Себастьян толкнул лист бумаги на другой конец стола. – Письмо о твоем зачислении в Королевский флот. На лице Перегрина отразилась целая гамма чувств: замешательство, недоверие, паника. И в конце концов осталась только паника. Он попытался встать, кровь отхлынула от его лица. – Служить во флоте? Не пойду! Себастьян бросил на него свирепый взгляд. – Сядь. Пойдешь. Перегрин вцепился в край стола. – Я по натуре не солдат. – Похоже на то, – согласился Себастьян. – Если б ты был солдатом, то имел бы хоть какое-то понятие о дисциплине, и тогда бы я не столкнулся в своем доме с шестнадцатью незваными гостями. Перегрин изумленно взглянул на него так, словно видел в первый раз. – Так ты отправляешь меня на смерть из-за вечеринки? – На смерть? – В ушах у Монтгомери снова застучало. – Перегрин, это служба, а не война. – Но корабли… они же кишат крысами, там везде смертельные болезни, кормят всяким гнильем! – В военно-морском флоте? Чепуха! Да у нас самые высокие гигиенические стандарты в мире! – Но в море мне придется плавать неделями, месяцами! – взвизгнул Перегрин. – От этого никто не умирает, – равнодушно сказал Себастьян. – Отправишься в Плимут в феврале. А теперь подпиши. Перегрин уставился на ручку и бумагу, как на чашу с цикутой. Когда он поднял глаза, его губы дрожали. – Ты… ты не можешь меня заставить! Себастьян не удостоил его ответом. Он мог сделать с Перегрином все, что угодно, – посадить под замок или вышвырнуть из дома, лишить его средств и настроить против него всех пэров королевства. Он мог бы снять с него последнюю рубашку, и никто не посмел бы задать ему хоть один вопрос. Такова участь младших сыновей и братьев. На лбу Перегрина выступил пот. – Дай мне шанс проявить себя… – прохрипел он. – Позволь мне в течение года управлять одним из северных поместий, и я докажу… – Подпиши бумагу. – Умоляю, брат. Они будто не слышали друг друга, слова беспомощно падали в пустоту, как подстреленные птицы. Себастьян замер. Страх в голосе брата отдавался болью в груди. Собственный брат боялся его, будто спятившего тирана, требовавшего чего-то безумного и неисполнимого. Себастьян резко поднялся со стула. В глазах Перегрина мелькнула тревога, и это еще больше разозлило герцога. Он обогнул стол, едва не схватив брата за шиворот. – Ну-ка встань. Перегрин вскочил на ноги, и Себастьян схватил его за плечо и развернул к стене. – Взгляни на это, – сказал он, указывая на ряды картин с видами семейных владений. – Дело не только в тебе. Мы владеем десятью поместьями в двух странах. Наша семья – одна из старейших в Британии, мы относимся к крупнейшим землевладельцам Англии, и если завтра я упаду с лошади и сломаю себе шею, все это окажется в твоих руках. – Он повернул брата лицом к себе. – И если ты не сумеешь управлять нашими владениями, все пойдет прахом, рухнет и погребет тебя, как лавина, и ты будешь не единственным, кто погибнет. От нас зависят судьбы тысяч наших слуг и арендаторов. Думаешь, это пустяк? А возвращение фамильного замка Монтгомери – само по себе великая миссия. Не проходит и дня, чтобы я не терзался оттого, что наше родовое гнездо находится в чужих руках. В глазах Перегрина горел дикий, безрассудный огонь загнанного в угол человека. – Ну и что? – сказал он. – А я не хочу всего этого! – О чем ты? – Я просто не могу, как ты не понимаешь? – Голос Перегрина зазвенел, становясь все громче. – Не могу. Не могу быть тобой! – Не кричи, – сказал Себастьян, понизив собственный голос до предела. Перегрин всеми силами пытался освободиться из железной хватки герцога. – Тебе до меня никакого дела! Если бы я не был твоим наследником, ты бы и не заметил, что я существую! Но я не могу, не могу быть герцогом! Откровения брата сыпались на Себастьяна, как удары. Внезапно кусочки головоломки встали на свои места, и поступки, казавшиеся идиотскими, начали обретать смысл. Гнев поднялся в его душе. – Так вот для чего все твои выходки! Выказать себя непутевым и никчемным? Глаза Перегрина горели огнем, его рука вцепилась в руку Себастьяна, удерживающую его. – Не по мне это – быть герцогом! – По закону ты мой наследник, нравится тебе это или нет, – холодно сказал Себастьян. – Мог бы обзавестись собственными сыновьями, – парировал Перегрин. – Почему у тебя их нет? А я должен за это расплачиваться! Внезапно они оказались нос к носу, рука Себастьяна вцепилась в куртку брата, на перекошенном лице Перегрина застыли ярость и протест. Он все еще барахтался, как щенок, в его руках. Себастьян вдруг остановился, будто наткнувшись на стену. Боже! Не стоило заходить так далеко. Он опустил руку и отступил назад, на шее забилась жилка. Перегрин тоже шагнул назад и застыл, погрузившись в свои думы. Так, надо держать себя в руках, черт возьми. Себастьян одернул рукава. И отступил еще на шаг, увеличив расстояние между ними. Щеки младшего брата пылали, но он сумел кое-как успокоиться и теперь молчал, с вызовом глядя на Себастьяна. По его обиженному виду без труда можно было понять, что он себя жалеет. Не так давно этот мальчик с копной пушистых светлых кудрей на голове едва доставал ему до локтя. Ты и не заметил бы, что я существую? Себастьян покачал головой. Да он не задумываясь заслонит своего брата от пули, если понадобится! Когда Монтгомери снова заговорил, его голос был твердым и властным. – В феврале поедешь в Плимут. И я забуду то, что ты сказал сегодня. Перегрин закрыл глаза и медленно кивнул. – Да, сэр. Опустив взгляд, уставившись в ботинки, Перегрин все кивал и кивал, и Себастьян понял, что брат пытается сдержать слезы. Он повернулся и посмотрел в окно. На фоне ночной тьмы он видел лишь свое собственное расплывчатое отражение. – Мой тебе совет. Рассматривай это как шанс, а не как наказание, – произнес он. Наверное, следовало сказать что-нибудь еще, но, как обычно, когда герцог видел, что человек вот-вот заплачет, на ум не приходило никаких слов. – Подпиши. И можешь идти. Когда-то бывшая жена Себастьяна написала в своем дневнике, что там, где у других людей сердце, у него кусок льда. И он не мог с ней не согласиться. Сталкиваясь с невзгодами, он становился холоден и бесстрастен, тогда как у других перед лицом опасности учащался пульс. Ну что ж, если такое поведение считается бессердечным, так тому и быть. Однако в этом было и свое преимущество – в самых критических обстоятельствах герцог сохранял самообладание и не терял хладнокровия. За исключением, по-видимому, случая, когда его брат с точностью Париса нанес удар в ахиллесову пяту. Мог бы обзавестись собственными сыновьями… Почему у тебя их нет? Время близилось к полуночи, огонь в камине потрескивал, а голос брата все еще эхом отдавался в кабинете. Себастьян потянулся за портсигаром и закурил. Потом откинулся на спинку стула и выдохнул дым. Он смотрел на картину на темной стене кабинета. В медленно плывущих серых завитках дыма замок Монтгомери казался ожившим. Вокруг замка всегда висел туман. Внутри было царство теней и эха. В нем Себастьян никогда не чувствовал себя дома, к тому же замок давно уже превратился в тяжкое бремя. Но долг есть долг. Нельзя терять родовое гнездо в карточной игре. Почему у тебя их нет? Его брат – тупица. Но он прав. Себастьян наклонился и открыл нижний ящик стола. Внутри поблескивал оборчатый желтый шелковый футляр дневника. Его украшал изысканный маленький затвор, открыть который когда-то ему не составило труда. Он и сейчас легко справился с ним. Аккуратные завитки девичьего почерка полностью завладели его вниманием. Он заглянул в дневник лишь однажды, но прочитанное, казалось, навсегда врезалось ему в память. Однако почти через два года те же слова, возможно, будут звучать по-другому. 12 января 1878 года Сегодня М. сделал официальное предложение. Я, конечно, знала, что это случится, все к тому и шло, но теперь испытываю двойственные чувства. С одной стороны, любая юная леди мечтает стать герцогиней. И я не исключение. Мама и папа, конечно, в восторге. Но к чему скрывать – мое сердце принадлежит Т. Он в отчаянии, даже умолял меня бежать и клянется, что будет любить меня вечно. Это так романтично… Ведь, если б не титул, я никогда не выбрала бы этого герцога. Вот уж кто совсем не романтичен. Какой-то молчаливый, суровый, никогда не танцует. Он, безусловно, самый скучный джентльмен в свете… А, довольно! Себастьян бросил дневник обратно в ящик. Ни к чему переживать это заново, раз за разом листая страницы. Ведь уже известно, чем все закончилось. Не прошло и полугода, как его жена сбежала с молодым человеком, которого, как ей казалось, страстно любила. А Себастьян даже ни о чем не догадывался и не смог предотвратить побег. Забавно: в политических делах он видел своих противников насквозь, буквально читал их мысли. Куда же делась вся его проницательность в отношении собственной жены, как он не заметил, что наскучил ей, а быть может, обидел, или и то и другое вместе? Да так, что она, не задумываясь, пустилась во все тяжкие. А ведь чтобы понять эту светскую женщину, как раз и требовалось читать мысли. Ибо все ее воспитание сводилось к тому, чтобы угождать, терпеть и все свои чувства держать при себе, прикрывая улыбкой.