Я открываю папку с входящими письмами и вижу, что наши собеседования назначены на следующий четверг. Живот слегка вспучивается. Вспоминаю о квартплате. Смотрю на пустующий стол напротив. Потом я поднимаю коврик для мыши, где спрятала маленькую карточку от флориста, приложенную к букету роз. Я украдкой поглядывала на нее на прошлой неделе, когда Джошуа не видел. Сейчас смотрю на нее и удивляюсь: как можно было подумать, что розы прислал Дэнни? Это же почерк Джошуа, но тогда я не обратила внимания на наклон и скученность букв. Ты всегда прекрасна. На столе лежит одинокий красный лепесток, я надавливаю на него подушечкой большого пальца, поднимаю и выдыхаю аромат, уголком глаза видя ромашки. Ладонь зудит и щиплет. Джош абсолютно прав. Я поранилась из-за собственной неловкости. Сижу и вдыхаю запах роз и клубники, пока не прихожу в себя – теперь точно не расплачусь. Глава 12 Я чувствую себя ребенком, глядя на закатанные белые манжеты Джоша, на одной из которых теперь есть моя ДНК. Много часов он пылающим взглядом буравит экран компьютера и не говорит мне ни слова. Меня это достало. – Я отнесу твою рубашку в химчистку, – даю я обещание, но он не реагирует. – Я куплю тебе новую. Прости, Джош… Он обрывает меня: – Ты думала, сегодня все будет по-другому? К горлу подступает ком. – Я надеялась на это. Не злись. – Я не злюсь. – Шея у него покраснела и ярко горит на фоне белого воротничка. – Я пытаюсь принести извинения. И хотела поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал. – Значит, эти милые ромашки для меня? Тут я вспоминаю. Это может все исправить. – Погоди, у меня есть для тебя подарок. Вынимаю из сумочки небольшой пластиковый кубик, увенчанный красным бантом. И преподношу Джошу с таким видом, будто это коробка с «Ролексом». В его глазах вспыхивает какое-то неясное чувство, но он тут же снова принимает хмурый вид: – Клубника. – Ты сказал, что очень любишь ее. Слово «любовь», вероятно, еще ни разу не произносилось в нашем кабинете, и от этого голос у меня как-то странно подрагивает. Джош смотрит на меня в упор: – Удивляюсь, что ты хоть что-то помнишь. – Он ставит коробочку с клубникой на поднос для исходящих бумаг и снова вводит пароль на компьютере. Несколько минут тишины, и я предпринимаю новую попытку: – Чем я могу отплатить тебе за… за все? – Баланс сил драматическим образом сместился. Я у него в долгу. Я должна ему. – Скажи, что я могу сделать. Я все сделаю. На самом деле мне хочется сказать: «Поговори со мной. Пообщайся. У меня ничего не клеится, если ты меня игнорируешь». Джош продолжает печатать, лицо бесстрастное, как у манекена, которого используют на аварийных испытаниях. Справа от него сводки с цифрами продаж, он черкает по ним зеленым текстовыделителем. Мне же вообще нечем заняться из-за отсутствия Хелен. – Я сделаю уборку в твоей квартире. Я буду твоей рабой на целый день. Я… испеку для тебя торт. Между нами как будто поставлена звуконепроницаемая панель. Или, может быть, меня стерли ластиком. Лучше дать ему возможность заниматься в тишине своим делом, но я не могу замолкнуть. Он все равно меня не слышит, так что не имеет значения, если я произнесу вслух следующие слова: – Я пойду с тобой на свадьбу. – Замолчи, Люсинда! Значит, он меня слышит. – Я буду твоим личным водителем. Ты сможешь напиться. До чертиков. И прекрасно проведешь время. Я буду твоим шофером. Джошуа берет калькулятор и начинает считать. Я не унимаюсь: – Я отвезу тебя домой и уложу в постель, как ты меня. Ты можешь блевать в тазик «Тапервер», и я его вымою. Тогда мы будем квиты. Джошуа опускает кончики пальцев на клавиатуру и закрывает глаза. Кажется, он перебирает в голове череду ругательств. – Ты даже не знаешь, где будет свадьба. – Если не в Северной Корее, я поеду. Когда она будет? – В эту субботу. – Я свободна. Решено. Дай мне свой адрес, я заберу тебя и так далее. Назначь время. – Довольно самонадеянно с твоей стороны предполагать, что мне не с кем пойти. Я едва не открываю рот, чтобы возразить: мне доподлинно известно, что я его «плюс один». Тут весьма кстати звонит мой телефон. Дэнни. Разворачиваю кресло на сто восемьдесят градусов. Он что, не слышал о существовании эсэмэсок? – Привет, Люси. Тебе лучше? Мы все еще собираемся идти ужинать? Я понижаю голос до шепота: – Не уверена. Мне нужно забрать машину из ремонта, да и чувствую я себя дерьмово. – Я так много слышал об этой твоей машине. – Кажется, она серебристая… насколько я помню. – Я забронировал столик на семь часов сегодня. «Братья Бонито». Ты говорила, что любишь это место? Выбора не остается. Там трудно зарезервировать место. Пытаюсь не издать вздоха. – «Братья Бонито» – это здорово. Спасибо. Особого аппетита у меня не будет, но я постараюсь. Встретимся там. – До вечера. Я вешаю трубку и некоторое время сижу, глядя в стену. – Дэнни Флетчер припас для тебя шаблонный вечер. Итальянский ресторан, скатерти в клетку. Возможно, свечи. Последнюю фрикадельку он толкнет носом в твою сторону. Второе свидание, да? – Давай сменим тему. – Я притворяюсь, что печатаю. Экран наполняется сообщениями об ошибках. – Большинство парней пытаются поцеловать девушку на втором свидании. Я вдруг замираю, и вид у меня, наверное, безумный. Представляю, как Джошуа предпринимает такую попытку на втором свидании. Нет, это невероятно. Джошуа на свидании, пауза. Рисую в воображении Джоша, он сидит напротив красивой женщины, смеется и улыбается. Такой улыбкой он одарил меня только однажды. Глаза у него сияют в предвкушении прощального поцелуя. Грудь мою сдавливает, начинает жечь изнутри, я пытаюсь откашляться – не помогает. Не одна я выгляжу слегка ополоумевшей. – Просто скажи это. А то у тебя такой вид, будто ты сейчас взорвешься. – Сделай одолжение самой себе и посиди сегодня дома. Ты выглядишь уж-ж-жасно. – Благодарю вас, доктор Джош. Почему тебя так называет Толстый Коротышка Дик, а? – Потому что мои родители и мой брат – доктора. Таким образом он напоминает мне, что я не раскрыл свой потенциал. – Тоном Джош показывает, что я дурочка, потом встает на ноги. Я тащусь за ним следом по коридору в комнату, где стоят копиры. Джош не замедляет хода, поэтому я хватаю его за руку: – Подожди минутку. Я пытаюсь уладить ситуацию. Знаешь, ты прав. Я пришла сюда сегодня в надежде, что последние дни нашей совместной работы могут быть другими. Джош открывает рот, но я решительно наступаю на него. Он позволяет мне прижать себя к стене, хотя оба мы знаем: он способен поднять меня, как шахматную фигуру, и убрать с дороги, если захочет. По направлению к нам степенно, как подковы тяжеловоза, цокают чьи-то высокие каблуки, и раздражение во мне нарастает. Мне надо разобраться со всем этим сейчас, или у меня случится разрыв аневризмы.