вызывает во мне неуловимую, но всё же хоть какую-то улыбку. Убираю влагу со своего лица и кладу ладонь на его плечо.